Властелин колец - Джон Толкин

– Вот те на, – пробормотал Сэм. – Тупик! Стоило ради этого залезать так высоко! Не может быть, чтобы это был самый верх!.. Что же делать?

Он бегом спустился к нижней двери и подергал ее. Дверь не поддавалась. Сэм снова кинулся наверх. По лицу его потекли струйки пота. Он чувствовал, что теперь каждая минута на счету, – а он терял их одну за другой и ничего не мог сделать!.. Он больше не думал ни о Шаграте, ни о Снаге. Орки – сколько бы их ни кишело на белом свете – перестали существовать для него. Он умирал от желания увидеть Фродо. Увидеть, коснуться его руки – а больше ничего и не надо…

Наконец, устав и отчаявшись, хоббит сел посреди лестницы и закрыл лицо ладонями. Вокруг стояла тишина – страшная тишина. Факел, и без того еле чадивший, зашипел, выплюнул последнюю копоть и погас окончательно. Все утонуло во тьме. И вдруг, запертый во мраке безнадежности, подавленный бесславным концом долгого и напрасного пути, Сэм неожиданно для самого себя запел. В холодной, темной башне голос его зазвучал тоненько и дребезжаще – голос одинокого, усталого хоббита. Только совершенно глухой орк мог бы спутать песенку Сэма с боевым кличем эльфийского богатыря. Сэм начал со старых засельских песенок, потом перешел на вирши Бильбо; мелодии всплывали у него в памяти одна за другой, как мимолетные видения далекой родины… И вдруг, откуда ни возьмись, проснулись новые силы, голос окреп, зазвенел, а на простую мелодию сами собой легли новые слова:

На западе давно весна,Луга цветов полны,Леса проснулись ото сна,И светел плеск волны.А ночью ясен небосвод,И плащ его расшит –Там звезд эльфийский хороводКруги свои вершит.И пусть я заперт в тупике,Пути не завершив,Вдали от бликов на реке,Средь башен и вершин, –Но Солнце правит выше тучСвой неуклонный ход,И звезды направляют лучВ зияние пустотМеж бастионов тьмы, – и теньНе век, как ни сгущай.И не скажу я – «кончен День»,И не скажу – «прощай»[597].

– «Вдали от башен и вершин…» – начал он снова – и вдруг оборвал себя на полуслове. Ему почудилось, будто сверху кто–то слабо отозвался! Но вокруг по–прежнему было тихо. Впрочем, нет: раздались шаги. Наверху открылась дверь, скрипнули петли. Сэм припал к ступеням и прислушался.

Дверь с тяжелым гулом захлопнулась. Раздался ворчливый орочий голос:

– Эй, там! Крыса помойная! Чего распищался? Я тебе покажу, как вякать! Слыхал?

Ответа не было.

– А–а, вон что, – прорычал Снага. – Молчишь! Ну, все равно, мне и так давно пора тебя проведать. Посмотрим, чем ты занят!

Снова заскрипели дверные петли. Сэм осторожно заглянул в коридор и увидел то, что искал. Одна из двух дверей открылась; за ней мерцал огонь, а на пороге маячил силуэт орка. Похоже было, что на плече у него что–то вроде приставной лестницы. И тут Сэма осенило. В верхнюю камеру попадали через люк в потолке! Снага приставил лестницу, влез по ней и скрылся из виду. Сэм услышал лязг засова. Сверху снова донесся омерзительный орочий голос:

– Чтоб этого больше не было, понял? А не то как врежу! Думаешь, тебе тут отдохнуть дадут?.. Размечтался! А может, хочешь, чтобы мы сейчас тобой занялись? Нет? Ну так заткни хайло и молчи в тряпочку. Усек? Вот и хорошо! А это тебе для памяти! – Послышался звук, похожий на свист плетки.

Тут Сэма охватил такой гнев, что он забыл про все на свете. Одним прыжком подскочив к лестнице, он ловко, как кот, вскарабкался по ней и, просунув голову в люк, увидел большую круглую комнату. Освещал ее подвешенный к потолку красный светильник. В обращенной на запад оконной прорези, такой высокой, что не дотянешься, царил мрак. На полу под окном что–то лежало, но что – видно не было: все заслонила раскоряченная темная фигура орка, занесшего плеть для нового удара. Но удара не последовало.

