Новый Дозор - Сергей Лукьяненко

— Мир сошел с ума, — сказал я. — Свету спросил, она меня попросила привезти вискаря. А ты, здоровый и выпивающий мужик, баночку английского меда!

— Я чай с медом люблю, — невозмутимо сказал Семен. — А ты, будучи умным и любящим мужчиной, подарок жене должен придумать сам, а не спрашивать «чего привезти». Хоть бы и баночку меда.

Глава вторая

В Хитроу мы приземлились неудачно. Нет, с самолетом все было в порядке, летели мы по расписанию, полосы коснулись мягко, с рукавом состыковались быстро.

Но прямо перед нами в тот же самый четвертый терминал прибыл рейс откуда-то из Юго-Восточной Азии — то ли из Бангладеш, то ли из Индонезии. И полторы сотни российских пассажиров оказались в очереди на паспортный контроль за спиной двух сотен смуглых азиатов.

Каждый из них нес с собой целый ворох документов. Похоже, судя по бумагам, все они собирались учиться в Оксфорде или Кембридже, собирались инвестировать в экономику сотни тысяч фунтов или получить миллионное наследство. В общем, оснований для въезда у бангладешцев-индонезийцев было так много, что сразу становилось ясно — большинству предстоит работать в ресторанчиках, на стройках и фермах Британии. Офицеры на паспортном контроле — в большинстве своем тоже не урожденные англосаксы, это прекрасно понимали — и проверяли бумаги с предельной въедливостью. То и дело проверка оканчивалась тем, что пассажира отводили в сторону — для дальнейших разбирательств…

Через отдельные стойки быстренько просочился ручеек пассажиров с нашего рейса, имеющих британское гражданство. Не такой уж и тоненький ручеек — по моему ощущению, процентов двадцать летевших в Лондон были «слугами двух господ». Остальные мрачно встали в длинный извилистый накопитель. Маялись мужики, мечтающие покурить после полета. Капризничали дети, успевшие засидеться в самолете. Слали эсэмэски и копались в сумочках женщины, мечтавшие «пройтись по Пиккадилли» и наброситься на магазины Оксфорд-стрит.

Я, конечно, мог пройти без очереди. Тем или иным способом. В конце концов, мог просто войти в Сумрак и миновать человеческий паспортный контроль — на моих глазах так сделал молодой парень, в котором я в самолете даже не заподозрил Иного. Собственно говоря, не будь в паспорте визы — я бы так и сделал без малейшего колебания.

Но мне было неудобно. В хвост очереди терпеливо встала женщина с двумя младенцами, которых она при этом еще и кормила одновременно, «по-македонски». Ее, впрочем, через некоторое время отправили в небольшую очередь для тех, кто шел без очереди. Впереди тоже стояли и дети, и старики. Ну что поделать — неудачно прилетели, а для Европы вымирающие русские остаются таким же подозрительным третьим миром, как и любая перенаселенная азиатская страна. Может, даже более подозрительным — поскольку хоть на роль страны третьего мира Россия и согласилась, но какие-то амбиции временами еще проявляет и открыто стать колонией стесняется.

В общем, преисполнившись благородства, я решил выстоять очередь вместе с соотечественниками. И первые полчаса искренне гордился своим поступком.

Вторую половину часа я держался уже исключительно из упрямства и понимая, что произнести заклинание и миновать паспортный контроль — это все равно что признать свою глупость.

Ко мне особых вопросов не возникло. Офицер, судя по тюрбану, сикх, глянул на визу, поинтересовался, надолго ли я приехал в Британию, получил ответ, что на два-три дня, кивнул и шлепнул в паспорт штамп.

Контроль из Темного и Светлого дозорных я миновал вообще без задержки — моя аура Высшего Иного внушала уважение.

Очередь меня так вымотала, что экспрессом, пусть тот и шел очень удобно для меня, к Паддингтонскому вокзалу, я не воспользовался. Вышел из аэропорта, свернул налево, где, удаленные на подобающее расстояние от приличных людей, травили свое здоровье курильщики. Для жертв никотиновой зависимости был оборудован маленький стеклянный карцер под открытым небом. Впрочем, истомившиеся пассажиры и одетые в униформу работяги из аэропорта правилами пренебрегали и курили на свежем воздухе.

Закурил и я. Рядом мусолила тонкую сигарету красивая длинноногая девица с дорогим алюминиевым чемоданом и ругала по телефону Питера, который ее вовремя не встретил. Девица, кстати, была русская, но по-английски говорила и ругалась виртуозно. Закончив разговор, она сокрушенно покачала головой, тут же позвонила в Москву и принялась обсуждать с подругой разницу в менталитете русских и английских мужчин.

Усмехнувшись, я пошел к остановке такси. Длинная очередь высоких кебов, среди которых попадались и старинные, и вполне современные, терпеливо ждала клиентов.

Гостиница, в которую меня отправил Гесер, была самой обычной дешевой лондонской гостиничкой, расположенной в Бэйсуотере — районе, славящемся подобными гостиницами. Ну или, напротив, не славящемся из-за обилия дешевого жилья для туристов. Никаких видимых лишь в Сумраке знаков вроде инь-ян, что традиционно означало «дружественная для Иных», на гостинице тоже не было. Закрадывалось ощущение, что, отправив меня бизнес-классом, Гесер решил сэкономить на жилье.

Или какой-то смысл в проживании в трехзвездочном отеле «Дарлинг», занимавшем два подъезда старого викторианского дома (белые стены, колонны у входа, деревянные рамы с одним стеклом), все-таки был?

Номер оказался типичным для такого рода гостиниц — то есть небольшим, с узкими дверьми, низким потолком, крошечной ванной комнатой. Но сантехника была новая, европейского типа, имелся и плоский телевизор с сотней спутниковых каналов, где среди арабских и китайских затесалась парочка русских, и мини-бар, и кондиционер. Кровать тоже оказалась неожиданно большой и удобной.

Пойдет. Я сюда не в номере торчать приехал.

Чем именно сейчас заняться — это полностью зависит от меня. Можно пройтись по магазинам, купить сувениры и посидеть в пабе за кружкой пива — отложив дела на завтра. Можно отправиться в гости к Эразму — бесцеремонно, без приглашения. Можно поехать или пройтись через Гайд-парк в Белгравию — где расположен офис лондонского Ночного Дозора — и попросить содействия.

А можно и позвонить господину Эразму.

Я достал телефон. Не мудрствуя лукаво, господин Эразм Дарвин нынче звался на французский манер — господином Эразмом де Арвин. И услышав в трубке его голос, я даже понял причину — он говорил с легким акцентом, который любой современник опознал бы как французский.

На самом деле это был отзвук миновавших времен. Акцент семнадцатого века.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});