Девы ночи - Юрий Винничук

Я вытащил паспорт и, раскрыв его, опешил. В паспорте было мое фото, но фамилия отнюдь не моя. Амбарцумян Ованес Арутюнович, уроженец Еревана.

– Это теперь я?

– Вы. А я – ваша жена: Амбарцумян Изабелла Аветиковна.

Ну, фрау Ольга со своими иссиня-черными волосами могла элементарно сойти за армянку. Что касается меня, то я уже когда-то успешно сыграл роль грека. Так почему бы мне не попробовать перевоплотиться в армянина.

– А вы не могли бы мне все объяснить?

– Мы должны в детском доме удочерить девочку. Мы с вами приехали из Еревана. Директриса получит кругленькую сумму и оформит все бумаги. Я уже была сегодня утром, но оказалось, что нужен и отец. Не забудьте, что разговаривать вы должны на ломаном русском языке.

– Ну, это я умею. А что мы будем делать дальше с нашей доченькой?

– Учить жить, – ответила она тоном опытного педагога.

Не скажу, что меня радовала вся эта комедия с оформлением отцовства, но отказаться возможности не было.

Авто мы оставили на соседней улице, чтобы не засветиться со львовскими номерами. Я зачесал волосы назад и надел черные очки.

Пышная размалеванная пани директриса встретила нас чуть ли не с объятьями. Было видно, что утром фрау Ольга уже успела ее задобрить. Она сразу провела нас в свой кабинет, предложила кофе с коньяком, не забыв при этом рассыпаться в комплиментах в адрес армянских коньяков, и стала шелестеть бумагами.

– Девочку уже собирают, – сообщила она. – Прошу вот здесь расписаться… и здесь… и здесь…

Мы поставили подписи. Наверное, стоило предварительно потренироваться, а то моя подпись вышла слишком уж закрученной, как это бывает у людей, еще ее не выработавших.

– У вас там чудесный климат, – сказала мечтательно директриса. – Я была в Ереване несколько лет назад… Фрукты… виноград… Девочке все это необходимо. Организм как раз развивается. Я очень рада, что Мартуся поедет жить на Кавказ. А какие у вас люди! Какие люди!

Она трещала без умолку, пока пани Ольга не вытащила из сумки сверток с деньгами и не передала ей.

– Пересчитайте, – сказала фрау с улыбкой.

– Ну что вы! Что вы! – покраснела та. – Я вам верю! Вы солидные люди! Я сразу, как глянула, вижу – какие солидные люди!

С этими словами она разложила деньги у себя на коленях и все-таки пересчитала.

В кабинет молодая воспитательница ввела аккуратную девочку с длинными каштановыми волосами. Девочка походила на куклу, у нее были большие черные глаза.

– А вот и Мартуся! – радостно сообщила директриса. – Мартусе четырнадцать лет. Она очень хорошо учится. Мартуся, это твои новые родители. Они приехали за тобой из самого Еревана. Представляешь? В Ереване тепло. Там растут персики, гранаты… там очень любят детей… Мартуся такая стеснительная.

Девочка смотрела на нас исподлобья и молчала.

– Ну что, – отозвался я, – нам пора?

– Да, – ответила фрау Ольга.

– Мартуся, обязательно напиши мне, как ты устроилась, – кудахтала директриса, поглаживая ее по волосам.

Мы попрощались. Директриса и воспитательница расцеловали Мартусю чуть ли не со слезами на глазах. Фрау взяла девочку за руку, и мы покинули инкубатор публичного дома.

Когда мы сели в машину, девочка спросила по-русски:

– Мы едем в аэропорт?

Я покосился на фрау Ольгу.

– Можешь разговаривать с нами по-украински, – ответила та. – Мы будем жить во Львове.

– А почему Мария Ивановна сказала, что вы армяне?

– Она что-то перепутала. Мы львовяне.

– Это хорошо, – вздохнула девочка. – А то я уже переживала, что заберут меня куда-то далеко, и я никогда не увижу ни Львова, ни своей бабушки.

– А у тебя еще есть бабушка? – спросила фрау раздраженно.

– Есть. Она уже старенькая и больная.

– Ну, ты посмотри! – мигнула мне фрау. – А та уверяла, что…

Она не договорила, но я сообразил, что директриса обманула, сказав, что у девочки нет семьи. Интересно, что с ее родителями…

– И еще я боялась, что никогда не научусь говорить по-армянски. Я и по-русски не люблю, а тут – по-армянски! А больше всего я боялась, что вы дадите мне совсем другое имя.

Я попробовал глянуть на нее глазами мужчины, которому нравятся подростки. Мартуся была высокого роста, хорошо сложена. Под платьицем вырисовывались небольшие грудки, а ножки были круглые и стройные. Уже практически сформирована, и выглядит вполне соблазнительно. Но сейчас в ней еще было много от ребенка. Я с ужасом представил, что ее ожидает. Мне неприятно было осознавать, что каким-то образом я тоже причастен ко всему этому. Однако другого способа осуществить задуманное с Ярком у меня не было, я должен был играть свою роль, а когда нам пофартит, будет спасена и девочка.

