Стратагемы заговорщика (СИ) - Тимофей Щербинин

взгляда не замечал. А Тукуура, позволь напомнить, сдал прорицателю именно ты.

— Был обязан, — с сарказмом ответил Холом. — Таков уж путь стража.

— Его можно вернуть? — за угрюмым тоном воина пряталось беспокойство. — Расколдовать как-нибудь?

Страж по привычке пожал плечами и снова скривился от боли.

— Только мастера Цитадели ответят на этот вопрос. А Дамдин не горит желанием к ним обращаться.

— Если законоучитель еретик, он найдет способ очернить перед ними посланника, — возразил Максар.

— Если законоучитель еретик, — повторил Холом, — завтрашняя встреча может закончиться плохо.

— Я думал об этом, — кивнул воин. — Возьму три десятка солдат на случай неприятностей.

— Хотел бы я увидеть, как пройдёт встреча, — вздохнул страж. — Но лекарь вряд ли выпустит меня из дома.

— Ты нужен нам здоровым, так что слушай лекаря, — ответил Максар.

Подозвав двух солдат, воин поручил им проводить Холома домой, а сам отправился выполнять приказы Дамдина.

Осторожно ступая по скользким камням мостовой, страж напряжённо обдумывал ситуацию. Он тоже был полон дурных предчувствий о завтрашнем дне, но не был уверен, от кого исходит угроза. Кто из военных шаманов прав — Максар или Кумац? Что если Дамдин посланник не Прозорливого, а Хора? Ведь вполне возможно, что Темир Буга не был сектантом. Может быть, у него действительно родилась дочь с грозой в сердце, и он скрыл её от Ордена. Такие случаи не были редкостью: бледные дети-колдуны неестественно сильно привязывали к себе родителей. Что если Дамдин хотел добыть для Хора двух белок — девочку и город? Обвинить в ереси первого плавильщика и законоучителя, арестовать их именем Смотрящего-в-ночь и воцариться в Бириистэне, превратив его в убежище для колдунов. Но тогда Морь Эрдэни был сообщником Дамдина, и его смерть плохо вписывалась в план. Зачем убивать того, кто громко и во всеуслышание обвинит твоих врагов на суде?

С другой стороны, возможно, что слуги Безликого решили воспользоваться визитом столичного прорицателя, хорошо зная его характер. Они знали, что Дамдин подобно слону в посудной лавке сначала перебьёт весь фарфор, и только потом начнёт рассматривать кусочки. Тогда Эрдэни должен был настроить его против Токты, а Кумац — проделать ту же работу с другой стороны.

Но кто бы ни стоял за убийствами и погромами, он одним махом обезглавил городское подразделение Ордена Стражей. Мятежники убили наставника и сожгли его башню вместе с архивом, почтовыми птицами и списком тайных агентов. Метким выстрелами были убиты на баррикадах старший факельщик Асура и свеченосец Бадма. Холом понятия не имел, кто командует уцелевшими факельщиками и почему ему не доверяет прорицатель. Впрочем, Дамдин, укравший секрет незримых вериг, имел все основания бояться любых служителей Ордена. Обе джонки "Медовой Лозы" отправились на дно, и Холом был уверен, что сообщники Эрдэни сделают так, чтобы другие корабли торговой компании какое-то время держались подальше от Бириистэна. Единственная организация, способная восстановить порядок и справедливость в городе, была намеренно лишена достоверных сведений о происходящем.

У ворот дома стража уже ждал управляющий с двумя слугами.

— Отец дома? — спросил его Холом.

— Билгор Баир держит совет с законоучителем, — ответил управляющий. — Он приказал билгору Очиру немедленно заняться Вашими ранами, а вечером он выслушает ваш рассказ.

— Хорошо, — кивнул страж. — Скажи, Барга, наши почтовые птицы на месте?

— Да, господин. Один из вака вернулся сегодня утром с острова Гэрэл, так что все в сборе.

— Отец писал на остров Гэрэл? — нахмурился Холом.

Управляющий почтительно развёл руками. Что же, об этом можно будет спросить вечером.

Домашний лекарь ждал его в покоях на втором этаже. Размотав грязную повязку, он поцокал языком и приказал слугам принести горячей воды. После того, как Холома тщательно вымыли, билгор Очир снова смазал повреждённое ухо жгучей мазью, наложил свежую повязку и дал стражу выпить какую-то горькую микстуру.

— Вам нужен покой, билгор Холом, — скрипучим голосом заявил он. — Передайте город в руки Хранителей четырёх сторон света и позвольте своему телу восстановиться. Иначе Вы не принесёте пользу ни себе, ни государству.

Когда он ушёл, страж устало вытянулся на постели, пытаясь выстроить из своих мыслей доклад для отца, но мысли путались, тянулись как лапша, цепляясь друг за друга. Его внутренний голос, казалось, звучал уже не в голове, а где-то рядом в комнате, но Холом не успел удивиться этому, тут же провалившись в глубокий сон без сновидений.

* * *

Айсин Тукуур не помнил, как оказался на вершине главного алтаря Святилища, в том самом павильоне, где чуть больше недели назад он избрал своим покровителем Скального Лиса. Всё, бывшее с ним, казалось дурным сном, в котором искажённые картины реальности перемежались туманными образами каких-то закрученных спиралей, призрачными схемами, числовыми рядами, которые он перебирал со смесью отвращения и чувства невероятной важности этого занятия. Люди, похожие на его друзей, спрашивали что-то, и он отвечал, тут же забывая о сказанном, а вкрадчивый шёпот внутри головы всё повторял речитативом напев на забытом языке. Тот самый напев, что был вырезан на детской кровати в доме Темир Буги. Откуда он знал это? Был уверен так же, как в том, что его зовут Айсин Тукуур, что он был в этом павильоне две четвёрки дней назад, что он выбрал покровителем Скального Лиса. Но на чём основывалась эта уверенность? Как-то он видел сон, в котором говорил с незнакомой девушкой, но был при этом абсолютно уверен, что перед ним Илана. Уверенность, как и влюблённость, может возникать отдельно от фактов.

Голос, произнёсший последнюю фразу, был похож и не похож на его собственный. Тукуур вздрогнул, ёжась от холода. Светило давно закатилось за холмы, и только масляные лампадки дрожащими огоньками освещали каменное кружево стен. В серебряном зеркале смутно отражался силуэт усталого человека в потрёпанном и грязном тёмно-синем кафтане с чиновничьей вышивкой в виде головы лиса. Что с ним произошло? Дамдин сказал, что его контузило на баррикадах, но Тукуур не помнил никаких баррикад. Только лицо прорицателя, довольное и круглое, как у сытого кота, грубые руки добдобов и мольбу в глазах матери. Почему она так смотрела? Конечно, боялась его потерять. Ведь враги (какие враги?) приближались, и он должен был дать им отпор вместе с… Кем?

Знаток церемоний ощупал голову. Она не болела, не было ни ран, ни ушибов. Только ныло левое плечо да кололо шею. Почему же он потерял память? Тукуур подошёл ближе к зеркалу, вглядываясь в своё отражение. Под глазами зеркального двойника залегли тени, за его плечом висел серебряный диск Феникса. Как близко… Да нет же, это не может быть Феникс, ведь сейчас должен быть