Судьбой приказано спастись - Александр Александрович Берлин

животный рёв, приподнялся и, увидев сына в таком состоянии бешенства, стал ползти к нему, приговаривая: «Сынок, сынок…». Но Кузьма его не слышал. Он в бешеной ярости продолжал добивать своего врага. В нём проснулся инстинкт хищника, который с этого момента всегда будет сопровождать его в минуты опасности.

Когда Святослав, наконец, дополз до ребёнка, он обратил внимание на то, что пальцы мальчика намертво вонзились в шею мужика. Но стоило только отцу дотронуться до малыша, как тот вмиг разжал их. Чтобы окончательно привести Кузьму в нормальное состояние, Святослав ласково потрогал личико малыша и нежно прижал сына к себе.

– Всё кончено, все уже кончено! – успокаивал, убаюкивал он ребёнка.

Когда на лице у Кузьмы появилась первая улыбка, малыш посмотрел на своего отца и они вдвоём поспешили к своему спасителю, который стоял недалеко от них, шатаясь и схватившись за грудь. Затем, постонав, он неожиданно упал на землю. Святослав бросился к Никите, а Кузьме кивком указал идти к медвежонку, чтоб его освободить из сетей. Осмотрев Никиту, Святослав обрадовался, что гигант был жив, но пуля, выпущенная из пистолета почти в упор, сделала свое чёрное дело. Святослава пробил озноб, когда он осознал, что она предназначалась его сыну…

Помочь Никите на месте он не мог: ранение было сквозным. Единственное, что он смог сделать сейчас – оторвать кусок материи от своей рубашки и попросить Кузьму намочить эту ткань его детской уриной, чтобы закрыть входное отверстие от пули и хоть чуточку остановить кровь. А дальше, когда им удастся добраться до пещеры, оставалась одна надежда – на целебные свойства воды и глины, которые уже спасали жизнь и ему, и сыну.

Путь до пещеры, куда нужно было как-то доставить Уво, был неблизким. «Хорошо, что вертолёт, привезший «гостей», успел улететь до начала перестрелки, увёз подальше остальных гастролёров…», – с облегчением подумал Святослав, вглядываясь в чистое небо. И хорошо, что деревья в этом месте росли очень густо и не давали возможности увидеть с вертолёта, что происходило здесь, внизу. «Если б заметили, то не миновать бы беды», – произнёс для себя Святослав. Хотя, может быть, находящихся в вертолёте мало беспокоило, что происходит внизу и они уже думали о высадке в другом месте.

Перенести тяжёлое тело было задачей непростой. Сам идти Никита не мог – рана была серьезной, плюс слабость от перенесённой болезни. В таком состоянии он бредил о чём-то невнятно, лишь изредка можно было разобрать: «Кусс-ма-а… Кусс-ма-а». Мальчик все время был рядом и держал гиганта за руку, в то время, как Святослав искал что-нибудь подходящее для перемещения раненого. К счастью, Святослав заметил невдалеке что-то, похожее на брезент. Подойдя ближе, он увидел, что этот кусок брезента сильно изношен и в нескольких местах порван. «Наверное его выбросили с вертолёта, как ненужный хлам», – подумал Святослав, с улыбкой мысленно поблагодарил за этот ко времени подарок и поспешил обратно к Никите. Он кивком головы попросил Кузьму помочь ему осторожно перекатить тело Никиты на брезент и, взявшись за его концы двумя руками, попробовал сдвинуть его с места. Ноша оказалась не слишком тяжёлой, так как брезент хорошо скользил по поверхности земли, к тому же рядом были два хороших помощника: с одной стороны Кузьма своими не возрасту крепкими и цепкими ручками, а с другой – медвежонок, зубами вцепившись в край брезента, как могли, тащили своего спасителя.

Стоит ли рассказывать, с каким трудом они добрались до пещеры. Тут возникли новые трудности: через «парадный вход» под водопадом перенести огромное бессознательное тело Уво не было никакой возможности, слишком велика была опасность сорваться вместе с ним в бурлящий поток. Так что снова пришлось воспользоваться узким тоннелем. Здесь неожиданно пригодилось умение Кузьмы разговаривать с Кисой «по-медвежьи». Ему как-то удалось объяснить медвежонку, что от него требуется, и теперь тот полз впереди, сильными лапами срывая наиболее острые углы и в меру сил расширяя проход. Работал Киса, как маленький экскаватор, и только благодаря этому удалось протянуть через лаз Никиту. Кузьма полз вслед за медвежонком и убирал с пути небольшие обломки камней, чтобы папе легче было тащить раненого гиганта. Святослав же, попеременно упираясь ногами о выступы в стенках лаза, тянул брезент за собой.

Добравшись до места, Никиту положили на его привычное место. После кратковременного отдыха, Святослав принялся за необходимые уже процедуры с водой и глиной, которые он доставлял из целебных источников прямо к Никите, чтобы не тревожить его лишними перемещениями. Но, к сожалению, в этот раз такого лечения было недостаточно. Возможно, высшие силы решили, что Никита-Уво, «снежный человек» и «ужас тайги», выполнил свое предназначение на Земле…

Поняв, что все их усилия тщетны, и хозяин пещеры даже не приходит в сознание, Святослав и Кузьма сели возле огромного тела и с грустью запели свою любимую «Надежду». Кузьма, как обычно, аккомпанировал. Эта светлая песня стала своеобразным реквиемом Уво, прожившему непростую жизнь отверженного людьми, но так и не ставшему чудовищем существу.

От их пения Никита, находясь то ли в полусне, то ли без сознания, неожиданно встрепенулся и, громко произнеся слово «ма-ма», начал медленно подниматься и пошатываясь двигаться в сторону Святослава, Кузьмы и медвежонка. Люди, и даже зверь, испугались, услышав прозвучавшее как из могилы слово «мама». Оно было почти криком и в пещере прозвучало оглушительно громко. А когда же огромное волосатое существо, словно какой-то великан-призрак, медленно надвигаясь на них, подошло совсем близко, они все от испуга словно окаменели. Ведь до этого Уво даже не шевелился и почти не дышал, а тут – словно и не болел вовсе. Его движения были словно у человека–«лунатика» – медленными, пугающими своей осторожностью.

Подойдя вплотную и внимательно оглядев их, Уво стал медленно отворачиваться от них и так же медленно прохаживаться вокруг, осматривая пещеру изнутри, словно прощаясь со своим жилищем навсегда.

Побродив по пещере, он подошёл к скульптурам своей матери, посмотрел на её останки, лежащие недалеко от них, затем опять направился в сторону своих гостей и улыбнулся. Протянув свою руку к голове Святослава и гладя его по волосам, произнёс медленно: «У-во… У-во…». Затем то же самое проделал и с Кузьмой, произнеся: «Кусс-ма-а… Кусс-ма-а…». Потом посмотрел в сторону медвежонка, отчего тот стал, рыча, медленно пятится назад. Такое поведение часто бывает у всех животных, когда они видят нестандартное поведение знакомых им существ. Но словно гипнотическая сила его тут же смирила, отчего он опустил свою мордочку. А Никита, поглаживая его шерсть на загривке, неожиданно зарычал по-медвежьи. Услышав это, понимающий язык