Комната страха - Владимир Кузьмин

– Это для вас проще простого, – проворчал Михаил, но Анатоль пришел от этой скрытой похвалы в прекрасное расположение духа. Даже румянец к нему на щеки вернулся.

– Если могу быть полезен полиции еще чем-то, всегда можете на меня рассчитывать! – бодро заявил он, словно минутой ранее не боялся быть арестованным той же полицией.

– Будем вам признательны, – сказал господин Аксаков официальным тоном и добавил едва не трагически: – Вы, господин Гурьев, только что разрушили одно из двух наиглавнейших положений нашей официальной версии. Прошу вас продолжать в том же духе.

В глазах Анатоля мелькнул испуг и непонимание того, что он там разрушил, но в целом он все оценил верно. Только ответил чуть невпопад.

– Чем могу, чем могу… – сказал он.

– Еще раз огромное вам спасибо. Не сочтите нас неблагодарными, но мы заберем у вас ненадолго ваших гостей.

– А… Впрочем… – промямлил Анатоль, которому стало жутко интересно узнать, куда и для чего нас зовут. Но при таких обстоятельствах ему только и осталось, что сделать вид, будто ничего подобного ему не хочется. – Э-э-э… Конфиденциальное совещание? Только для полицейских чинов и прочих важных сыщиков? – спросил он.

– Угадали. Дарья Владимировна, Петр Александрович! Не откажите в услуге, нам нужно посоветоваться.

Мы не возражали и следом за сыщиками прошли в номер господина Кормильцева.

30

– Собственно говоря, сам номер мы осматривать не собирались, – сказал Дмитрий Сергеевич. – Кое-что сравнить необходимо.

– Вызывали? – спросила появившаяся на пороге горничная.

– Никак нет, приглашали, – очень любезно ответил следователь. – Варвара Степановна, покажите, где находился тот сверток, о котором мы вас переспрашивали.

– Вот здесь, за диваном.

Андрей с Михаилом без указаний отодвинули диван в сторону.

– Гляньте, он тут вот уголком оцарапал, – показала Варвара Степановна на место на стене.

Мне пришлось изрядно напрячь глаза, чтобы разглядеть крохотную царапину на обоях.

– То есть здесь располагался верхний дальний угол? – уточнил Михаил.

– Вам виднее, – горничная чуть поджала губы. – С меня не за верхний угол спрашивают, а за царапины.

– Вы не тушуйтесь, пожалуйста, – подбодрил свидетельницу Дмитрий Сергеевич. – Впрочем, и на вопрос можно не отвечать, нам ответ и так ясен. Сверток чуть выступал из-за дивана?

– Да.

– До какого места, сумеете показать?

– Тут и думать не нужно. До стены доставал.

– Михаил!

Михаил взял принесенную палку и уложил вдоль стены от угла. Получилось, что дальний край оказался под той самой царапиной. Но сыщикам такого наблюдения показалось мало, Михаил стал поднимать палку вверх параллельно полу.

– Не поцарапайте стену, – потребовала горничная и испугалась: – Ой!

– Не поцарапаем! – обещал Михаил. – Точнейшее совпадение. Но я сейчас еще рулеткой измерю.

Он быстро провел измерения, а Андрей Иванович внес их в блокнот.

– И ширина, и длина соответствуют в точности, – сообщил он.

– Что мы и ожидали. Варвара Степановна, оставьте нас. Мы вас звонком чуть позже вызовем.

Горничная вышла.

– Это не часть ли подрамника? – спросил Петя, указывая на палку. – А что под бумагой?

Один конец палки был обернут газетой.

– Сейчас покажу, – пообещал Михаил и принялся разворачивать бумагу.

Под ней был крохотный кусочек холста. С ладонь шириной, с одной стороны окрашенный, со второй скорее измазанный краской, а с третьей – прикрепленный к палке железной скобкой. Я подошла рассмотреть получше. Очень похоже, что это кусочек портрета Светланы Андреевны. Его верхний правый угол.

– Здесь краска слегка размазана, не со стороны, где холст с портретом был, а с той, что сверху, там, где он загнут на подрамник, – показал Петя. – Кажется, за это место зацепился рукав госпожи Козловской в тот вечер, когда ее испугала светящаяся надпись и слезы на портрете.

– И мазки здесь грубее, – добавила я.

– Экспериментировал господин художник, – высказал догадку Петя. – Проверял, как долго будет сохнуть мазок различной толщины и с разным количеством добавленного в краску масла.

– Разумное объяснение, – похвалил Дмитрий Сергеевич.

– А где вы эту улику добыли? – спросила я.