– А кем вы работаете? – спросила меня она.

– Я врач, а пан Юрко инженер, – ответила фрау Ольга.

– А где я буду ходить в школу?

– В школу? Да сколько там этой школы. Уже скоро лето. Пойдешь с сентября.

– Вот и хорошо! Мне не нравится школа. Но, может, потом понравится… Мне вас звать мама и папа?

Этот вопрос вывел из равновесия фрау Ольгу, и ей пришлось немного притормозить, иначе машину занесло бы в канаву.

– Пока называй нас пан Юрко и пани Ольга, хорошо? А когда мы привыкнем друг к другу, будешь называть иначе.

– А я уже привыкла, – ответила девочка и, улыбнувшись мне, добавила: – У вас такие же усы, как у моего папы.

Тогда у меня еще не было бороды, и я носил усы подковой. Фрау Ольга яростно сверкнула глазами:

– Так у тебя еще и папа есть?

– Нет. Мама с папой погибли в самолете. Знаете про тот самолет, который летел из Таллинна?

Я припомнил, что такая катастрофа действительно произошла возле Львова.

Фрау Ольга даже не пыталась скрыть свой вздох облегчения.

– Ой, как здесь красиво! – обрадовалась девочка, когда мы приехали и вошли во двор. Она явно не надеялась на подобную роскошь.

Я хотел было откланяться, но фрау Ольга шепнула мне:

– Еще немного поиграем в папу с мамой.

Она сказала это таким укоризненным тоном, словно за этим должно было стоять что-то значительно большее.

Мы вошли в дом, и девочка вообще растерялась от удивления. Фрау отвела ее в комнату и включила видео с каким-то приключенческим фильмом.

– Вы собираетесь держать ее здесь? – спросил я, когда она освободилась. – Но завтра здесь мероприятие.

– Ну и что? Именно для этого она и куплена.

– Вы так быстро пускаете ее в дело?

– А что делать, если завтра прибудет гость из Киева. Он обожает исключительно девочек, и невинных. А у нас уже все непорочность утратили. П-ф-у-у… Как я устала. Давайте за это дело выпьем?

Она открыла шампанское, мы сели в холле и продолжили разговор.

– Мне интересно, как вы заставляете таких девочек отдаться впервые.

– Для этого существует немало методов. Такой козе можно предложить пару бокалов шампанского или сделать соответствующую инъекцию.

– И что же получит Мартуся? – спросил я.

– Укольчик.

Фрау отвечала на мои вопросы вполне спокойно, отдавая все свои эмоции исключительно шампанскому, которое вливала в себя, словно райский нектар, сожмурив глаза и улыбаясь. Вот она меняет позу: пододвигается на край дивана, откидывается на спинку, и, когда она снова закидывает ногу на ногу, я чуть не захлебываюсь вином.

Когда она успела сбросить майтки[74], я не знаю. Теперь на меня смотрели оба ее зажмуренных глаза, и еще один, третий – таинственный и глубокий, он приковывал все внимание и, казалось, втягивал в себя все мои помыслы, словно пылесос.

Ситуация была идиотской. Я пытался и дальше делать вид, будто ничего не заметил, и преспокойно лакал шампанское. Фрау Ольга не сводила с меня алчного взгляда, влажный блестящий язычок прогуливался по пухлым губам. Грудь ее высоко вздымалась, а пальчики нервно плясали на стенках бокала.

Это длилось минуту или две, но для меня прошла вечность. Видимо, поняв, что ее поза не произвела впечатления, она спокойно опустила ногу, и таинственный глаз исчез.

Я выдохнул свое оцепенение, допил вино и сказал:

– Мне, видимо, пора?

Она молча дернула плечами. Наверное, я оскорбил ее женское достоинство. Если, конечно, оно у нее было.

VIII

В субботу утром первыми приехали повара и официанты из ресторана «Интуриста» и принялись готовить угощение. В доме, где должно было происходить мероприятие, начались лихорадочные приготовления. Появился пан Зень – толстый, но крепко сбитый мужик того же возраста, что и мой шеф. Он всюду совал свой нос и ужасно всем мешал.

Я старался никому не попадаться на глаза, и таким образом мне удалось дотерпеть до самого обеда. В обед прибыло десятка два девушек. Две из них, на вид лет по десять, взявшись за руки, гуляли по саду. Остальным было от шестнадцати до двадцати лет, и было видно, что у них за плечами достаточно опыта, чтобы не особенно переживать за то, что ожидало их вечером. Мартусю держали в доме и во двор не выпускали. Ни Дзвинка, ни Рома тоже не светились.