Азъ есмь Софья - Галина Гончарова

– Крест нам посылается по мерке нашей, и наш удел не просто поднять его, но и понять.

Вот тут протопоп провис. Понимать кресты ему ранее не предлагали. А Алексей, творчески развивая домашнюю заготовку, выдержал паузу – и продолжил.

– Вот, например, тяжкий крест – мученичество принять за веру свою, почетный, великий, – Аввакум едва не принялся кивать при каждом слове, – но ежели при том другие будут ввергнуты в геенну огненную, не ты ли будешь за них в ответе?

Недоумение.

– Смерть не означает ни победы, ни поражения. И все же долг твой, как пастыря, не просто пострадать за веру свою, но указать правильный путь своей пастве, разве не так?

Полное согласие. И опять непонимание, вроде бы смерть – тоже путь, вон, Христа вспомнить – принял же он мученичество за всех людей. А тут-то что к чему?

Нет, если бы ребенок беседовал по-детски, Аввакум мог бы пропустить его слова мимо ушей или поспорить. Но то, что он говорил, было созвучно мыслям протопопа. А когда соглашаешься, спорить и ругаться уже ни к чему, когда с тобой согласны – проповедовать тоже не получается, а вот понять, чего от тебя хотят…

Так что, здоровый мужик, получается, глупее отрока, недавно из пеленок вылезшего? Даже с учетом богоданности царской власти – все равно неприятно чувствовать себя глупее или несдержаннее мальчишки.

– Ежели считаешь ты, что путь твой – терновый венец, я не буду удерживать тебя. Но коли хочешь ты помочь тем, кто без твоего путеводного огня свернет в трясину заблуждений и греха, ежели готов ты служить Богу по-настоящему, нет ли пути достойнее, хотя во много раз труднее он и грязнее? Поразмысли над этим.

И вот тут Аввакум окончательно выпал в осадок. Чтобы ребенок так говорил?

Летающие свиньи, синие козы и говорящие деревья – полностью альтернативная реальность. Ну НЕ БЫВАЕТ такого! НЕ БЫВАЕТ! А Алексей дружески кивнул мужчине.

– Я тебя оставлю покамест. Поразмысли. Живи в тереме, посмотри, что мы делаем и как все делается, но не спеши судить. Я надеюсь, что мы еще поговорим и постараемся вместе найти истину.

И вышел.

Протопоп его и задержать не пытался – куда там? Он был умен, безусловно и несомненно, но к чему он готовился?

Что его будут переубеждать, что будут давить, требовать, преследовать, но вместо этого ему предложили подумать. Согласились с его взглядами и попросили подумать не о себе, но о людях. И кто?

Ребенок!

Одним словом, бедняге так сильно сбили стереотипы и настройку, что ему предстояло подгружать их вновь – и не обязательно с тем же результатом. Уж об этом Софья собиралась позаботиться.

Да, фанатик, да одержимый, но не до конца ведь! И семья у него есть, дети, жена – есть рычаги воздействия. И пожалуйста, не надо про всякие шантажи и прочие грубые методы воздействия!

Просто аккуратное перепрограммирование, чтобы из мучеников получились достойные члены общества. Даже священник священнику рознь. Есть герои, которые от церкви водкой торгуют, а есть Феликс Войно-Ясенецкий. И ни один атеист не посмеет назвать последнего недостойным.

А царевич тем временем удрал обратно в столовую и на полдороге наткнулся на Софью, которая, прикинув нужное время, оставила порядком обслюнявленного Симеона – не удержалась от мелкой пакости! – и теперь двигалась к брату, поинтересоваться, что и как.

– Сонька, ты чудо!

Сияющие глаза брата сказали все лучше всяких слов. Если бы он выбился из образа, отошел от канвы – протопопа ему бы удивить не удалось. И не сиял бы он так.

Будем расспрашивать, хвалить, гладить и чесать за ушком, а то как же. Ей еще протопопа на священную войну настраивать.

Софья вообще злилась от невозможности действовать самостоятельно. Ей бы саблю, да коня, да на линию огня…[18]

А вместо этого иногда напоминаешь себе противную паучиху. Фу!

* * *

– Отрок, поди-ка сюда?

Васька как раз одолел страницу из Псалтыря и перевел дух. Учеба ему давалась сейчас легко, но заниматься ему все равно хотелось в одиночестве. Вот и удрал с книжкой за поленницу, чтобы никто не видел. А тут…

Мужчина, который его окликнул, был немолод, лет пятидесяти, а то и больше, бородат и волосат, но осанка у него была поистине царская, простая монашеская одежда ниспадала с его плеч подобно дорогой мантии, темные глаза горели двумя угольями.

– Слушаю тебя, отче?

