Новый Дозор - Сергей Лукьяненко

Эразм не глядя поставил на пол водку и икру. На центр столика водрузил горшок с деревцом. Сел на пол и уставился на ботаническое недоразумение.

Дерево было высотой сантиметров пятнадцать. Корявое, как древняя олива, почти лысое — только из одной ветки оптимистично торчали два листочка.

Эразм сидел и смотрел на деревцо.

Я терпеливо ждал.

— Потрясающе, — сказал Эразм. Потянулся за стаканом и глотнул виски. Чуть-чуть повернул горшок и посмотрел на него под другим углом. Потом прищурился — и я почувствовал, что старый Иной смотрит на деревцо сквозь Сумрак.

— Вы не в курсе, какова суть этого подарка? — спросил Эразм, не глядя на меня.

— Нет, сэр, — вздохнул я. И внезапно подумал, что Эразм наверняка является сэром — в изначальном смысле этого слова.

Дарвин встал и прошелся вокруг горшка. Потом пробормотал:

— Да будь я проклят… Прошу вас, Антуан, отойдите на шаг или прикройтесь… я немного поработаю с Силами…

Я счел за благо и отойти, и поставить «щит мага», прихватив с собой на всякий случай и стакан с виски. Это оказалось правильным решением — к столику я вернулся только через четверть часа. Все это время Эразм бился с бонсаем. Он погружал в растеньице поисковые заклинания, он смотрел на него сквозь Сумрак и сам уходил в Сумрак до третьего слоя, он растер в пальцах и съел щепотку земли из горшка, он долго нюхал листочки — и вроде бы даже обрадовался, просветлел лицом, но потом досадливо махнул рукой и налил себе еще одну порцию виски. Последнюю минуту он стоял, покачивая в ладони огненный шарик, словно борясь с искушением испепелить и горшок, и бонсай, и стол в придачу.

Но сдержался.

— Сдаюсь, — буркнул Эразм. — Ваш Гесер и впрямь велик… я не могу раскусить смысл его послания. Вас точно не просили передать что-либо на словах?

— Увы.

Эразм снял пиджак, бросил его на свободное кресло. Сам уселся в другое, потер лицо руками, вздохнул, буркнул:

— Старею… Что ж, вы хотели поговорить о тиграх, Антуан?

— Да. А вы ждали моего прихода, Эразм?

— Это все взаимосвязано… — Эразм никак не мог оторвать взгляда от бонсая. Потом попросил: — Антуан, переставьте растение на каминную полку. Позже я займусь им, сделаю все, что в моих силах. Уверен, что разгадать загадку Гесера сумею… Но пока… не могу смотреть спокойно, раздражает… Скажите, откуда вы знаете о Тигре?

— История вашего детства — не тайна, уважаемый Эразм, — сказал я.

— Но она не столь уж широкоизвестна…

— Она описана в книжке, которую читала моя дочь.

— О! — заинтересовался Эразм. — Вы не догадались ее привезти?

— Блин… — Я смутился. — Понимаете… как-то не пришло в голову… Я могу выслать!

— Если не сложно, — кивнул Эразм. — Простите стариковское честолюбие, но я с удовольствием собираю все упоминания о человеческом периоде своего существования… Но как вы узнали мой адрес? Мне казалось, что Ночной Дозор Лондона не имеет этой информации.

— Это не Дозор, — признался я. — Адрес получен из частных источников…

Эразм ждал.

— В нашем Дозоре работает госпожа Анна Тихоновна…

— Анна! — вскинулся Эразм. — Дурак… я должен был догадаться… — Он искоса посмотрел на меня. — Что, она до сих пор веселится, вспоминая, как поймала меня?

— Гордость и предубеждения… — задумчиво сказал я.

— Что?

— Она вовсе не веселится. Она до сих пор переживает, что ваши отношения так резко прервались. Ее, конечно, интересовала история с Тигром, она собирает всякие странности, которые игнорирует официальная наука, но ей нравилось общаться с вами.

Эразм пожал плечами. Потом буркнул:

— Мне тоже было интересно… она так аккуратно дала понять, что и сама — Иная, и знает, кто я такой… но при этом проявила глубокие познания в ботанике… такую интересную статью опубликовала в журнале… очень милая дама, удивительно, что из Моско… извините, конечно, Антон. Но мне раньше не нравились русские женщины.

— Ничего-ничего, мне вот английские не очень… — мстительно ответил я.

— Надо нам было все-таки встретиться, — продолжил Эразм. — Посмотрели бы глаза в глаза, лучше бы друг друга поняли.

— Интернет — он не дает полноценного общения, — сказал я глубокомысленно.

— Какой Интернет, Антуан? — засмеялся Эразм. — Это было более тридцати лет назад! У вас тогда еще СССР существовал! Бумажные письма… только с маленьким заклинанием, чтобы цензура не просматривала и шли быстрее…

Да… это я и впрямь сглупил. Порой забываешь, что все эти мобильные телефоны и компьютеры появились совсем недавно!

— Так опубликовать в журнале — это именно в журнале? — понял я. — В научном, бумажном? А я-то думал — в «живом журнале»…

Эразм расхохотался до слез. Потом сказал:

— Вот так-то, Антуан. И вы начинаете чувствовать себя динозавром! Скоро начнете украшать свой дом советскими плакатами и красными знаменами! Ничего-ничего, к бегу времен тоже можно привыкнуть… Что ж, давайте я расскажу вам про Тигра. Про моего Тигра. А потом вы объясните, что стряслось у вас.

Глава третья

Семнадцатый век — время не слишком-то приспособленное для счастливого детства. Впрочем, для бурной зрелости и спокойной старости оно тоже не слишком-то годилось. Умереть было не просто, а очень просто. Жизнь была всего лишь прелюдией к смерти и посмертному существованию, в котором мало кто сомневался.

Иногда эта прелюдия была долгой, но куда чаще — короткой.

Как для людей, так и для Иных.

— Ты слушаешь меня или спишь, мальчик?

Эразму Дарвину было четырнадцать лет и в двадцатом веке он бы обиделся на обращение «мальчик». Но в семнадцатом веке это было нормально. Собственно говоря, человек из двадцатого или двадцать первого века принял бы Эразма за ребенка десяти-одиннадцати лет. Возможно, его бы смутило, что и штаны, и камзол Эразма ничуть не отличаются от одежды его взрослого спутника, но это тоже была часть времени. Дети не являлись чем-то особенным, требующим иного отношения, питания или одежды. Просто маленькие человеческие существа, которым, возможно, посчастливится стать полноценными взрослыми. Даже на картинах лучших живописцев того времени тела и лица детей были неотличимы от тел и лиц взрослых — если взгляд художника и ловил отличие в пропорциях, то сознание успешно отвергало разницу. Мальчик — это просто недомужчина. Девочка — просто недоженщина… впрочем, девочки меняли свой статус на женский очень быстро, и это никого не смущало. Человеческое тесто, куда упали первые дрожжи цивилизации, бурлило и расползалось. Человечеству надо было расти. А для этого — больше рожать, потому что не в человеческой власти было меньше умирать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});