Уловка Прометея - Роберт Ладлэм

– Погодите! – отрывисто произнес Брайсон. – Меня засекли, а значит, засекли и вас. Но они могут пока что не знать, кто вы такая. А меня они знают. А тут еще эта окровавленная рубашка и красный жгут. Нет, нельзя давать им такой козырь.

Лейла кивнула.

– Давайте-ка я раздобуду нам другую одежду.

Они думали в унисон.

– Я подожду здесь. Нет, постойте.

Ник указал на маленькую замшелую старинную церквушку, что высилась среди парка, окруженная всякими экзотическими образчиками растительного царства.

– Я подожду в ней.

– Хорошо.

И Лейла поспешно двинулась в сторону главной площади, а Брайсон повернулся и побрел к церквушке.

* * *

Брайсон ждал, устроившись в полутемной прохладной пустынной церкви. Его терзало беспокойство. Уже несколько раз тяжелая деревянная дверь церкви отворялась; каждый раз это оказывался благочестивый пилигрим или турист – по крайней мере, именно так эти люди выглядели. Женщины с детьми, молодые пары. Укрывшись в нише в притворе, Брайсон внимательно изучал каждого посетителя. Конечно, твердых гарантий тут быть не могло, но Ник ни в ком не заметил ничего подозрительного, и его внутренняя сигнализация так и не сработала. Двадцать минут спустя дверь отворилась снова. Это была Лейла, и она несла большой бумажный сверток.

Они по очереди переоделись в уборной рядом с церковью. Лейла подобрала Нику одежду в точности по его размеру. Теперь они были одеты неброско, как туристы среднего класса: Лейла – в прямую юбку, блузку и широкополую, весело разукрашенную шляпу; Брайсон – в брюки цвета хаки, белую рубашку с коротким рукавом и бейсболку. Кроме того, Лейла прихватила пару больших бинтов и дезинфицирующее средство на йодной основе, чтобы хоть отчасти обработать рану. Она даже умудрилась где-то раздобыть видеокамеры – дешевую незаряженную камеру для Брайсона и 35-миллиметровую, еще более дешевую камеру с ремнем для себя.

Десять минут спустя, надев предварительно модные очки, они рука об руку, словно молодожены, вышли на огромную, суматошную Празо-до-Обраидоро. Площадь кишела паломниками, туристами, студентами; продавцы-разносчики старались всучить прохожим открытки и сувениры. Брайсон остановился перед собором и притворился, будто снимает на пленку его прекрасный фасад – восемнадцатый век, барокко. Центральное место на нем занимала Портико-де-ла-Глория, потрясающий образчик романского стиля, скульптурная группа двенадцатого века, изображающая ангелов и бесов, чудовищ и пророков. Брайсон приник к видоискателю, повел камерой, словно снимая собор, а потом перевел объектив на толпу – как будто кинооператор-любитель задался целью запечатлеть некую жанровую сценку.

Опустив видеокамеру, он повернулся к Лейле и закивал, улыбаясь, с видом довольного собою туриста. Лейла прикоснулась к его руке, и они с преувеличенной старательностью принялись изображать молодоженов, дабы развеять подозрения любого наблюдателя. Брайсону, правда, приходилось сейчас обходиться минимумом маскировки, но, по крайней мере, козырек бейсболки отчасти затенял лицо. Возможно, этого хватит, чтобы внушить наблюдателям сомнение и неуверенность.

Затем Брайсон засек некое движение, синхронное перемещение сразу в нескольких точках. Площадь кипела движением – но это перемещение было скоординированным и симметричным. Человек, не имеющий опыта агентурной работы, просто не заметил бы его. Но оно произошло – в этом Брайсон был твердо уверен!

– Лейла, – негромко произнес он. – Я хочу, чтобы ты рассмеялась, как будто я что-то сказал.

– Рассмеялась?

– Сию секунду. Я только что сказал тебе нечто безумно смешное.

И Лейла внезапно расхохоталась, самозабвенно запрокинув голову. Это выглядело настолько убедительно, что Брайсону, хоть он и сам попросил Лейлу об этом и был к этому готов, стало несколько не по себе. Эта женщина была искусной лицедейкой. И сейчас она в мгновение ока превратилась в восторженную влюбленную, которой каждая шутка новообретенного супруга кажется верхом остроумия. Брайсон улыбнулся, скромно, но с достоинством, как человек, знающий о своем незаурядном уме. Улыбаясь, он приник к видеокамере, взглянул в видоискатель и повел камерой по толпе – точно так же, как несколько мгновений назад. Но на этот раз он выискивал вполне определенные признаки.

Невзирая на улыбку, голос Лейлы звучал напряженно:

– Ты что-то увидел?

Да, он действительно кое-что увидел.

