Сто лет жизни в замке - Жюльетта Бенцони

Однако во всех любовных безумствах писатель неизменно превыше всего ставил семейные интересы, а супруга не позволяла себе опускаться до сцен ревности и всегда оставалась первой почитательницей его таланта. Она охотно взяла на себя обязанности его помощника и секретаря. Жюли не только редактировала рукописи, но и записывала в особый дневник все суждения и высказывания мужа.

Она завела у себя в доме литературный салон, в котором блистал остроумием супруг и формировался талант сына Леона. То был один из трех самых известных литературных салонов Парижа (Двумя другими были салон мадам де Кайаве, вдохновлявшей Анатолия Франса, и Мадлен Ле Мер, открывшей дарование молодого Пруста) Правда, существовал еще четвертый и весьма серьезный литературный салон Эдмона де Гонкура. Последний всегда был дружен с четой Доде, а впоследствии даже породнился с ними, оказавшись родственником супруга их дочери. Злые языки утверждали, что Жюли Доде без памяти влюблена в Эдмона.

Жислен де Дисбах писал в своих воспоминаниях:

«Находясь в апогее славы, Альфонс Доде не подозревал, что жизнь его близится к своему финалу. Недолеченный сифилис, которым он переболел в юности, неожиданно дал о себе знать. Самые известные врачи оказались бессильны. Они смогли добиться лишь кратковременного улучшения. Несмотря на жесточайшие страдания, не раз подводившие его к грани самоубийства, несмотря даже на утрату способности ходить, писатель сохранял шарм и юношеское обаяние, всегда привлекавшие к нему женские сердца. Вплоть до самого конца дом его осаждали толпы поклонниц, некоторые пытались даже проникнуть в дом под теми или иными предлогами и увидеть кумира на смертном одре. Однако супруга проявляла твердость и не пускала интриганок на порог…»

Писатели, художники, журналисты, даже политики были завсегдатаями салона мадам Доде на улице Бельшасс, а затем на улице Университета. Сюда Рейнальдо Хан привел молодого Пруста, которому был оказан радушный прием. Впрочем, дом мадам Доде славился не только изысканностью и разнообразием интересов, но и очень теплой атмосферой.

После смерти любимого мужа Жюли стала уезжать на все лето в свой маленький древний замок на берегу Луары, вокруг которого стараниями Люсьена был разбит великолепный парк. Сюда приезжало куда меньше гостей, чем в Париже, но, проигрывая в количестве, провинциальный салон мадам Доде, безусловно, выигрывал в качестве: кружок становился более интимным, отношения в нем — более доверительными. В замок на Луаре приезжают Анна де Ноай, Рейнальдо Хан, Пруст, к тому времени уже известный и быстро сблизившийся с хозяйкой; Шарль Моррас и представители немногочисленного, но блестящего румынского землячества: принцесса Бранкован (мать мадам де Ноай), композитор Энеско и, наконец, знаменитая поэтесса Элен Бакареско… Знаменитая не только и не столько любовными стихотворениями, сколько любовными по хождениями. Перед ее женским обаянием не смог устоять даже благочестивый каноник Мунье, записавший в своем дневнике, что поэтесса «ослепительно, неправдоподобно красива».

Элен Бакареско принадлежала к знатному валашскому роду. В юности, едва появившись при Дворе, она так приглянулась королеве Румынии Елизавете, что та предложила ей стать чтицей королевской семьи. Большая честь для молодой аристократки, только что вышедшей в свет! А дальше… события приняли неожиданный оборот. В нее влюбился наследник престола принц Фердинанд, и прекрасная Бакареско твердо решила женить его на себе. Она считала себя достаточно знатной, чтобы претендовать на роль будущей королевы. В своей новелле «Принцесса Бибеско» Жислен де Дисбах так описывает дальнейший ход событий.

«Наследный принц стремился к этому браку не меньше, чем его обезумевшая от любви и честолюбивых притязаний пассия. Ко всеобщему изумлению, их поддержала романтичная, вдобавок всегда стремившаяся противопоставить себя суровому и старомодному мужу Елизавета. Однако король положил конец бурному роману сына, отправив Бакареско за границу. Та уступила непреклонной воле короля и силе государственных интересов, но наполнила все европейские столицы громкими жалобами. Даже во время аудиенции у папы Льва XIII она не постыдилась представиться ему как «несчастная невеста» наследного принца Румынии. Возмущенный папа вскричал: «О безумная!», — и жестом повелел ей выйти вон. Позднее, когда герцогиня де Роган спросила, что больше влекло ее: любовь или трон, Бакареско, не моргнув глазом, призналась — перспектива окружить себя блестящим двором.

Не став королевой, честолюбивая Елена вскоре добилась литературного признания и стала претендовать на роль королевы поэтов Претензии подкреплялись красотой и любвеобильностью — это делало многих критиков снисходительными. Но ее глубоко уязвил успех другой румынской писательницы принцессы Марты Бибеско. Принцесса была восхитительно хороша и намного моложе Бакареско, и все интриги последней, пытавшейся развенчать молодое дарование, не увенчались успехом.

