Сто лет жизни в замке - Жюльетта Бенцони

Весной 1893 года Эмма Кальве, яркая карьера которой началась одиннадцать лет назад в Брюссельской Монне ролью Маргариты в «Фаусте», приехала в Париж, возвращаясь из Лондона, где она была провозглашена самой великой из живущих певиц. Королева Виктория, аплодировавшая ей в «Кармен», приказала изваять ее бюст. Один из способов сохранить воспоминание о певице во времена, когда пластинки еще не существовали.

Тогда же в столицу приехал сельский священник: аббат Беранже Соньер, пастырь одного из самых бедных приходов Франции деревни Ренн-ле-Шато, забравшейся недалеко от Каркасона на горный пик Разе, возвышавшийся над двумя долинами рек Оды и Салса. Несколько домов, руины старинной крепости и церковь, состояние которой было ненамного лучше. Во времена Визиготов на этом месте стоял город с населением в тридцать тысяч человек, окруженный крепостными стенами, бывший вместе с Толедо основным городом королевства. Но в конце века туда можно было попасть только по скверной горной тропе.

Беранже Соньеру было 33 года, когда он приехал в Ренн-ле-Шато в 1885 году. Его отправили туда более или менее в качестве наказания после преподавания в духовной семинарии Нарбонны. Он был слишком независим духом и манерами, чтобы нравиться начальству. Тем более что его призвание священника было не из самых крепких; когда вы из семьи с семью детьми и хотите получить образование, никто, кроме церкви, не поможет вам избежать вечного труда на скудной земле.

В этой затерянной деревне жизнь Беранже была сущим адом, если обратиться к его счетам: за шестнадцать месяцев — девяносто франков расходов и только двадцать четыре дохода! Но он был крепкий мужчина, охотник, рыбак… и соблазнитель. Его портрет красноречиво свидетельствует об этом: высокий, квадратный, широкий в плечах. В его лице выделялась «хищная челюсть, смягченная высоким, широким лбом, увенчанным густыми черными волосами. Его брови были густые, черные глаза — красивыми и живыми, глубокий взгляд — беспокойным и вызывающим тревогу. Энергичный подбородок смягчала ямочка…».

Женщины деревни с удовольствием бы бросились в его объятия, не будь их мужчины довольно суровы. Однако нашлась такая, которая никому ничего не была должна: Мари Денарно восемнадцати лет. Она без сожаления оставила свое занятие, шитье шляпок, чтобы превратиться в «малоканоническую служанку» аббата. Вдвоем им удавалось прокормиться.

Если судьба Беранже Соньера мало завидна, судьба его церкви была таковой еще в меньшей степени, настолько она была жалкая. Если у аббата и не было истинного призвания священнослужителя, он по крайней мере любил Бога и расстраивался, что у того столь плохое жилище. Решив произвести некоторые ремонтные работы, он начал с того, что передвинул разбитую плиту, служившую алтарем, покоящуюся на двух визиготских опорах, покрытых изображениями креста и странными рисунками. К своему большому удивлению, он обнаружил, что одна из опор, полая внутри, набита сухим папоротником, в котором спрятаны три деревянные трубочки, запечатанные воском. Когда их вскрыли, в них оказались свитки, покрытые непонятными знаками.

Мэр, присутствовавший при находке, предложил сохранить документы в мэрии, но у аббата было другое мнение на сей счет: деревня была слишком бедна, чтобы позволить себе завести музей. Возможно, продав свитки, можно будет выручить хорошую сумму. Мэр в конце концов согласился, но настоял на том, чтобы получить копию документов. Соньер выполнил эту работу бенедиктинца, перед тем как отправиться в Каркасон показать свою находку епископу Биллару.

Тот решил отправить аббата в Париж для консультации со специалистами-палеографами. Он оплатил ему стоимость проезда и посоветовал обратиться к аббату Биелю, руководившему духовной семинарией Сен-Сюплис, которому Беранже по приезде в столицу на неделю доверил свитки, чтобы исследовать их.

Аббат Биель был славный человек. Он догадывался, что этот сельский священник потеряется в большом городе и представил его своему племяннику, церковному издателю Ане, и своему внучатому племяннику Эмилю Оффе, молодому Обла, уже занявшемуся палеографией и криптографией — он уже тогда говорил на многих языках, — который работал вместе со знаменитым аббатом Баге. Благодаря Оффе, который многих знал в столице, наш кюре открыл для себя красоту музея Лувра, церкви Сен-Сюплис и очарование нескольких музыкальных гостиных. Оффе был другом Клода Дебюсси, близко знавшего Эмму Кальве. Именно у него встретились священник и примадонна.

