Рифмовщик - Влад Стифин

добродушным лицом, и к тому же его тезка. Так что служба обещала быть для него, молодого бойца, полезной и не натужной.

Во-вторых, наряд, по его мнению, был несложным — секрет. Это означало, что они — молодой и старый (так иногда несколько официально называли в быту салагу и деда) — должны были затаиться, замаскироваться там, где указано приказом, и караулить. «Караулить кого-нибудь, чтобы не нарушил чего-нибудь», — эту мысль молодой еще не очень четко себе представлял, а поэтому это его пока что мало беспокоило.

А в-третьих, ему повезло с погодой. В начале осени в этих местах еще тепло, только по ночам иногда становится зябко, но на то были бушлаты. Небо с вечера хоть и затянуло плотными облаками, но по местным приметам дождя не ожидалось. А самое главное — из-за ночной прохлады комары, бич всех ночных летних нарядов, исчезли.

На заставу их, новую партию молодых, после трехмесячной учебки доставили только прошлой ночью, так что он практически только сейчас в первом своем наряде и познакомился со своим старшим. Их «газиком» отвезли за несколько километров и оставили на грунтовой дороге. Машина, мигнув задними фонарями, скрылась в темноте, и двое погранцов остались одни.

Молодой попытался привыкнуть к нагрянувшей темноте, широко открыл глаза, но кромешная тьма вокруг оказалась такая, что хоть глаз коли.

— Ну, тезка, давай располагаться, — услышал он сбоку.

— Ага, — растерянно ответил он.

— Ты меня видишь? — спросил старший.

— Что-то не очень, — робко ответил он.

— Не дрейфь, молодой, иди на голос. Вот там мы и притулимся.

— Где это «там»? — подумал он и, осторожно ощупывая ногами дорогу, небольшими шажками двинулся на голос.

Достигнув каких-то кустов, он на ощупь по подсказке «деда» плюхнулся в траву, осторожно поерзал, поудобнее размещая ноги, и уселся рядом.

— Дорогу видишь? — спросил «дед».

— Да, — неуверенно ответил молодой. Глаза, как ему показалось, стали что-то различать, и вроде бы какое-то менее черное, чем всё остальное, марево над дорогой ему развиднелось.

— Нормально, — удовлетворенно отреагировал «дед» и, прошуршав чем-то со своей стороны, продолжил: — Самое главное, молодой, в нашей службе — не уснуть. Как уснешь — так это последнее дело. Сон, ядри его в батон, погубить враз может. Что зимой, что летом. Хоть где.

— Ага, — согласился он со словами «деда».

А «дед» тихим голосом продолжал:

— Слушать — это хорошо. Слух на службе очень полезен, но если глаза закрыл, то и слух не поможет. А бывает вот как сейчас: сидишь без движения — это ко сну располагает. Чуть слабину дал — и уже спишь. Молодой, ты не спишь?

— Нет, не сплю, — ответил молодой.

— А что сейчас делаешь? — снова спросил «дед».

— Смотрю, — последовал ответ.

— Ты вот что, тезка: чем-нибудь двигай, пальцем, щипли себя за что-нибудь, только не сиди без шевеления.

— Ага, — ответил молодой. Он во все глаза смотрел в сторону дороги. Непроглядная темень обволакивала всё вокруг. Мысли его витали в голове, сменяя одна другую. Думалось совсем не о службе, а о доме — там, наверное, еще вечер. В траве что-то зашуршало — может быть, это мышь готовит себе припасы на зиму, а может…

— Тезка, машину видел? — спросил «дед». — Это председатель проехал.

— Машину? — переспросил молодой.

— Ну, салабон, заснул, что ли?

Салабон молчал и сильно удивлялся: как это он широко открытыми глазами смотрел и смотрел, а машину проглядел? Не только проглядел, но даже не услышал!

— Тезка, — смягчил тон старший наряда. — Не спи. Запомни, что скажу, — и «дед» прочитал краткую лекцию о борьбе со сном во время службы. Последние слова «деда» ему запомнились надолго: — Растопыренные в темноту глаза только кажется, что смотрят. Отвлекся чуть — и уже спишь. Научишься не спать, где не положено, — служба легкая будет.

* * *

А здесь он тихо сидел за приставным столом и ждал, пока начальник оторвется от бумаг. В этом небольшом кабинете он не был уже почти неделю. Ему никак не удавалось завершить эти дурацкие рекламные строчки. Вот и сегодня он не был уверен, что работу его примут.

Начальник — молодой человек обычной наружности, аккуратно одетый, — по-деловому заглядывая в папки, что-то поправлял на экране. Он несколько раз равнодушно взглянул на посетителя и, увлеченно занимаясь своим делом, казалось, не замечал седого старого мужчину, молча и почти незаметно сидящего рядом. Молодой начальник изображал из себя хозяина — не очень большого, но и немалого: по крайней мере, в роли хозяина кабинета он чувствовал себя уютно.

Посетитель не возражал, что его не замечают. Он никуда не торопился. Он уже давно бросил это пустое занятие — торопиться.

В кабинет тихо, стараясь не мешать деятельности хозяина, вошла секретарша. Она аккуратно приблизилась к столу и, как-то изящно нагнувшись, положила на стол всего лишь один листок бумаги. Хозяин, мельком взглянув на неожиданно появившийся новый предмет, кивнул головой. Секретарша, не глядя на посетителя, беззвучно удалилась, оставив после себя шлейф какого-то незнакомого ему запаха.

Минуты через три хозяин кабинета оторвался от дел, нарочито и, кажется, искренне улыбнулся, потер ладонью лоб и произнес:

— Прошу прощения. Дела, дела… — и, сделав небольшую паузу, уже с серьезным лицом спросил: — Ну, как сегодня — получилось? Чем-нибудь порадуете?

— Да, — ответил он. Достал из старой, тонкой папки исписанный листок и протянул его хозяину кабинета.

Хозяин взглянул на лист, вздохнул, покачал головой, словно ему предстояла тяжелая и нудная работа, и молча углубился в чтение текста. Дочитав до середины, он что-то попытался сказать, но передумал. Потом, как бы про себя, шевеля губами, еще раз прочел текст, поднял голову и, не глядя на посетителя, устремил свой взор в сторону входной двери.

— Надо бы уже и печатать, — несколько укоризненно сказал он и в то же время, стараясь не обидеть старика, улыбнулся.

А посетитель молчал, и было непонятно, расслышал ли он слова хозяина.

— Я говорю, что напечатанный текст читается лучше, — повторил хозяин. — Ну да ладно, суть не в этом. Вот это место, — и он прочел вслух:

«Покупайте наши нитки —

Вы не будете в убытке!»

— Это, может, и пойдет. А дальше, — и он продолжил:

«Никогда их не порвете,

Если даже прогрызете».

— Думается, что это «прогрызете» — не совсем то, что нужно. Заказчик требует четкого отсыла, обращения к покупателю. Наш покупатель нынче привередлив. Вы понимаете меня?

Посетитель повернул голову в сторону хозяина и, не глядя на него, чуть заметно кивнул головой.

— Вот у вас в последней… Как это? —