Черные орхидеи (сборник) - Рекс Стаут

– Полковник Райдер, – сухо произнес я, – завтра утром, ровно в одиннадцать, вам назначена встреча с мистером Ниро Вульфом, а потому соблаговолите прибыть к этому времени к нему в кабинет. Если вы соизволите приехать на полчаса раньше, то есть в половине одиннадцатого, я с удовольствием предоставлю вам исчерпывающие объяснения, а также изложу причины, в силу которых мое имя, к величайшему сожалению, появилось на страницах газет. Также я объясню вам, почему мне нужно получить увольнительную на выходные, начиная с полудня субботы. Я дал слово, поклявшись честью офицера.

Я повесил трубку, и одновременно с этим Вульф снова вскинул голову, чтобы принюхаться к чарующим ароматам, доносившимся с кухни. У меня же голова была занята совсем другим. Мне надо было сделать одну запись в книге расходов, но я никак не мог сообразить, как именно это сформулировать. «Отправка убийцы в загородную поездку – 100 долларов»? Нет, подобная запись вряд ли будет уместной. Конечно же, я нашел выход из положения, но какой, не скажу: это военная тайна.

Перевод Н. Вуля

Смертельная ловушка

Глава первая

Направившись к выходу из своего особняка из бурого песчаника, располагавшегося на Западной Тридцать пятой улице, Ниро Вульф, вышагивавший впереди меня, вдруг остановился, причем сделал это настолько резко, что я едва на него не налетел. Повернувшись, он замер аккурат напротив меня и посмотрел на мой портфель.

– Она у тебя?

– Кто? – с невинным видом поинтересовался я.

– Ты прекрасно знаешь. Я спрашиваю об этой чертовой гранате. Я не желаю, чтобы эта адская машина и дальше оставалась в моем доме. Так она у тебя с собой?

Я не желал сдаваться без боя.

– Полковник Райдер, являющийся моим непосредственным командиром, – сухо, по-военному, ответил я, – сказал, что я могу оставить у себя эту гранату в качестве награды за мужество и героизм, проявленные в ходе…

– Я запрещаю тебе держать ее в моем доме. Я не имею ничего против пистолетов, поскольку они отчасти являются нашими рабочими инструментами. Но эта штуковина – совсем другое дело. Если по чистой случайности чека сдвинется с места, то снесет всю крышу. Про шум и грохот от взрыва я вообще молчу. Я-то думал, ты понял, что я даже не собираюсь это обсуждать. Будь любезен, захвати гранату с собой и верни ее обратно.

Раньше я бы заупрямился и начал спорить. Я бы сказал, что моя комната на третьем этаже – моя крепость. Я бы напомнил боссу, что это помещение предоставлено мне как часть платы за то, что я терплю его общество, будучи его помощником и телохранителем. Увы, все это сейчас не имело смысла. В данный момент я находился на службе у Конгресса, тратившего десять миллиардов долларов в месяц на армию, винтиком которой и являлся майор Арчи Гудвин. В результате я лишь пожал плечами в знак того, что согласен пойти у Вульфа на поводу. Прекрасно зная о том, сколь сильно он ненавидит стоять и ждать, я нарочито медленной походкой направился к лестнице и неторопливо поднялся на третий этаж в свою комнату. Именно там, на комоде, я ее и хранил. Граната, выкрашенная в бледно-розовый цвет, была примерно семь дюймов в длину и три в диаметре и не производила впечатления смертельно опасной игрушки. Потянувшись за ней, я бросил взгляд на чеку: та была по-прежнему на месте. Убрав гранату в портфель, я все так же не спеша спустился вниз и пропустил мимо ушей замечание, которое Вульф счел нужным мне сделать. Выйдя на улицу, мы направились к припаркованному у тротуара «родстеру».

Бензин без ограничений – вот что Вульф потребовал от армии и тут же немедленно получил. Нет, я не хочу сказать, что он хотел нажиться на войне. Как раз наоборот, знаменитый сыщик многим жертвовал ради победы. В первую очередь, согласившись сотрудничать с военной разведкой, он лишился большей части доходов, которые получал, будучи частным детективом. Во-вторых, если шла речь о расследовании в интересах армии, Вульф с готовностью жертвовал временем, которое регулярно проводил в оранжерее с орхидеями. В-третьих, он пошел даже на то, чтобы на время забыть о своем железном правиле максимально избегать лишних движений, особенно за пределами дома. В-четвертых, нельзя забывать и о еде. Я внимательно следил за боссом, выискивая повод съехидничать, но он все никак не давал мне такого повода. Вульф с Фрицем творили чудеса, ограничиваясь лишь тем, что мы получали по карточкам, а ведь мы жили в самом центре Нью-Йорка, где буйным цветом цвел «черный рынок», а спекулянтов было как грибов после дождя. Однако, несмотря на все это, кухня Вульфа заслуживала наивысших похвал.