Впрочем, Елена вообще не переносила какого либо успеха других женщин. Ничуть не меньше она ревновала и к славе графини де Ноай, а нежелание последней вступать в воину раздражало ее еще больше. Вот почему, когда графиня приезжала в Комбур, Елена спешно его покидала.

Время все расставило по своим местам, знатоки поэзии продолжают высоко ценить утонченность де Ноай, но кто теперь вспоминает о любвеобильной Бакареско?..

«Месье» Франс в бордосском краю

Капиан — небольшая, утопающая в садах и виноградниках деревенька, где проживает пятьсот-шестьсот человек. Она расположена рядом с Лангуараном на Гароне и украшена живописными развалинами феодального замка. Неподалеку находятся Кадиллак и импозантный замок герцогов Эпернонов. Край этот редкостно красив, и вина его великолепны. Их относят к лучшим сортам бордосского.

Именно здесь в конце прошлого века каждое лето проводил Анатоль Франс. Он жил с четой Арманов «де» Кайаве в их старинном помести тельном доме, напоминающем особняк. К началу нашего века деликатная связь писателя с Леонтиной Кайаве продолжалась уже более пятнадцати лет.

Леонтина была дочерью богатого австрийского банкира еврейского происхождения Августа Липмана и после смерти отца унаследовала 10 миллионов. В 1867 году она перешла в католичество, чтобы выйти замуж за Альбера Армана, принадлежавшего к семье нотаблей Второй империи. (Его отец, Жан Люсьен Арман, был богатым судовладельцем и депутатом парламента от городка Либурн). Их бракосочетание прошло ни много ни мало в часовне Тюильри. Муж Леонтины оказался порядочным лентяем и ветреным мотом. К тому же он был снобом сверх всякой меры. Вот почему он решил облагородить свое имя, позаимствовав еще и фамилию матери и приделав к ней частицу «де», на которую не имел никакого права. Все это он пытался осуществить официально, направив в 1885 году просьбу в Государственный совет, откуда вскоре получил извещение о том, что может именоваться Кайаве, но не де Кайаве. Однако Альбера не смутило это «соломоново решение», и он стал называться так, как ему хотелось: Арманом де Кайаве. А его сын Гастон, получивший известность благодаря нескольким комедиям, написанным в соавторстве с Робером Де Флером, называл себя просто де Кайаве…

Выйдя замуж за Альбера, новообращенная католичка тут же завела у себя салон, широко открыв его двери для разного рода начинающих знаменитостей.

Сюда на авеню Королевы Гортензии в 1883 году Жюль Леметр привел Анатоля Франса, за четыре года до того опубликовавшего свое первое произведение «Иокаста». Доктор Ховелак, знававший писателя в те годы, так описывал его внешность: «Нелепая и бесформенная фигура увальня и беспокойное выражение лица — то ли великовозрастный семинарист, то ли бонапартист, то ли хищный зверь. Но незаурядность его выдавали глаза — черные, пронзительные, словно горевшие внутренним огнем».

Первая встреча Леонтины с писателем не вызвала у нее восторга. «Хорошо поразмыслив, я поняла, что ваш друг мне не понравился», — призналась мадам де Кайаве Жюлю Леметру. Не исключено, впрочем, что она лукавила, и уже тогда испытала к нему влечение. Связь их зародилась летом 1888 года. Первое время Анатоль Франс стремился не афишировать свои отношения с Леонтиной: он был женат, и его супруга становилась все менее терпимой к изменам. Однако после нескольких кошмарных сцен в 1893 году все же последовал развод. К тому времени Анатоль уже ушел из семьи и большую часть времени проживал в доме супругов де Кайаве. Муж Леонтины гордился дружбой со знаменитым писателем и не возражал против того, чтобы тот про водил с ними вместе и летний отдых.

Образ жизни четы Кайаве и Франса в Капиане описан в воспоминаниях Жильбера Гийомино «Месье Арман обожает вкусно поесть и к каждому обеду тщательно составляет меню. Под бой часов он торжественно появляется в столовой. «Точность необходима для правильного усвоения блюд», — заявляет он. Однако Анатоль Франс вдруг вскакивает, заявляя: «Садитесь за стол, я сейчас приду!» — и с книгой в руке выбегает в сад. Часы бьют второй раз, и на пороге появляется мадам де Кайаве. Но за стол она не садится: хотя за ним уже собрались ее муж, сын и гости, не хватает самого главного человека — писателя! «Садитесь за стол, я сейчас приду!» — бросает она в свою очередь и тоже исчезает в саду Проходит несколько томительных минут. Снова неумолимо бьют часы «Я начинаю», — объявляет наконец месье Арман. Часть сидящих за столом следуют его примеру, другие отправляются на поиски мадам де Кайаве и месье Франса. Еще через некоторое время те появляются, оживленно беседуя.