Азъ есмь Софья - Галина Гончарова

Лушка подняла от полотенца красные глаза.

– Не гоните, царевна!!!

И бросилась Софье в ноги. Девочка вздрогнула, но осталась на месте. М-да, сложно к такому привыкнуть. В том мире бывало всякое, но в ногах у нее не валялись, а тут это в порядке вещей.

Софья вздохнула.

– Встань. Не погоню.

– Не гневайтесь…

Лушка даже не слышала. Софья кивнула двум другим девочкам – Аксинье и Прасковье.

– Девочки, поднимите ее.

Водруженная на ноги Лушка стояла неровно и пошатывалась, живо напоминая Софье колокольню, которую построили в ее родном городе. Та тоже пошатывалась, поскольку проект делали откровенные халтурщики и с благословения церкви – т.е. денег им не заплатили.

– Луша, тебя никто не гонит. Все хорошо.

На этот раз дошло, и девочка, уже почти девушка, – пару лет и замуж можно – уставилась на Софью. Чего уж там, девчонки, попавшие из грязи в палаты, дико боялись отсюда вылететь, с ума сходили от страха. Такие шансы два раза не предоставляются.

Девчонка утерла сопливый нос рукавом. Софья откровенно поморщилась.

– Луша, у тебя носовой платок где?

Платок тут же нашелся за рукавом рубахи.

– Вот им нос и вытирай. Не крестьянка, чай, царской дочери служишь.

– Да, гос-сударыня-царевна…

Софья топнула ногой.

– Вспоминай! Училась!

– Д-да, ва… ше высочество.

– Вот. За проступок – наказание. Будешь седьмицу на стол подавать бессменно. Мало ли кто приедет – что ж, у тебя при всех руки так дрожать будут?

– Слушаюсь, ваше высочество.

– И сегодня еще три страницы из Псалтыря прочтешь.

Вот это наказание было посерьезнее. Не спать девчонке до полуночи, а то и больше, но жалости Софья не испытывала. Наказание соответствует проступку – это раз, учиться надо всегда – это два, она и так счастлива, что не выгоняют, – это три.

– Да умойся поди. Час тебе отдыха, чтобы себя в порядок привела. Девочки, помогите ей.

Софья отпустила всех троих взмахом тонкой руки и развернулась обратно, к царевне Анне.

И вот там-то узнала про сегодняшний подвиг Алексея. Четыре человека – две царевны, царевич и его дружок, частенько теперь собирались по вечерам, разговаривали, обсуждали… здесь Софья могла почти не таиться. Почти. Иван Морозов все-таки оставался не то чтобы черным ящиком, но если за себя, Алексея и Анну Софья была спокойна, то Иван мог еще расколоться. Или просто по-детски разболтать то, что ему доверено.

Хотя шила в мешке не утаишь и в определенной степени рисковать приходилось. Увы…

Но сейчас… Сейчас Софья была безумно горда собой. Это ж надо так воспитать, что за несколько месяцев у ребенка зубки прорезались?

Более того, он кусаться начал! Хотя раньше наверняка и головы бы не поднял – скушал бы любой боярский наезд и только понурился. А тут!

– Лешенька, ты гений! Я тебя обожаю!!!

Софья принялась активно захваливать братца, подключилась царевна Анна, Иван тоже вставил свои пять копеек, за что получил прочувствованный поцелуй в щеку от старшей царевны – мол, умничка, с такими друзьями и враги не страшны, сама Софья в это время тискала брата, хотя тот и отмахивался. Но отмахивался-то он, отмахивался, а приятно ему было, определенно. Во имя принципов дедушки Дурова – хвалите вашего воспитанника, и почаще. Еще ни одно животное не было воспитано палкой.

Так что вся четверка была довольна.

А чуть позже вечером осталось всего три человека. Анна, Алексей, Софья. И теперь разговор пошел уже иначе.

– Как вы думаете, боярин утрется – или?..

У Софьи было слишком мало данных для анализа, у Алексея – тоже, поэтому две пары глаз обратились на Анну. Царевна задумалась…

– Либо он поедет братцу жаловаться. – Дети кивнули, давая понять, что братец ясен, уточнять не надо. – Либо обиду проглотит, поймет, что не прав был, и кланяться придет.

– А это возможно?

Анна пожала плечами.

– При дворе быть, да кланяться не научиться? Чай, не холоп его отчитывал – царевич.

Может, и так. Софья вздохнула.

– А что мы можем сказать, если царь-батюшка огневается?

Теперь задумался и Алексей. Общими усилиями были выведены несколько простых правил.