Вопя и размахивая Жалом, Сэм выпрыгнул из люка и бросился на орка. Тот повернулся к нему, но сделать ничего не успел: Сэм с размаху рубанул Жалом, и кисть орочьей руки вместе с плеткой покатилась по полу камеры. Взревев от боли и страха, орк, видя, что дело плохо, нагнулся и пошел на Сэма головой вперед. Второй удар пришелся в пустоту: нога Сэма поехала по полу, и он грохнулся, тщетно пытаясь уцепиться за противника. Тот споткнулся о Сэма, потерял равновесие – и не успел хоббит поднять головы, как раздался крик и глухой удар: обезумевший от ужаса стражник зацепился ногой за конец лестницы и полетел в открытую пасть люка. Что с ним стало, Сэм выяснять не собирался. Он бросился к лежащему. Это был Фродо.

Фродо лежал на куче грязного тряпья нагой и, казалось, без сознания. Он по–прежнему заслонялся рукой от удара; на боку у него алел уродливый след орочьей плетки.

– Фродо! Дорогой господин Фродо! – закричал Сэм, чуть не ослепнув от внезапно хлынувших слез. – Это я, Сэм! Я тут! – Он приподнял хозяина и крепко прижал его к груди. Фродо открыл глаза.

– Я все еще сплю? – пробормотал он. – Но те сны были страшные, а этот нет…

– Никакой это не сон, господин Фродо, – поспешно уверил его Сэм. – Это вам не снится. Это я! Я пришел! Я с вами!

– Даже поверить трудно, – проговорил Фродо, крепко сжав руку Сэма. – Только что тут стоял орк с плеткой в руке – и вдруг превратился в Сэма!.. Значит, мне не приснилось, что внизу кто–то пел? Я даже пробовал подтягивать… Так это был ты?

– А то кто же, господин Фродо? Я совсем было отчаялся найти вас, вот и запел… Думал, уже все, конец!

– Но теперь все беды позади, правда, Сэм? Дорогой мой Сэм! – проговорил Фродо и откинулся на руки Сэма, закрыв глаза, как ребенок, которого утешили и приласкали, прогнав ночные страхи.

Сэм чувствовал, что мог бы просидеть так целую вечность, – он был совершенно счастлив. Но долго это продолжаться не могло. Мало было отыскать Фродо, надо было еще попытаться спасти его. Сэм поцеловал хозяина в лоб и легонько потряс.

– Просыпайтесь, господин Фродо! Пора вставать! – сказал он, пытаясь говорить как можно веселее, – словно они были не в Мордоре, а у себя дома, в Заселье, и сквозь занавески пробивалось утреннее солнышко.

Фродо вздохнул и сел.

– Где же мы? И как я сюда попал?

– Потом объясню! Сперва надо отсюда выбраться, – торопил его Сэм. – Но если в двух словах, то мы на вершине той башни, которую видели снизу, у туннеля. Потом вы попали в плен к оркам. А давно это было или недавно – даже не знаю. Наверное, уже целый день прошел, а то и больше.

– Только–то? – удивился Фродо. – Я думал – несколько недель! Расскажешь, когда будет время? Я помню только, что меня ударило в спину. Это правда? Я провалился в темноту и видел отвратительные сны. Проснулся – а явь еще страшнее и отвратительнее… Открываю глаза – вокруг орки! Они, похоже, влили мне перед тем в рот какое–то гадкое питье, так что мне всю гортань обожгло! В голове прояснилось, зато кости так и ломило, и слабость была ужасная. Они заставили меня раздеться догола, а потом сюда явились два огромных таких битюга и давай меня допрашивать, пока мне не почудилось, что я схожу с ума. Они глумились, рычали и все время пробовали, не затупились ли у них кинжалы, – нарочно, чтобы меня запугать. Я их когтей никогда в жизни не забуду. И глаз.