Информационный террор: воспринимать или жить? - Светлана Троицкая

Сенсационность — это технология. Выработаны критерии подбора тех событий, которые можно превратить в сенсацию. Рекламодатели заинтересованы в высокой запоминаемости их сигнала, хотя бы на подсознательном уровне. Поэтому они требуют от СМИ увязывать их рекламу с сообщением, которое врезалось бы в память.

Непрерывная бомбардировка сознания действующими на чувства сенсациями, особенно «плохими новостями», выполняет важную функцию поддержания необходимого уровня нервозности. Это ощущение непрерывного кризиса резко повышает внушаемость людей и снижает способность к критическому восприятию. Нарушение стабильной социальной обстановки всегда повышает ситуативную внушаемость.

Подготовка сенсации — кропотливая и дорогая работа, которую выполняют профессиональные специалисты. Замечательно то, что поданная в виде сенсации информация, с ее репортажами с места события, интервью в прямом эфире и т. д., как правило, принципиально искажает происшедшее событие. Но это и не важно, важен эффект, ради которого запускается сенсация. При этом зритель очарован именно тем, что он наблюдает якобы жизненный материал, будто между ним и реальностью нет никакого посредника. Эта иллюзия достоверности — сильное свойство телевидения.

Доктрина свободного потока информации

Один из отцов холодной войны Джон Фостер Даллес в свое время сказал: «Если бы я должен был избрать только один принцип внешней политики и никакой другой, я провозгласил бы таким принципом свободный поток информации». Доктрина свободного потока тщательно разрабатывалась много лет и после Второй мировой войны и была включена в концепцию холодной войны. Параллельно расширялся «полусвободный» поток информации, ориентированный на интеллигенцию стран «советского блока».

Доктрина свободного потока информации стала обоснованием «культурного империализма» США. Она сразу была отвергнута странами социалистического лагеря, а потом и большим числом стран «третьего мира» и неприсоединившихся стран. Однако на Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе в 1975 году Западу удалось уломать руководство СССР. Перестройка Горбачева не просто полностью устранила все препоны, она органично включила поток информации из США в свою программу.

Глава 8. Успех манипуляции сознанием в годы перестройки

Перестройка: главные удары по системам зашиты от манипуляции

Как известно, в конце 80-х и начале 90-х годов в СССР произошла «революция сверху». Был изменен политический и государственный строй, разрушено национально-государственное устройство страны (распущен СССР). Была заменена официальная государственная идеология и обновлена управленческая элита страны. Общенародная собственность была приватизирована, и все накопленное национальное богатство передано ничтожному меньшинству населения. Изменились социальная система и образ жизни практически всего населения страны, что красноречиво выразилось в демографических показателях (смертность и рождаемость).

Эта революция была совершена без насилия и даже без явного столкновения крупных социальных сил. Речь идет о революции нового типа, совершенной с использованием современных технологий воздействия на общественное сознание и программирования поведения больших масс людей. Предварительной стадией этой революции послужила перестройка как программа разрушения «культурного ядра» советского общества и подрыва гегемонии советского государства. Эффективность перестройки во многом определялась тем, что ее идеологи, стоявшие у рычагов партийно-государственной власти, выступали в союзе с противниками СССР в холодной войне и получили от них большие интеллектуальные, культурные и технологические ресурсы. Важным условием успеха перестройки стало и то, что в СССР не было гражданского общества и соответствующих ему демократических механизмов, так что противники перестройки и не могли организовать общественный диалог и хотя бы минимальное сопротивление манипуляции сознанием масс. Тоталитаризм государственной власти в советской системе также способствовал ее гибели.

Другим важнейшим условием успеха манипуляции были культурные особенности советского человека, его непонятная для Запада доверчивость, которая вытекала из подспудной веры в святость Слова. В годы перестройки люди столкнулись с незнакомой им ложью — такой, что не распознавалась ими и в то же время разрушала ориентиры.

