Разведчик Николай Кузнецов - Виктор Кузнецов

Советская Армия успешно развивала наступление. Предвидя изменение обстановки в городе, Кузнецов в ноябре сорок третьего года выполняет несколько сложнейших операций.

Служба безопасности сбилась с ног, отыскивая неуловимого мстителя. И уходить от врагов с каждым днем становилось все труднее и труднее. Кузнецов и Струтинский не раз замечали, что во время проверки на контрольно-пропускном пункте или в дороге военным патрулем немцы записывали номер их машины. Это означало, что гитлеровцы быстро сносились с военными организациями и ведомствами и проверяли, есть ли там машина с номером, подобным номеру «адлера», на котором раскатывает гауптман Пауль Зиберт.

Кузнецова и его друга Струтинского в таких случаях не раз выручала выдержка и хладнокровие при встрече с врагом лицом к лицу. Отъехав на безопасное расстояние от патруля, Струтинский останавливал «адлер» и менял номера у машины. На пропускном пункте города ждали «адлер» серого цвета с номером «ВН2-32-12», но автомобиль с подобным номером не проходил. Вот почему машины Пауля Зиберта так часто меняли свои «приметы»: и цвет, и номера.

Разведчик Кузнецов ходил по острию ножа. Его частые наезды в город показались одному из офицеров рейхскомиссариата подозрительными, и тот решил, что гауптман Пауль Зиберт сотрудник английской разведки. Пришлось Кузнецову убрать со своего пути «любознательного» немецкого офицера.

Каждый час, каждую минуту разведчик должен находиться в состоянии боевой готовности, быть начеку. Он подвергается непрестанной опасности. Но это еще не все. Кузнецов работал в оккупированном советском городе в мундире гитлеровского офицера. И как же было трудно ему носить личину фашистского поработителя, выступать перед родными советскими людьми, перед соотечественниками, стонавшими под ярмом оккупации, в роли ярого врага своей Родины и народа!..

В Ровно с ним произошел такой случай.

…По главной улице города – Немецкой – с гордо поднятой головой и видом довольного своими успехами в жизни человека дефилировал, «печатая шаг», гауптман, его сопровождали два хорошо одетых господина. Одного из них многие в городе знают как крупного коммерсанта Яна Багинского, о другом кое-кто поговаривает, что человек с живыми пронзительными глазами – агент гестапо.

Самодовольный гауптман вышагивал, не глядя по сторонам, и случайно, не заметив встречную старушку, толкнул ее. Старушка споткнулась, упала… Заметив это, гауптман порывисто обернулся, маска надменности и холодного презрения к окружающему вдруг сошла с его лица, будто растворилась. Он сделал движение к старушке, чтобы помочь ей подняться.

Два господина, шедшие с офицером, почти одновременно коснулись его локтя. Кареглазый, коренастый «господин» предостерегающе шепнул:

– Николай Иванович! Что вы?! Фашист-офицер не будет поднимать какую-то старушенцию.

Гауптман, продолжая прогулку, пошагал дальше. А старушка привстала и голосом, полным отчаяния, обиды и слез, пробормотала ему вслед:

– Эх, вы!.. Ироды. Моего сына убили да еще меня, бедную, не оставляете здесь в покое. За что сбили с ног?

Аль я вам помешала?… Щоб у вас очи повылазили! Щоб ваша маты бильше вас не бачила!

Тогда Кузнецов остановился и говорит:

– Я не могу, не могу!.. Мне хочется подойти к ней и поцеловать. Это ж наша, советская женщина!.. Нет, не могу я больше! Приду в отряд и попрошу автомат. Буду драться, как все, как наши партизаны. Надоела мне эта форма, надоела мне эта фашистская шкура!..

– Николай Иванович, но ведь у нас никто другой не сделает то, что делаете вы. – Начал было разуверять Кузнецова «господин Багинский» – разведчик Гнидюк.

– Я прекрасно понимаю все, – прервал его Кузнецов. – Но если бы вы, хлопцы, знали, как мне тяжело…

Это был единственный случай, вспоминают бывшие партизаны, работавшие вместе с легендарным разведчиком, когда Николай Кузнецов вышел из ненавистного ему образа и потерял самообладание.

В тот же день разведчик уехал в лагерь. Нужно было отдохнуть. Здесь, в лагере, он мог размобилизоваться. Это значило, что человек, проведший многие сутки среди врагов, живший там на предельном напряжении нервов, мог позволить себе передохнуть, отвлечься, спокойно поспать.

После доклада командиру Кузнецов прошел в штабную палатку. Вечерело. Тени уже окутывали землю. В чуме, где жили радистки, слышался грустный малиновый перезвон гитары. Девчата пели о далекой недостижимой любви, о нежной девичьей улыбке и глазах… В стройный мечтательный хор вплелся красивый мужской тенор.

«Парни в гостях», – мысленно отметил Кузнецов, засыпая.

А песня крепла, ширилась и, будто выпорхнув из чума на крыльях, поплыла в осеннем воздухе над лагерем.

До тебя мне дойти нелегко,А до смерти – четыре шага…

Николай Иванович любил эту песню. Она так о многом говорила ему!..

«Ухожу и… забираю генерала…»

Улица Млынарова, 5. Особняк генерала, обнесенный в два ряда колючей проволокой, напоминал крепость. У ворот ходил часовой. Мимо особняка раз, другой с небольшими промежутками промчался серый стремительный «адлер». Гауптман, сидевший рядом с шофером, бросил мимолетный взгляд в глубь двора.

– Его все еще нет дома, – невозмутимо заметил Зиберт. – Штора в угловом окне спущена…

«Вдруг нашей Лели там сейчас нет. Вдруг предательство!» – подумал шофер, напряженно сжимая баранку руля.

– А крепко трусят гансы, – не только въезды в город перегородили козлами и шлагбаумами, но и дома свои поопутали окопной проволокой! – усмехнулся гауптман.

– Мне жаль своих соплеменников! – наигранно воскликнул офицер в расшитой золотом форме офицера РКУ (рейхскомиссариата), находившийся на втором сиденье. Его коллега, тоже офицер рейхскомиссариата, и все сидевшие в машине, как ни в чем не бывало, рассмеялись.

…И вот наступил самый ответственный момент. Гауптман, высокий, подтянутый, с орденами «Железного креста» первого и второго класса и медалью на груди, уверенным шагом кадрового военного направляется к дому, мимо часового.

– Герр генераль ист цу хаузе?,[18] – небрежно бросает он часовому.

– Господин офицер, я из РОА,[19] власовец, немецкий язык не понимаю.

Гауптман брезгливо махнул рукой и направился в особняк мимо оторопевшего часового. Следом за ним – два офицера рейхскомиссариата и солдат. Через три минуты русский денщик генерала казак Мясников и солдат, охранявший особняк, были обезоружены «гостями». На месте часового у ворот встал «солдат-немец», шофер гауптмана. Гости терпеливо ждали генерала, который должен был прибыть на обед, но он все не появлялся. Денщик и часовой испуганно посматривали на прибывших. Кто они?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});