Азъ есмь Софья - Галина Гончарова

– Теперь их завтра к себе позвать?

– Ага… А чем дальше займемся?

– У меня урок через час…

– Мне тоже скоро к Лейле надо будет. – Софья перевернула большие песочные часы, – Алеша, сыграем пока в слова?

– А давай сыграем…

Кто не знает «виселицу» и «эрудита»? И кто сказал, что в них нельзя играть до реформ письменности?

Очень даже можно. Во всяком случае, Софья с Алексеем играли с огромным удовольствием.

А спустя час получили и согласие от Ричарда и Джона. Не дотерпели англичане до следующего дня – и то сказать, два раза такое предложение не делают. Отец оставался в Дьякове и принимался за предварительные подсчеты. Джон же отправлялся в Англию. Сначала в Швецию, а уж оттуда, водным путем…

А Софья еще раз задумалась, что нужен России выход к морю, нужен…

Даешь Санкт-Петербург?

Или Санкт-Алексий? Только вот столицу там делать не надо, климат ей никогда не нравился… Вот порт-курорт – другое дело. Белые ночи, луна, озон, романтика, но жить рядом с тектоническим разломом – тяжко.

А еще надо продумать, что дать Джону с собой, как поступить… Он криво ли, косо ли, а будет первым представителем Руси в Англии за несколько лет, так что опозориться не должен.

А еще надо поговорить на эту тему с отцом.

* * *

Алексей Михайлович, как всегда, был рад видеть и сына, и дочь, и сестру.

Татьяна Михайловна не поехала. Во-первых, понимала, что они с братом только поссорятся, во-вторых, ей понравилось остаться старшей на время отъезда.

Ну как старшей… номинально. Титул при ней, но главным все равно оставался Фрол Разин.

Софья сначала недоумевала – почему казаки? Что, никого поближе найти нельзя было? А вот потом до нее дошло.

Бывшие беспризорники были народом своеобразным, и, чтобы справиться с ними, нужны были такие же волки. Казаки как раз такими и были. Но это не главное. Можно, можно было придать Алексею-младшему стрельцов. Но…

Стрельцы были слишком неустойчивой опорой.

Они уже почувствовали вкус царской крови. Опираясь на их копья, всходили на трон, они уже знали, как бунтовать. А еще были слишком тесно завязаны на свое хозяйство, слишком дорожили имеющимся у них, слишком легко боярам было переманить их на свою сторону…

Ох, не просто так Иван Грозный заводил себе опричников. Ему нужна была независимая сила, на которую мог опираться только он. Почему царь поддержал идею сына? Да именно потому, что почуял в ней потенциал. А вот сейчас…

Англия Алексею Михайловичу не нравилась. И именно по той самой причине, которую озвучил царевич. Скажем честно – Романовы Рюриковичами не были. Больше всего их родство подходило под определение «нашему плотнику троюродный забор». И власть их была пока еще новенькой, блестящей, как фальшивая монетка. Поэтому и любое покушение на царскую или там, королевскую, власть вызывало у Алексея Михайловича неприязнь – и это еще мягко сказано.

– Сын, зачем тебе это нужно?

– Хочу овец разводить.

– Неужто наши в овцах не разберутся?

– А еще, батюшка, англичане корабелы хорошие. Сейчас есть возможность сманить кое-кого…

– Невместно нам говорить с людьми, которые своего короля предали и казнили…

– А мы и не говорим, так, батюшка? Ты вообще о моем самовольстве не знаешь. – Алексей очаровательно улыбался, но сейчас это почти не действовало на отца.

– Ты мой наследник. Соответственно, все, что делаешь ты, делаю и я. Нет моего одобрения.

На контакт с Англией и ввоз оттуда овец и овцеводов, а заодно и специалистов Алексея Михайловича уломать не удалось. Зато и хорошая весть была.

Протопопа Аввакума нашли, и где-то через месяц он со всем семейством будет в Москве, а оттуда и в Дьякове.

Софья порадовалась хотя бы этому. А что до Англии?

Не пускаете в лоб? Все нормальные герои, кто идет, – идут в обход.

* * *

Феодосия Морозова была рада видеть сыночка.

– А оздоровел-то как! Окреп!

Восхищаться было от чего! Уехавший и приехавший ребенок различались, как ночь и день. Уезжал бледный, заморенный молитвами и постами мальчик, вернулся здоровый крепыш.

– Матушка! А как батюшка?

После активного тисканья выяснилось, что батюшка болеет, а брат его, Морозов Борис, царский воспитатель, вообще очень, очень плохо себя чувствует. Анна молится за его здоровье, но, видимо, плохо молится, потому как господь не слышит, а боярин еле дышит.

