Эффект пустоты (СИ) - Терри Тери

Одеваюсь, потом тихо иду к Каю; как и говорил, он стоит с закрытыми глазами. Мои руки скользят вокруг его пояса. Он оборачивается, целует меня, и я в ответ впервые целую его по-настоящему. Встаю на цыпочки, чтобы дотянуться, обвиваю руками его шею, запускаю пальцы в волосы, притягиваю его к себе.

Он забывает, что я хрупкая, что он должен быть осторожен. Целует меня снова и снова.

36

КЕЛЛИ

Кай проверяет запасы воды и продуктов — все, что, по словам Шэй, взяла с собой ее мама, когда они бежали среди ночи.

— Продуктов у нас на день или два, — говорит он.

— Я хочу остаться здесь.

— Навсегда?

— Да, навсегда. Только мы вдвоем.

«Кошмар». Кай целует Шэй, и из нее снова льется сахарный сироп.

«Вы не одни, запомнила? Я все еще здесь!» Воображаю, что дергаю Шэй за волосы, и она отстраняется от Кая.

— Мы не проживем поцелуями, — объясняет Кай.

— Можно питаться рыбой! И собирать ягоды. Знаю, какие можно есть. Будем искать съедобные растения. Например, крапиву. Ты можешь сварить суп из крапивы. А еще есть овсюг и много разного, что годится в пищу.

— Звучит вкусно. Откуда ты столько знаешь?

По ее лицу пробегает тень.

— Мама очень любила походы, жизнь на природе. Я с детства привыкла к походной жизни; не так уж давно это было. — Она грустнеет, вспоминает о временах, когда не хотела идти в поход и вообще в любое место, где нет вайфая.

Кай обнимает ее, гладит по волосам.

Ладно, может, ты и искушена в этом, но я жажду пиццы. Ты здесь насобираешь на порцию?

С надеждой в глазах она оглядывает деревья.

— Наверное, нет.

— Значит?

— Еще один день. Давай проведем вместе еще один день. Пожалуйста.

— Хорошо. Значит, завтра.

37

ШЭЙ

Я понимаю, что мы не можем прятаться здесь вечно. Знаю, что у нас заканчиваются продукты, что батарейки в наших телефонах сели и что некоторые, как, например, Иона, должно быть, сходят с ума, не получая от нас вестей.

Но мне хочется остаться в лесу наедине с Каем.

У нас есть последняя ночь. И мы одни, если только Келли уйдет.

В тот чудесный момент, когда он целует меня, вся боль от утраты мамы, все страхи, связанные с возвращением в реальный мир, исчезают. Когда перестает целовать, все возвращается, я словно получаю удар кувалдой в живот. И что будет, когда мы вернемся в Киллин? Даже не хочется об этом думать.

Не хочется думать и чувствовать: я хочу только Кая.

Но в эту ночь, когда я обнимаю, целую и снова целую его, когда мне хочется быть близко к нему, а потом еще ближе, он сомневается. Он говорит, что хочет меня, но сейчас неподходящее время. Что мне надо набраться сил, выздороветь, снова стать цельной.

Боль возвращается, и он обнимает меня, пока я плачу.

Наше последнее утро. Мы обсуждаем, плыть к дому на лодке через озеро или ехать на байке Кая. В итоге побеждает байк. Кай говорит, что мы вернемся за лодкой, когда я окрепну и смогу грести, а он поедет назад вокруг озера. Потом мы идем к лесной дороге, где стоит его байк.

Мне страшно. В душе зияет провал от потери мамы; мне не хочется возвращаться без нее. Что с нами будет? Что о нас скажут, ведь мы сами сожгли ее тело в лесу? Я знаю, Кай говорил, что так надо делать, что у нее был абердинский грипп, и это предотвратит распространение болезни, но разве мы не нарушили целую сотню правил, сделав это самостоятельно? К тому же я — несовершеннолетняя. Возможно, меня заберут у Кая, заставят жить в каком-нибудь ужасном приюте или где-нибудь еще?

Мы находим байк Кая. Садимся, и он трогается в сторону Киллина.

Чем ближе мы подъезжаем, тем лучше я понимаю: все, о чем я беспокоилась, вполне может дополнить перечень свалившихся на меня несчастий.