Васька слез и предстал перед протопоповы очи без особой робости, но и с вежливостью. Это им в школе уже успели вдолбить, царевич лично сказал в первый же день, да и потом повторял.

Они – воины, будущие защитники Руси великой. Их долг врага грудью встретить, а долг остальных перед ними – уважать это право, раз уж сами кровь не льют. И ведь верили мальчишки. А как тут не поверить, когда то же и казаки твердили, и о порядках на Дону рассказывали, да и первого же холопа, кто осмелился сплетни заугольные распускать, тут же вышвырнули – остальные мигом приутихли. Васька подумал и чуть склонил голову.

– Благослови, отче.

И внутренне усмехнулся, когда его перекрестили двумя перстами. Вот оно как… ну, царевичу виднее. Васька шмыгнул носом и тоже перекрестился двоеперстно. Лицо мужчины помягчело.

– Что читаешь, отрок?

Васька предъявил Псалтырь, который мужчина осторожно взял в руки.

– Ты грамоте учен?

– Так все мы тут грамоте учены. Воин, который грамоте не знает и за себя постоять не сумеет, его кто хошь вокруг пальца обведет. – Васька повторил слова царевича, и они явно пришлись мужчине по сердцу.

– А чему вас тут еще учат?

– Боевым хитростям разным, про оружие рассказывают, про разные страны. В игры играть учат, чтобы голова у нас лучше работала. Чтению-письму и счету, языкам иноземным.

– А в церковь ходите ли?

– Три раза в неделю. – Васька даже удивился такому вопросу. А то как же не ходить? – Все ходим, и царевич, и царевны ходят, только на них и глазом глянуть не удается. А говорят, они красавицы!

Аввакум чуть улыбнулся такому детскому рассуждению мальчишки.

– А креститесь вы все двумя перстами?

– Кто так, а кто и тремя. – Васька еще раз хлюпнул носом, достал платок и утер его. – Царевич тут никого не учит. Говорит, что у кажного… каждого… свой путь к Богу.

У мужика стало удивленное лицо, и Васька на миг задумался – правильно ли он об этом говорит. Но тем не менее.

– И не заставляют вас ересь никонианскую слушать?

Васька даже задумался, что это за ересь. Он-то от раскола был так же далек, как лягушка от квантовой химии – к чему ему? Но потом понял.

– Царевич добрый. У нас никого не заставляют, мы сами учимся. Это же нам нужно, не царевичу.

– А ты хочешь воином стать?

Васька пожал плечами. С некоторых пор он отчетливо понимал, что ему интереснее не война, а учеба. Вот книжки – это да, это интересно… языки, опять же, иноземные ему легко даются, но покамест ему ничего другого не предлагали – значит, будем служить. Опять же, казаки всю жизнь воюют и не жалуются, а ему и вовсе грех ругаться. Чай, не под забором зимой подыхать, а честно голову за Русь-матушку сложить.

Протопоп еще долго расспрашивал Ваську то об одном, то о другом, потом Васька узнал, что он и к другим мальчишкам так же подходил. Молчал, слушал…

А чего ему надо?

Зачем надо?

Бог его знает! Лично у Васьки были дела и поинтереснее, чем думать, что там у кого в голове варится! Вот математика – это да-а-а-а…. сила!

* * *

Вторая беседа с протопопом состоялась еще через неделю – и к ней готовились уже и Алексей и Ванечка. Софья решила, что лучше пустить в атаку обоих мальчишек и все это время вкладывала им в голову свое видение ситуации. Но мальчишки ее радовали. Они развлекались, но проглядывало в них что-то такое, уже не совсем детское. Софья размышляла над этим какое-то время, а потом поняла, как одним прыжком в ледяную воду.

В двадцать первом веке хватает тех, кто взрослеет рано. Но хватает и тех, кто вообще не взрослеет. Создали родители тепличные условия чадушке, а потом удивляются – а чего это оно такое тупое да инфантильное выросло? Сплошные пьянки-гулянки на уме! А вот потому и…

Чего ему думать головой, когда за него все уже и подумали, и решили, и сделали, и коврик подстелили? Не понимают родители простой истины – они не вечны, а коврик рано или поздно свернут.

Вот и она совершила эту ошибку. Но сейчас она сделает все, чтобы ее не повторить. Софья наблюдала за бродящим по школе протопопом, который выглядел откровенно ушибленным и не пытался что-то обличать и воевать, и откровенно усмехалась. Она надавила на нужные клавиши. Умен мужик, что есть – то есть. И вечный бунтарь, знает она эту породу. Танки бы делать из этих людей – в мире не будет державы сильней. Увы, до технологии танков еще лет двести пятьдесят грести лапками. И помочь ей в этом должен как раз протопоп. Софья отлично знала, куда его надо приспособить.