По сути, перестройка сумела оторвать сознание граждан СССР от здравого смысла и житейской мудрости, заставила их поверить в химеры, зачастую противоречащие очевидным фактам и элементарному знанию.

Например, идеологи перестройки дали советским людям за образец Запад, представленный светлым мифом. Активная часть населения приняла этот пример, оценив собственное жизнеустройство как недостойное. Отвращение к своему образу жизни, внушенное людям, было так сильно, что при опросе в 1989 году 64% читателей «Литературной газеты» заявили, что «наша страна никому и ни в чем не может служить примером». Действуя на чувства людей, идеологи растравили старые раны и обиды, воззвали к мщению и сведению счетов, поставив мирную страну на грань гражданской войны.

Воздействие на массовое сознание было столь эффективным, что образ Запада к концу 80-х годов стал поистине вожделенным, что было немыслимо еще за пять лет до этого. Такая массовая зависть к идеализированному образу «чужого дома» с самоотрицанием своего дома — признак разрыва со здравым смыслом. При ее внедрении в политическую практику она неизбежно должна была повести к национальной катастрофе.

Шопенгауэр в «Афоризмах житейской мудрости» говорит так: «Зависть в человеке естественна, и все же она и порок, и несчастье. В ней мы должны видеть врага нашего счастья и всеми силами стараться задушить ее. На этот путь наставляет нас Сенека прекрасными словами: “будем наслаждаться тем, что имеем, не вдаваясь в сравнения; никогда не будет счастлив тот, кто досадует на более счастливого…” Обуздывая наше воображение, необходимо запретить ему восстанавливать и раскрашивать когда-то пережитые несправедливости, потери, оскорбления, унижения, обиды и т. п.».

С самого начала перестройки была развернута идеологическая кампания по изменению антропологической модели у то есть по внедрению в массовое сознание нового представления о человеке и его правах.

Чуть ли не главным принципом, который надо было сломать в советском человеке, чтобы совершить «перестройку», была идея равенства людей. Эта идея, лежащая в самой основе христианства, была растоптана, а вместо нее была начата и быстро нарастала кампания по внедрению в массовое сознание жесткого и зачастую вульгарного социал-дарвинизма.

Новая антропологическая модель, воспринятая на уровне идеологии, вошла в противоречие с уравнительными идеалами, привела к расщеплению сознания людей, что сделало их более уязвимыми к манипуляции.

Посредством дестабилизации сознания и увлечения людей большим политическим спектаклем удалось осуществить «толпообразование» населения СССР — временное превращение личностей и коллективов в огромную толпу или множество толп. В этом состоянии люди утратили присущее личности ответственное отношение к изменениям жизнеустройства. Без дебатов, без прогноза выгод и потерь большинство населения согласилось на революцию, когда в ней не было никакой социальной необходимости. Это было несовместимо со здравым смыслом.

Обычные люди, не вовлеченные в толпу, обладают здоровым консерватизмом, вытекающим из исторического опыта и способности предвидеть нежелательные последствия изменений. Эти свойства гнездятся в подсознании и действуют автоматически, на уровне интуиции. Этот подсознательный контроль и был устранен из общественного сознания в ходе перестройки.

За время перестройки в сознание советских людей вошло много прекрасных, но расплывчатых образов — демократия, гражданское общество, правовое государство и т. д. Никто из политиков, которые клялись в своей приверженности этим добрым идолам, не излагал сути понятия. Принять язык противника или даже друга — значит незаметно для себя стать его пленником. Это заведомый проигрыш в любом споре.

Положение советского человека оказалось еще тяжелее — перейдя на язык неопределимых понятий, он утратил возможность общения и диалога со «своими» и даже с самим собой. Логика оказалась разорванной, и даже сравнительно простую проблему человек стал не в состоянии сформулировать и додумать до конца. Мышление огромных масс людей и представляющих их интересы политиков стало некогерентным, люди не могли связать концы с концами и выработать объединяющий их проект — ни проект сопротивления, ни проект выхода из кризиса.