Истратив на дорогу не более половины галлона бесценного топлива – и это с учетом остановок, торможения и набора скорости в потоке бесчисленных машин, – мы наконец прибыли на место. Я высадил Вульфа перед домом 17 на Данкан-стрит, после чего нашел свободное место, припарковался и нагнал его уже в фойе. После того как мы вышли из лифта на десятом этаже, Вульфу снова пришлось проявить самообладание, чтобы подавить приступ раздражения. Поскольку я был в форме, стоявший на часах капрал откозырял мне, и я ответил ему тем же. Вульфа же капрал проигнорировал, и это несмотря на то, что он бывал здесь не один десяток раз. Разгадка представлялась простой: дело в том, что Вульф был в гражданском, а в нью-йоркском штабе военной разведки к штатским относились с пренебрежением. После того как капрал дал жестом понять, что нам можно войти, мы переступили порог, прошли по длинному коридору с чередой закрытых дверей, одна из которых вела в мой кабинет, свернули за угол и вошли в приемную заместителя начальника военной разведки.

За письменным столом сидела девушка в форме с сержантскими нашивками и стучала по клавишам печатной машинки.

Я поздоровался, пожелав ей доброго утра.

– И вам доброе утро, майор, – ответила девушка. – Сейчас доложу им, что вы пришли. – Она потянулась к телефону.

– Святые угодники, это еще что такое? – изумился Вульф, во все глаза уставившись на девушку.

– Женская вспомогательная служба вооруженных сил, – ответил я. – С тех пор как вы были здесь в последний раз, у нас произошли кое-какие перемены. Теперь здесь стало веселее. Вы не находите?

Поджав губы, Вульф продолжил разглядывать девушку. Он не имел к ней лично никаких претензий. Ему просто не давал покоя сам факт, что данную работу выполняет представительница прекрасного пола, которая вдобавок ко всему служит в армии и носит форму.

– Все в порядке, – успокоил я Вульфа. – Все самые важные секреты мы держим от нее в тайне. Например, если кто-нибудь из офицеров носит корсет, она никогда об этом не узнает.

Девушка тем временем повесила телефонную трубку и повернулась к нам:

– Господа, полковник Райдер просил передать, что ждет вас.

– Вы не отдали честь, – сурово сказал я.

Будь у нее чувство юмора, она бы тут же вскочила и отсалютовала, но этого не произошло. За все десять дней, что сержант успела у нас проработать, мне так и не удалось выявить у нее хотя бы крупицу этого самого чувства. Однако это вовсе не означало, что я был готов сдаться: я решил, что дамочка специально дурит мне голову. У нее были серьезные внимательные глаза и прямой нос. Обычно к таким чертам лица прилагается еще и острый выступающий подбородок, однако подбородок этой девушки прекрасно уместился бы у меня в ладони (если бы, конечно, наши отношения зашли настолько далеко).

– Прошу прощения, майор Гудвин, – проговорила она. – Я действую согласно уставу…

– Ладно-ладно, – с деланой небрежностью отмахнулся я. – Познакомьтесь. Это мистер Ниро Вульф. Мистер Вульф, это Дороти Брюс, сержант армии Соединенных Штатов.

Они кивнули друг другу. Я подошел к двери, располагавшейся на другом конце приемной, открыл ее, пропустил вперед Вульфа, а затем проследовал внутрь сам.

Мы оказались в просторном кабинете, располагавшемся в торцевой части здания, с окнами на обе стороны. Кабинет был набит запертыми на замки металлическими шкафами для документов, высотой в две трети стен. В единственном просвете среди этих многочисленных шкафов виднелась еще одна дверь, которая вела прямо в коридор, минуя приемную.

Царившая в кабинете атмосфера не располагала к веселью. Четверо сидевших на стульях мужчин напоминали болельщиков, чья любимая команда продула два матча подряд. Поняв, что обстановка не требует строгого следования уставу, я не стал козырять. С двумя полковниками и лейтенантом нам уже доводилось прежде встречаться. Четвертого мужчину, в штатском, мы с Вульфом видели впервые, однако уже знали, кто он такой. Нас успели о нем предупредить. Более того, любой добропорядочный гражданин США наверняка узнал бы Джона Белла Шэтака. Он был ниже, чем я ожидал, и, пожалуй, чуть поплотнее, однако, когда он встал, чтобы пожать нам руки, и посмотрел в глаза, у меня отпали все сомнения. Да, мы были жителями Нью-Йорка, но Шэтак, как и полагалось настоящему политику, понимал, что теоретически мы можем в один прекрасный день переехать в его штат и оказаться в числе его избирателей.