Сокровище троллей - Ольга Голотвина

Румра не возражала. Даже сказала, что в крепости пока управится одна, пусть только дарнигар прикажет, чтоб паршивцы десятники ей не возражали… Все это прекрасно, но почему в ее глазах горели лукаво-понимающие огоньки? И почему она глянула на барышень, стоящих возле дверей шаутея и ожидающих, когда служанка и кучер уложат вещи в карету?

А что такого? Разве не надо проводить девушек до постоялого двора? Вокруг шастают тролли. И Подгорные Твари. И просто дикое зверье.

Кого еще он, Литисай, забыл?

Ах да. Разбойников.

* * *

— Значит, болото ящерам отдадут? — вздохнул пасечник Авипреш. — Жаль. Я там такую росянку брал, такой сабельник… Но, видать, ящерам оно и впрямь нужнее. Хорошо, что король не начал войну из-за Смрадной трясины.

Он разлил из горшка по кружкам горячий травяной отвар. Дождик обхватил кружку ладонями, впитывая тепло и предвкушая удовольствие — до чего чудесно пахнет, наверное, туда мед добавлен! — и лишь потом отпил. И верно, мед, вкусно-то как…

Хозяин усмехнулся при виде блаженно заулыбавшегося гостя.

— Здесь ромашка, кипрей, мать-и-мачеха… Пей, сынок, зазяб небось…

И поставил на стол миску с угощением: куски сотового меда и те самые лепешки с окороком, которые прислала ему в гостинец Дагерта.

Бабка Гульда не чинясь цапнула самую румяную лепешку и принялась ее уплетать, сопя и шумно прихлебывая травяной отвар.

А Дождик, который крепко набродился по свету и на пасеках бывал не раз, подумал, что все пасечники друг на друга похожи. Спокойствием, уверенностью, плавными и точными движениями, мягкой речью. И это понятно: пчелы не любят дерганых, суетливых и боязливых.

И все-таки пасечника Авипреша по рассказам Гульды Дождик представлял себе иначе. Отшельник, не посещающий деревню… должно быть, мрачный, замкнутый, недружелюбный человек…

— Как же мой господин здесь совсем один живет? — не удержался юноша.

— Ничего, управляюсь, хоть и большая пасека, — приветливо улыбнулся старик. На его длинном востроносом лице заиграли веселые морщинки.

— Не страшно тут одному-то?

— А чего бояться? — Авипреш лукаво подмигнул юному гостю.

Он не выглядел богатырем, способным справиться со всеми лесными опасностями, этот невысокий, худощавый, прихрамывающий на левую ногу старик с длинными снежно-белыми волосами. И все же он не храбрился. Он действительно ничего не боялся.

— Ну… волки… особенно зимой…

— А тебе еще не рассказали, что со мной лесовики дружат? — засмеялся Авипреш. Хороший смех был у старика.

— Я здесь недавно. Не успели еще рассказать… И работы на пасеке, наверное, много!

— Зимой-то отдыхаю, а вот летом… Если ищешь работу, паренек, то оставайся!

— Я тут вряд ли надолго, — учтиво ответил юноша.

Авипреш перестал улыбаться.

— Что, уже насказали тебе: мол, здешние места прокляты? И что людям здесь не жизнь?

— Прокляты? — вскинулся Дождик. — Кем? Когда? И речка тоже?

— Ты, сынок, здесь ненадолго, сам сказал. Ну и незачем тебе про нашу беду и боль любопытствовать.

— Я не… — Дождик запнулся: не рассказывать же чужому человеку свою историю! — Я просто хотел спросить про речку Безымянку…

И замолчал: такой гнев плеснулся в светлых глазах, только что добрых и веселых.

— Вот что, мальчик, ты у меня в гостях. Я тебя не обижу. Ешь, пей, у огня грейся. А выспрашивать меня, старого, тебе не о чем и незачем.

Бабка Гульда коротко хохотнула.

* * *

Когда за поворотом дороги, за покрытой мертвым мхом скалой обнаружилось поваленное дерево и кучер осадил лошадей окриком: «Тпру, акулий корм!» — Литисай этого не заметил. Не до того было: поскользнувшийся Хумсар грохнулся набок и забил копытами.

Литисай вовремя выдернул ноги из стремян и ухитрился упасть так, что его не придавила конская туша. А что при этом крепко ушиб бок и плечо, так вроде не сломал ничего — и за то спасибо Безымянным.

Попытался встать и снова растянулся на льду, присыпанном снегом. Откуда лед взялся посреди дороги?

И тут же Литисай понял — откуда.

Из-за скал, из-за валунов на путников с воплями набросилась стая двуногого зверья, вооруженного кто чем.

Краем глаза дарнигар увидел, что кучер, встав на козлах, возится с арбалетом, который был у него под рукой.

Литисай сам не понял, как очутился на ногах. Меч с тихим шипением вылетел из ножен. Молодой дарнигар сорвал щит с седла Хумсара, который с диким ржанием бился в снегу, пытаясь встать.

Надевать щит на руку было некогда. Литисай схватил его за ремень и вскинул, отбив летящую в грудь стрелу.

Тут же умница кучер, успевший взвести арбалет, метко снял лучника, засевшего на верхушке невысокой скалы.

Литисай не успел обрадоваться: перед ним возник бродяга с двумя мечами… нет, не бродяга, а боец, и боец хороший. Он тут же завертел Литисая, как ветер крутит мельничные крылья. Хорошо, что никто не зайдет со спины: Хумсар поднялся на ноги и тревожно храпит позади… пусть сунутся, пусть…

Литисай, воин и потомок воинов, бросился в схватку, как в объятия любимой женщины. Он дрался легко и точно — и давал теснить себя к карете, именно к карете, чтобы успеть помочь, защитить…

Отбивая удары наседающего врага, Литисай успел увидеть, как кучер шарахнул бесполезным уже арбалетом одного из разбойников по башке. Враг рухнул, а кучер откинул крышку козельного ящика и вытащил оттуда абордажный топор.

Над побережьем Тагизарны загрохотало:

— Эй, чумное отродье вшивой крысы, три пробоины вам в днище и якорь в зад! Хотите взять просоленного да просмоленного боцмана с «Седой волны», гниль вы донная? Ну, идите сюда, идите, вперехлест вас да навыворот, через риф да в щепки!

Боцманскому хриплому басу вторил визг из кареты.

* * *

Визжала горничная, скорчившись средь сумок. Визжала так, словно надеялась, что ее услышат в Джангаше, в казармах стражи, где остался дружок-десятник.

— Кончай голосить, Бирита, — напряженным голосом сказала барышня Маринга и захлопнула «Уммегира, грозу наррабанцев».

В этот миг правая дверца распахнулась. В карету без спросу всунулась неприятного вида башка в беличьей шапке.

— Приехали, красотки, вылезайте, — сипло сообщила башка.

Красотки ответили молча, но решительно и слаженно.

Аймара вскинула ручку и ловко стянула шапку с макушки разбойника на лицо. Опешивший грабитель не успел вскинуть руку к шапке, как Маринга, перегнувшись через колени сестры, стукнула непрошеного гостя книгой по лысой макушке.

В карете толком не размахнешься, но тяжелый том в деревянной обложке не подвел свою хозяйку. Роман сокрушил разбойника так же беспощадно, как его герой сокрушал наррабанцев на астахарских равнинах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});