Классическое построение треугольником. Три точки, расположенные на границах площади. Три человека, стоящие неподвижно и сквозь бинокли глядящие в сторону Брайсона. По отдельности ни один из них ничем не выделялся и не заслуживал внимания; по отдельности любой из них мог быть обычным туристом, любующимся местными красотами. Но вместе они складывались в зловещий узор. С одной стороны площади стояла молодая женщина с льняными волосами. Она была одета в куртку-блейзер, слишком теплую для нынешнего жаркого дня, но идеально подходящую для того, чтобы замаскировать наплечную кобуру. На другой стороне, образуя еще одну вершину равнобедренного треугольника, маячил крепко сбитый бородатый мужчина в черном облачении священнослужителя; его мощный бинокль невольно бросался в глаза и как-то не вязался с нарядом своего обладателя. В третьем углу располагался еще один мужчина, смуглый и мускулистый на вид – чуть за сорок. Его лицо затронуло какие-то струнки в памяти Брайсона и заставило приглядеться повнимательнее. Ник повозился с объективом, выставил его на увеличение и еще раз взглянул на смуглого мужчину.

И похолодел.

Он знал этого человека. Ему несколько раз приходилось иметь с ним дело при исполнении особо важных заданий. Точнее говоря, Брайсон сам нанимал его от имени Директората. Это был крестьянин по имени Паоло, выходец из окрестностей Чивидали. Паоло всегда действовал в паре со своим братом Никколо. Их охотничьи успехи вошли в легенды того захолустного горного района на северо-западе Италии, где им довелось расти. А потом они с легкостью переключились на охоту на двуногую дичь и сделались редкостно талантливыми убийцами. Эти братья были охотниками, за голову которых обещали щедрое вознаграждение, наемниками, убийцами, работающими по заказу. В своей прошлой жизни Брайсон время от времени нанимал их для выполнения того или иного нестандартного задания – например, для проникновения в русскую фирму «Вектор», о которой ходили слухи, что она якобы причастна к разработке и производству биологического оружия.

Куда шел Паоло, туда же направлялся и Никколо. А это значит, что за пределами треугольника притаился как минимум еще один человек.

У Брайсона глухо застучало в висках, по коже побежали мурашки.

Но как, каким образом врагам удалось настолько быстро засечь их с Лейлой? Ведь они оторвались от преследователей – в этом Брайсон был совершенно уверен. Как их обнаружили снова, в такой большой толпе, после того, что они сменили одежду?

Может, как раз в одежде что-то не то? Может, она слишком новая, слишком яркая или еще какая-нибудь не такая? Но, выйдя из церквушки, служившей им приютом, Брайсон старательно извозил свои новенькие кожаные туфли в пыли и видел, что Лейла сделала то же самое со своими. Они даже слегка притрусили одежду пылью, для большего правдоподобия.

Так как же их вычислили?

Постепенно до него дошло, и от ужасающей однозначности ответа Брайсона замутило. Он почувствовал на левом плече кровь, просочившуюся сквозь повязку. Рана продолжала кровоточить, размеренно и обильно. Кровь впитывалась в ткань, и на белом рукаве расплылось большое ярко-алое пятно. Эта кровь выдала их, сработала маяком, свела на нет все принятые меры предосторожности и напрочь уничтожила маскировку.

Преследователи в конце концов отыскали его и теперь приближались, чтобы убить.

* * *

Вашингтон, округ Колумбия

Сенатор Джеймс Кэссиди чувствовал на себе взгляды коллег – то скучающие, то настороженные. Он тяжело поднялся, положил руки на хорошо отполированные деревянные перила и заговорил приятным, звучным баритоном:

– На заседаниях палат и комиссий мы – все мы – занимаемся важными делами, обсуждаем нехватку ресурсов и назревающие опасности. Мы говорим о том, как наилучшим образом обойтись с нашими тающими природными ресурсами в эпоху, когда, как может показаться, все продается и все покупается, когда на всем стоит ценник и штрих-код. Ну что ж, сегодня я хочу говорить еще об одной грозящей опасности, еще об одном исчезающем товаре – о самом понятии частной жизни. Тут я прочел высказывание одного знатока Интернета. Он говорит: «Тайны частной жизни больше не существует. Можете о ней забыть». Что ж, вы меня знаете, и знаете, что я не намерен о ней забывать и от нее отказываться. Остановитесь и оглядитесь по сторонам – говорю я вам. Что вы видите? Видеокамеры, сканеры, безразмерные базы данных – вот что определяет теперь понимание человека. Дельцы от маркетинга могут проследить за любой стороной нашей жизни, от первого телефонного звонка, который мы делаем поутру, до того момента, как включенная сигнализация сообщает, что мы ушли из дома, от видеокамер на таможенных постах до кредитных карточек, по которым мы платим за ленч. Присмотритесь, и вы увидите, что каждое наше действие отслеживается и фиксируется так называемыми специалистами по информации. Частные компании обращаются в Федеральное бюро расследования с предложением купить у бюро их архивы, их информацию, как будто информация – это имущество, приватизированное правительством. Это очень тревожная тенденция – рождение прозрачного государства. Общества, живущего под надзором.