Если боярин помчится жаловаться – наехать в ответ. Или даже голубя послать, благо есть несколько штук. Так и так, приехал, хамил, наезжал, охранника выпороть угрожал – это что ж такое творится, если бояре на территории царевича произвол творят? Дальше-то что? Бунт? Уж разберись, царь-батюшка…

Если жалоб не будет – на тормозах все равно не спускать. Компромисс, как известно, равен разнице двух компроматов. И лишняя бумажка на боярина не помешает. Намекнуть ему со временем, что так и так, за плохой характер надо хорошо платить. Но тут все зыбко… как карта ляжет.

И самый лучший вариант – если боярин поймет, что вчера себя подставил, и придет извиняться. Тогда можно у него аккуратно что-то да попросить. А вот что?

И вот тут Софья потерла руки. Она собиралась разводить еще и скот. А почему, собственно, нет? На базе Дьяково, с привлечением местных жителей в качестве пастухов и подпасков, выписать сюда… какие там коровы лучшие в настоящий момент? Голландские?

Этот вопрос надо было еще проработать, но выписать обязательно не местную дохлятину, у которой из поколения в поколение отрицательный отбор, а вот именно что молочных коров, завести свое стадо, выписать элитных овец и заняться шерстью. Софья вообще собиралась со временем развернуть все другой стороной.

Сколько она сейчас ни смотрела, сколько ни расспрашивала, а вывод был один. России упорно не давали развивать свое производство. Она устраивала всех как сырьевая база, в крайнем случае – перекупщики, но и не более того. А вот производители…

А вот не надо вам, медведям, из болота лезть! И неважно, что медведи в болоте не водятся! Сиди и не рыпайся!

К примеру, ни к чему вам канаты делать, мы пеньку скупим. И паруса ткать тоже незачем. Лен покупаем по дешевке, а вам продукцию втридорога отдадим…

А чтоб вы уж точно не удумали, у любого, кто ситуацию изменить попытается, мы покупать ничего не станем. Пусть на складах сгниет… или вообще сгорит. Со вторым и помочь можно…

Одним словом, купцов банкротили весело и со вкусом. А вот ее, если за ней вся мощь государства? Рискнете здоровьем?

Несколько раз иностранцев на Москве уже били, чтобы не продавали русским людям табак да водку, можем и повторить…

Да-да, Софья искренне удивилась, когда узнала, что водка – дьявольское зелье. А табак вообще мерзость богопротивная. Да какая скотина русский народ представляет вечно пьяным?! В… думающий орган бы им заколотить те учебники!

Одним словом – надо развивать промышленность. Строить мануфактуры, а для того наводить справки, где такое есть, что делать с той же шерстью, где выгоднее разводить овец… Англия? Хм-м…

Кто нам мешает, тот нам поможет!

Кто у нас посол в Англии? Наверняка есть такой, вот и пусть найдет людей, которые разбираются в овцах и в мануфактуре, но из дела вылетели. Капиталисты везде зверюги те еще, наверняка есть какие-то банкроты, вот и пригласить их сюда для организации производства. Тут-то конкурентов пока нет, важна не коммерция, а организация процесса производства. Но при определенном условии. Чтобы обязательно русские рабочие и обязательно учили их…

Кстати, под это дело можно ребят из школы потренировать в языках, пусть переводчиками пашут…

Идеи были оценены по достоинству. Точнее – выслушаны и приняты к сведению. А в остальном – пусть Софья думает, у нее голова большая.

Анна была просто счастлива со своими – пусть она их и не рожала, но… – детьми, а Алексей вовсю играл с новой игрушкой, и ему не было дела ни до чего иного. Ему хватало школы, интересных дел, свободы… да и здоровье на приволье сильно поправилось – чай, каждый день свинцом не травится. Так что… ты решай, Сонюшка, а там поможем…

Софья и решила. И объяснив Алексею, чего требовать от боярина и зачем, тоже ушла спать. Встают тут с петухами, а хвостатые сволочи совершенно не понимают, что приличной царевне и до десяти утра иногда поспать хочется. Днем-то спать совершенно некогда…

* * *

Боярин Ртищев действительно никуда не уехал. Ожидал царевича с раннего утра, за оградой, о чем донесли казаки, и Алексей распорядился пригласить боярина к себе. Благо тот спрашивал, как бы ему царевича еще раз увидеть. Ни к чему его унижать еще больше разборками при слугах. Он и с глазу на глаз сумеет все сказать, а боярин благодарнее будет да податливее, лицо-от он сохранил, чего еще надобно?

Ртищев оценил по-своему. И решил, что царевич, посоветовавшись со старшими, собрался пойти на мировую. Ведь обидел он боярина?

Обидел, да еще как! И главное – за что?! За казака-охранника, вчерашнего крестьянина, холопа, мразь, на которую плюнуть-то порядочному человеку зазорно! Всем известно, что казаки – те еще нехристи, от турок нахватавшиеся невесть чего…