Это была вулканическая встреча, которая тут же переросла в страсть. Оба родом из Лангедока, если Соньер родился в Монтазеле в Од, то Эмма появилась на свет в Деказевиле. Когда снабженный ценными сведениями Беранже Соньер вернулся в свои горы, он уже был любовником примадонны.

Об истории сокровищ Ренн-ле-Шато написано уже так много, что она даже привлекла внимание телевидения, посвятившего ей очень хорошо сделанный сериал, в котором блестяще сыграли Жан-Франсуа Бальмер и Ариель Домбаль, в роли певицы. Поэтому я не буду на ней останавливаться. Напомню только, что через несколько лет поездки в Париж Беранже Соньер и Мария Денарно, никогда не покидавшая его, сумели найти большое количество золота, благодаря которому аббат засыпал деревню более или менее безумными свершениями: он построил башню с громадной библиотекой, виллу, названную «Бетани», окруженную парком с фонтанами, перестроил церковь, к счастью, только внутри — в совершенно кошмарном стиле.

Эмма Кальве в последующие после встречи с аббатом двадцать лет часто приезжала в Ренн-ле-Шато, где, кстати, хлебосольный Соньер принимает гостей за необыкновенно роскошным столом. Но самое интересное, что ровно через год после их встречи Эмма, в которую Соньер был очень сильно влюблен, купила недалеко от Милло в Авейроне старинный феодальный замок в довольно плохом состоянии, нависающий над национальным шоссе № 9 с неприступной скалы и доминирующий с ее высоты над соседними горами Руерг. Это был замок Кабриер, другими словами, козья гора.

Кабриер — это был «окруженный тремя рядами крепостных стен пучок башен под ансамблем почти плоских крыш, расположенных на разных уровнях. На переднем углу было расположено треугольное главное здание, более низкое, чем остальные строения, обрамленное сторожевыми вышками. Две толстые круглые башни с консолями стояли по бокам, так же как и массив квадратного донжона. Каждое оборонительное сооружение было увенчано выступающей галереей с бойницами». Замок не был фантазией архитектора-эстета в поисках стиля трубадуров. В архивах можно найти следы сеньоров Кабрера, начиная с 1070 года, и известно, что в свое время знаменитый предводитель ландскнехтов Родриг де Вилланла тщетно пытался захватить его в конце Столетней войны. И именно этот громадный бастион, возвышающийся на фоне прекрасного пейзажа, купила эта красивая женщина. Она восстановила его с особой заботой и с глубоким почтением к старинной архитектуре. Единственная, но грандиозная фантазия, которую она себе позволила, это устройство из двух этажей высокого, как неф[19] церкви, музыкального зала, где она работала сама, а впоследствии, когда пришло время покинуть сцену, и со своими учениками.

Работы в Кабриер должны были стоить целое состояние. Хватило ли на них королевских гонораров певицы или же им способствовало и золото Ренн-ле-Шато? Беранже Соньер, который, как оказалось, любил пышность, должен был бы с радостью помогать своей подруге, вкус у которой, к счастью, был намного более безошибочным, чем у него.

Подобное золотое дно, конечно, не могло не привлечь внимание церковных властей. У кюре Ренн-ле-Шато возникли большие неприятности, которые не очень его трогали. В конце концов он был заменен другим священником, на проповедях которого церковь оставалась пустой, в то время как прихожане собирались в часовне, построенной рядом необычным пастырем. Ему даже запретили совершать богослужение, но это его мало волновало, и он продолжал жить по-прежнему, как будто ничего не произошло. Говорят, что даже эрцгерцог Австрийский посетил его жилище отшельника.

Любовь между Соньер и Эммой Кальве — которая, не будем забывать это, была великой музой Массне — со временем угасла, уступив место никогда не прекращавшейся дружбе. В 1914 году Эмма после четырехлетнего турне по Соединенным Штатам вышла замуж за своего товарища по опере тенора Гасбарри. Со сценой было покончено: ей остался только Кабриер. Аббат Соньер тоже сошел со сцены: 22 января 1917 года он умер на пороге своего дома от воспаления головного мозга! Его единственной наследницей стала Мари Денарно, у которой так никогда и не смогли вырвать секрет сокровищ. Одна из старинных визиготских опор была подарена Эмме Кальве и должна и по сей день находиться в Кабриер. Эта великая певица умерла в 1942 году, и имя ее было забыто.