ЧАСТЬ 3

УКУС

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ищите знаний, но будьте осторожны с фактами. Они подвержены капризам человеческого восприятия.

Ксандер. Манифест Мультиверсума

1

КЕЛЛИ

Мне не нравится ехать на байке Кая вместе с Шэй. Она в моем шлеме, сидит позади Кая, обнимает его обеими руками. Я перемещаюсь вперед и усаживаюсь на руль.

Сначала мы трясемся по ухабам разбитой дороги — возвращаемся тем путем, которым мы с Каем приехали, когда искали Шэй. Он говорит ей, что это, должно быть, лесовозная дорога и что по ней вела его Иона, подруга Шэй. Без моей помощи он ее никогда не нашел бы. Когда Кай произносит имя Ионы, я чувствую нестерпимое желание Шэй повидаться с ней. Она беспокоится об Ионе, а обо мне совсем не беспокоится. Мне больно от ТОГО, что единственный человек, способный видеть И слышать меня, хочет, чтобы я исчезла.

С лесной дороги попадаем на узкую аллею, уже больше похожую на шоссе, и едем через лес быстрее. Поднимаемся выше и видим озеро, раскинувшееся внизу.

Сворачиваем; Кай негромко ругается и сбрасывает скорость. Впереди на дороге какое-то движение — там два охранника. Блокпост.

— Это военные, — говорит Кай.

Шэй ахает, увидев, что на них надето: они с ног до головы упрятаны в костюмы биозащиты. Она их раньше не видела? Шэй крепче обнимает Кая.

Он останавливается, и мы слезаем с байка. Кай снимает шлем и легонько толкает Шэй, чтобы она последовала его примеру. Та вцепляется в его руку. К нам идет один из охранников.

— В эту сторону проезд закрыт, парень. Поселок на карантине.

— Все… все так плохо? — спрашивает Шэй.

— Очень плохо. Оно прошлось по всей деревне. — Шэй бледнеет. — Мне жаль, девочка, — говорит охранник. — Если хотите вернуться тем же путем, вам придется поспешить, или окажетесь в ловушке. Зона карантина расширяется.

— Давай вернемся, — предлагает Кай. — Поедем со мной в Ньюкасл.

«Да! Давайте поедем в Ньюкасл!»

Но Шэй качает головой.

— Не могу. Там мой дом; я должна увидеть, что происходит.

Кай спорит с ней; я тоже. Но она игнорирует меня. Упорная, но боится. Боится, что, если будет настаивать на своем, Кай уедет без нее, и она больше с ним не увидится. Он не может слышать ее мыслей и, кроме того, никогда этого не сделает.

— Я должна убедиться сама, — твердит Шэй.

— Это смертный приговор, — возражает охранник.

Шэй щурится, качает головой.

— Не для нас. У нас иммунитет.

— А пропуска у вас есть?

Шэй отрицательно качает головой; Кай достает свой пропуск. Охранник берет его, читает, записывает имя Кая, возвращает ему документ и поворачивается к Шэй.

— У меня нет пропуска, но есть иммунитет, как и у него. — Она делает легкое ударение на слове «иммунитет», и Кай приподнимает брови. Почему она не скажет, что выжила?

— Как тебя зовут и откуда ты?

— Шэй Макаллистер. Я живу неподалеку, на той стороне Киллина. Через озеро.

— То есть внутри карантинной зоны — Он записывает ее имя. — Твоего устного заявления о наличие иммунитета достаточно для входа в зону, но назад ты так не выйдешь. Придется предъявить пропуск.

Он открывает заграждение, и Кай толкает байк вперед. Шэй в нерешительности стоит на месте.

«Не делай этого! Что, если войти ты сможешь, а выйти — нет? Ты застрянешь в окружении больных и умирающих, пока все не умрут, как я».

Она дрожит и делает шаг вперед…

2

ШЭЙ

У меня не укладывается в голове.

Киллин на карантине?

Кай медленно въезжает в город. На улицах и тротуарах никого; по дороге не движутся автомобили. Солнце сверкает на заснеженных вершинах гор; мы едем через мост и слышим, как всегда, музыку водопада. Если не считать шума его струй, вокруг — тишина. В такой весенний солнечный денек городок выглядит именно так, каким он представлен на открытках, но на мосту нет туристов с камерами, мешающих движению.