А еще отец будет рад видеть сыночка…

Глеб Морозов действительно рад был видеть сына. Веселого, красивого, к тому же царевичева друга, что тоже немаловажно. На такой должности, хоть она и не официальна, взлететь можно высоко, так что Глеб все одобрял. И поощрял сына.

Почто приехал?

Да вот, Алексей решил отца навестить, ну и Ваня решил тоже…

Надолго ли?

Да нет, завтра, как царевна Анна из Кремля поедет, она обещала и сюда за мной заехать…

Это сообщение вызвало панику по дому – и боярыня помчалась готовить все к торжественному приему, оставив сына наедине с отцом, получать мудрые наставления.

Так что на следующий день дорогих гостей приняли со всем блеском и радостью. Феодосия чуть ли не в ноги кланялась, дворня выстроилась, Глеб Иванович потребовал, чтобы его вниз перенесли ради такого случая, Иван и рад уж не был, что сказал, почитай все в доме ночь не спали.

Царевна Анна все это приняла как должное, поблагодарила и сообщила весть, от которой Феодосия и вовсе солнышком засветилась.

Протопоп Аввакум возвращается. И поедет в Дьяково…

Это боярыню порадовало. А вот потом Алексей Алексеевич на полном серьезе поинтересовался у боярина, не желает ли тот помочь доброму делу.

Какому?

Да вот, собираемся на базе Дьяково мануфактуру устроить. Работников, овец и прочее хотим выписать из Англии… не хотите ли в долю?

Хотел ли боярин?

Да не то слово! Только не сам, а сынок Ванечка! Царевич хочет себе игрушку пополам с Ванюшей? Поддержим! Еще как поддержим! И поможем! А кто-то сомневался?

Впрочем, когда перед боярином на стол лег договор, составленный пусть не по всем правилам семнадцатого века, но ничуть не менее закрученный, чем в двадцать первом…

По договору, Алексею принадлежало шестьдесят процентов предприятия, Ивану сорок, с первой прибыли выплачивалось все, внесенное им, а потом уже все делилось, согласно распределению долей. Почему так? Потому что основной пакет акций всегда должен принадлежать государству. А вот управление… Софья вообще планировала со временем все это скинуть на Ивана. Глупо же только тащить деньги из бюджета и ничего туда не вкладывать! А то, что бояре Морозовы оттуда лихо потянули, Софья и не сомневалась. Вот и пусть пока…

Ивана они сами воспитают, воровать не будет! А если таланты от отца унаследует… ну это мы посмотрим в дальнейшем. Глядишь, еще и министр финансов выйдет неплохой.

Проблема была только в одном.

Порт у Руси был один, совсем один. Архангельск. Не ближний свет. И рада бы Софья сманить из Англии корабелов, но куда их пока приткнуть?

Разве что на Волгу? Но тут тоже надо смотреть… Волга впадает в Каспийское море, но вот насколько она судоходна в это время? Ведь в двадцатом веке там много чего было – каналы, шлюзы… Голова шла кругом от того, сколько надо узнать.

А еще…

Простите, господа османы, но Крым я у вас оттяпаю. Нравится там, не нравится – это ворота в Россию. А потому – извините-подите. Куда?

А вот куда хотите, туда и…

Ладно!

Строить корабли дело долгое.

Сначала для них еще надо лес заготовить, верфи сделать… мало кто знает, что те самые ботики Петра Первого плавали отвратительно, а рассыпались на глазах, ибо сделаны были из сырого дерева. А где у нас лес?

А лесопилки?

А…

Ох, елки!

Дело выходило вовсе неподъемным, но начинать-то надо! А с Крымом что-нибудь еще придумаем.

Глеб Морозов подумал еще над договором, а потом подписал его. Оставалось собрать Джона Томсона в Англию.

* * *

Английский овцевод с простым именем Томас Смит посмотрел в окно. Тоскливо вздохнул.

Самое страшное – жить во времена перемен, а ему выпали именно такие. И дюжины лет не прошло, как казнили короля Карла, а жизнь с каждым днем все хуже. Кромвель с его «железноголовыми» взял власть, но удержать ее не смог. После смерти Оливера остался наследник – Ричард, но он слаб и глуп, а вот что теперь?

Опять вернутся короли?

Поговаривают и о таком. Только вот кто вернется? Карл Второй? Копия своего папаши, который тратил жизнь на гулянки и пьянки? Который с подачи дружка Бэкингема, ненавидимого всей Англией, торговал титулами и даже ввел новый – баронет, купить который можно было за тысячу фунтов хоть бы и вчерашнему мусорщику?

При Кромвеле можно было спокойно торговать и работать. При Карле же…