Черные орхидеи (сборник) - Рекс Стаут

Доказательства происходящему будет сложно отыскать, поскольку злоумышленники введут в систему производства украденные новшества только после войны. Подробностей я Вам не сообщаю, однако честное и тщательное расследование непременно выведет преступников на чистую воду. Посоветую Вам только отправную точку: смерть капитана Альберта Кросса, служившего в военной разведке. Согласно официальной версии, позавчера он случайно выпал или же намеренно выбросился с двенадцатого этажа отеля «Баском» в Нью-Йорке. Но действительно ли это так? Установите, что капитан Кросс расследовал и что именно ему удалось выяснить? С этого и начните.

Гражданин

В кабинете повисла тишина. Гробовая.

– Толково написано. Складно, – прочистив горло, заметил полковник Тинкхэм тоном учителя, который хвалит школяра за хорошее сочинение.

– Позвольте взглянуть, – попросил Вульф.

Райдер передал ему листок, а я встал, пересек кабинет и, подойдя к боссу, заглянул ему через плечо. Тинкхэм и Лоусон последовали моему примеру. Вульф любезно держал письмо так, чтобы нам всем было видно. Оно было отпечатано на самом обычном листке качественной дорогой бумаги. Автор разместил текст аккуратно посередине, набрав его с одинарными пробелами. Ни ошибок, ни помарок. В силу многолетней привычки подмечать детали я обратил внимание на две особенности печатной машинки: буква «с» располагалась чуть ниже уровня строки, а буква «о» была немного смещена влево (например, в слове «этого» она слегка налезала на букву «т»). Когда Тинкхэм и Лоусон отошли в сторонку, я все еще всматривался в текст. Наконец Вульф отдал мне письмо, чтобы я вернул его Райдеру.

– Тоже мне гражданин, – фыркнул Лоусон, опустившись на стул. – Мог бы все выложить как на духу, а вместо этого ограничился одними намеками.

– То есть дело можно закрывать и расходиться. Я правильно понял, лейтенант? – с сарказмом в голосе поинтересовался Файф.

– Сэр?

– Я спрашиваю: ваш вердикт окончательный или вы все-таки дозволите нам продолжить?

– Прошу прощения, сэр. – Лоусон покраснел. – Я просто заметил…

– Чтобы замечать, лейтенант, надо смотреть и слушать.

– Так точно, сэр.

– Если позволите… – начал полковник Тинкхэм.

– Да, говорите.

– Я насчет письма. Обратил внимание на кое-какие интересные детали. Анонимный автор явно человек неглупый и хорошо образованный. Кроме того, он прекрасно управляется с печатной машинкой. Или же он диктовал письмо машинистке, что весьма маловероятно. Посмотрите, какие ровные поля справа. А деление текста на абзацы…

Тут Вульф что-то буркнул, и Файф моментально перевел на него взгляд:

– В чем дело?

– Все нормально, – отозвался мой босс. – Хотя, честно говоря, я бы не стал возражать, если бы этот стул был побольше и сделан с умом. Если обсуждение проблемы и дальше будет оставаться на уровне детского сада, предлагаю присутствующим сесть на пол.

– Неплохая мысль. Не исключено, что мы дойдем и до этого, – кивнул Файф и повернулся к Шэтаку. – Когда вы получили это письмо?

– Его мне доставили вместе с остальной почтой в субботу утром, – отозвался политик. – Обычный конверт, адрес отпечатан на машинке, с пометкой «лично». Судя по штампу, его отправили из Нью-Йорка в пятницу, в половине восьмого вечера. Моим первым порывом было отнести письмо в ФБР, но я решил, что это было бы некорректно по отношению к вам. Поэтому я позвонил Гарольду… то есть полковнику Райдеру. Мне все равно нужно было ехать в Нью-Йорк, сегодня за ужином я выступаю перед членами Национальной промышленной ассоциации… Вот мы и договорились встретиться здесь и все обсудить.

– Значит, вы не поставили в известность генерала Карпентера?

– Нет, – улыбнулся Шэтак. – После того как несколько месяцев назад ему пришлось давать свидетельские показания перед нашим комитетом, я, скажем так, не в настроении лишний раз перебегать ему дорожку.

– Но ведь это дело в его компетенции.

– Я в курсе, однако в данный момент его интересы далеки от этой сферы… Или я ошибаюсь? – Глаза Шэтака расширились.

Файф покачал головой:

– Сейчас он заварил кашу в Вашингтоне. А может, и не кашу. Одним словом, кто его разберет, что он там стряпает. Короче говоря, вы передаете письмо нам, чтобы мы провели расследование. Я правильно вас понял?