– У домохозяйки нашего живописца. Господин Ольгин вернулся в тот день, в день смерти Кормильцева, домой со свертком. Сразу стал засовывать в печь, но вот эта длинная палка в нее не влазила. Слуга увидел его за таким занятием, взялся помочь квартиранту. Тот решил, что дело без него завершат. А истопник возьми да оставь себе брусочек для какой-то своей надобности. Так он нас и дождался.

– А из других находок вот это, – сказал Андрей, протягивая мне книгу.

«Собака Баскервилей», – прочла я на обложке, – сочинение мистера Артура Конан Дойля из Лондона». Это принадлежало господину Ольгину?

– Скорее всего, ему, – согласился Михаил. – Хозяйка своей эту собственность не признала. У нее вовсе книг нет, возможно, она и читать не умеет толком. Зато у квартиранта таких книжонок, по ее словам, водилось немало. Эта под диван завалилась, и он ее забыл забрать.

– Да, – сказал Андрей Иванович, – сия палка показывает нам с вами, господа сыщики, что Дарья Владимировна, как всегда, рассчитала верно. Был дубликат портрета, хранился он у сообщника, совсем рядом с местом преступления. Мог преступник выйти на небольшое время и здесь, в этом номере, нарисовать все, что ему потребно, а стало быть, ничем не рисковать. Поменять картины вдвоем тоже занимало секунды. Он себе и алиби таким эффектным и необычным способом пытался обеспечить, и некий ловкий трюк для отвлечения полиции предложить. Мы же все ломали голову над тем, для какой такой цели это нужно! Но я не об этом. Возможно, и вторая наша находка хоть что-то способна подсказать? На вас, Даша, вся надежда.

– А почему не на Петю? – подозрительно спросила я.

– Ну, он обязательно уступит вам первенство, – засмеялся Дмитрий Сергеевич.

Уж не знаю, чего от меня ждали, но в голову мне абсолютно ничего не приходило. Полистав книгу, не нашла ни единой карандашной пометки или иного знака. Невольно остановилась глазами на строчках в конце, где на мистера Степлтона уже устроена засада. Чуть не минуту простояла, уставившись в одну строку, хотя в ней самой решительно ничего не было. И, уронив книжку на пол, двумя руками схватилась за голову.

– Что с вами? – заботливо спросил Михаил, но я лишь ткнула в упавшую книгу пальцем.

– Да что в ней такого кроме любопытной истории, чтобы этак за голову хвататься? – переспросил Михаил и вдруг схватился рукой за щеку, словно у него разом заболели все зубы.

– Да что ж такое! М-м-м! – простонал он.

Петя перевел взгляд с Михаила на меня, затем на книгу и схватился рукой за лоб.

– Ну конечно! Как я раньше… Ох!

Андрей Иванович в непонимании посмотрел на начальника. Дмитрий Сергеевич беспомощно развел руками.

– Господа! Дарья Владимировна! Это что за эпидемия хватания себя за головы? – спросил он.

– Ох! – сказала я.

– Я же вам говорил? – отозвался Михаил.

– Это же все объясняет! – заявил Петя.

Понятно, что господа сыщики сразу все поняли из таких пространных объяснений. Видимо, по этой причине Андрей Иванович потянулся пальцем к виску, но как культурный человек не стал им там крутить.

– Что там такое у вас что-то объясняет? И что оно объясняет? – воскликнул он. – Мы же ничего не понимаем!

– Давайте сядем, – предложила я. – И мы объясним. Боюсь, у каждого была своя причина схватиться за голову.

– Ну да. И место, за которое хватались, у каждого свое, – согласился Дмитрий Сергеевич с облегчением в голосе, словно это наблюдение ему делало хоть что-то понятнее.

Мы – я, Петя и Михаил – опустились на диван. Дмитрий Сергеевич и Андрей Иванович в нетерпении переминались с ноги на ногу возле нас.

– По порядку? – спросила я у Пети и Михаила.

– Вы первая за голову схватились, – хмыкнул Михаил.

– Господа! – обратилась я ко всем сразу – Не скажу, что мое открытие нечто из ряда вон выходящее, да и не открытие это вовсе, а скорее предположение…

– Дарья Владимировна! – взмолился нетерпеливый Андрей Иванович. – Вы хотя бы не умолкайте надолго.

– Да-да, – рассеяно отозвалась я, – сейчас сформулирую. Если предположить, что в нашем случае, точно как в этой книжке, преступник является родственником убитой госпожи Козловской и имеет намерения предъявить права на наследство, то все события становятся логичными.

– А там не написано, как он собирался предъявлять права, убив своего родственника? – спросил Дмитрий Сергеевич.

– Увы, нет.

– Впрочем, эти если бы да кабы…

– Дмитрий Сергеевич! – прервал начальника Михаил и для весомости приводимого аргумента поднял вверх палец. – Уже не просто, если бы да кабы! Я, кажется, сказал вам, что господин Козловский мне кого-то напомнил?