– Я не знаю, – замялся Шэтак, глядя в глаза генералу, – письмо адресовано мне как председателю одного из комитетов Конгресса. Я приехал к вам, чтобы обсудить создавшееся положение.

– Знаете… – Файф тоже замялся и, подумав, продолжил, тщательно подбирая слова: – Знаете, я мог бы сейчас сказать, что речь идет о безопасности государства в военное время, так что обсуждать нам с вами нечего.

– Не сомневаюсь, что вы и впрямь имели полное право так поступить, – согласился Шэтак, сделав упор на словосочетании «полное право».

Файф смерил его бесстрастным взглядом.

– Давайте поговорим неофициально, без протокола. В этом письме нет ни единого свидетельства того, что его автор действительно располагает полезной информацией. Ни для кого не секрет, что в военном производстве задействованы интересы множества самых разных людей и миллиарды долларов. И здесь, естественно, возможно всякое. Скажем так, чего только не случается, в том числе и такое, на что намекает наш аноним. Одна из задач военной разведки как раз и заключается в том, чтобы по возможности предотвращать подобные эксцессы.

– Разумеется, – перебил его Шэтак, – я и не рассчитывал, что изложенное в письме станет для вас откровением.

– Благодарю, – произнес Файф тоном, в котором не слышалось даже намека на благодарность, – оно таковым и не оказалось. Вы видели розовую штуковину, которую Райдер убрал к себе в стол? Видели. Это граната нового образца. В ней все новое: не только конструкция, но и содержимое. Кое-кто захотел заполучить опытные образцы оружия – и получил их. Нет, речь идет не о вражеских шпионах, по крайней мере, так считаем мы. Расследованием этого дела как раз и занимался капитан Кросс, который погиб на прошлой неделе. Ни один человек на свете, за исключением присутствующих в этом кабинете, не знал, что именно расследовал Кросс. Капитан сел на хвост преступникам. Как именно, нам не известно, поскольку он с понедельника не выходил на связь. Возможно, теперь мы этого так никогда и не узнаем. Майор Гудвин славно потрудился: он расшифровал запись в записной книжке Кросса, запись, показавшуюся нам всем бессмыслицей. Таким образом ему удалось обнаружить гранаты: они были спрятаны в ящике, оставленном Кроссом в камере хранения автовокзала. Я рассказываю вам об этом по двум причинам. Во-первых, в вашем письме упоминается покойный капитан, а во-вторых, мне хочется еще раз подчеркнуть: если автор намерен сообщить нам нечто такое, чего мы не знаем, ему придется попытаться еще раз выйти на связь.

– Господи боже, генерал, я в курсе, что вы не вчера на свет родились, – возразил Шэтак. – Поверьте, я получаю немало анонимок, которые сразу же отправляются в мусорное ведро. Однако я решил поставить вас в известность об этом письме в первую очередь из-за того, что в нем упоминался Кросс. Скажите, а расследование обстоятельств его смерти вообще проводили?

– Естественно. Этим занималась полиция.

– А вы? – не отступал Шэтак. – Вы проводили расследование? Мне кажется, мой вопрос вполне уместен, – поспешно добавил политик. – Я интересуюсь этим неофициально. Насколько я понимаю, от полиции в данном случае толку мало (если вы, конечно, не сообщили ей, чем именно занимался Кросс и кто конкретно об этом знал). Однако, я полагаю, вы не вправе разглашать подобные сведения?

– Мы сотрудничаем с полицией, но только до определенного предела, поскольку нам нужно соблюдать режим секретности, – медленно ответил Файф, снова тщательно подбирая слова. – Что же касается первого вашего вопроса… Уместен он или нет, не так уж и важно, однако мы ни от кого не скрываем, что Ниро Вульф, будучи лицом гражданским, сотрудничал с нами, оказывая помощь в самых разных делах в качестве консультанта. Этот факт не является военной тайной, об этом даже писали в газетах. Вы согласны, что мистер Вульф достаточно компетентен?

– Я политик, – улыбнулся Шэтак, – и не склонен оказываться в меньшинстве. Как все, так и я.

– Так вот, именно Ниро Вульф по нашей просьбе занимается сейчас расследованием обстоятельств смерти капитана Кросса. Если вдруг выясните, кто именно написал письмо, обязательно сообщите об этом автору. Это его должно успокоить.

– Что ж, коли так, то по крайней мере я уже спокоен, – объявил Шэтак. – Простите, если вы не возражаете… Вы позволите мне задать мистеру Вульфу пару вопросов?

– Разумеется. Только я не обещаю, что он захочет на них ответить. А приказать ему я не могу. Он лицо гражданское и в армии не служит.