Детектив Франции 7 - Дидье Дененкс

В то время, когда первые парижские газеты достигли провинции, триста шестьдесят военных, размещенных на базе в Салоне — численный состав трех рот, — были доставлены на грузовиках на место убийства. Командир эскадрона Кампанес, командующий тактической группой, взялся за проведение операции по прочесыванию территории. В его распоряжении находились также летчики из Салона и три полицейские собаки: Рид, Истар и Стикс, сопровождаемые своими хозяевами. Стоя на краю тропинки, разложив на скале карту местности, командир эскадрона отдает приказы офицерам и унтер-офицерам, собравшимся вокруг него. Его приказы точны и лаконичны, а его манера немного хорохориться делает его больше похожим на кавалерийского офицера, чем на энергичного и добросовестного офицера жандармерии. Позднее он признает, что ничто не обязывало его принимать такое активное участие в этом деле, особенно в его начале.

«Мои подчиненные обладали необходимым профессионализмом, чтобы выполнить эту работу». Но он предвидел, и не без основания, что пресса придаст особый характер убийству иностранной туристки: на нем висело еще также дело в Люре. Кроме того, его не оставляла смутная тревога о том, что в один прекрасный день Вашингтон потребует от Парижа отчет за это убийство. Все эти причины побуждали его лично следить за ходом операции во избежание малейшего недочета или халатности.

Когда военные отправились в путь, солнце уже поднялось над Ком, высокой горой округлой формы, доминирующей над Альпийским массивом. Вся долина превратилась в настоящее пекло. Ничего не произошло до 10 часов 20 минут, когда ученик пилота Ламуре проинформировал сержанта о том, что он обнаружил на дороге в двухстах метрах от убийства некий инструмент, по форме напоминающий острие пики и который он считает острием гарпуна, используемого при подводной охоте. Чистый и сверкающий металл и незатупленный, острый конец заставляли думать, что этим орудием никогда не пользовались. Приблизительно в четырнадцать часов жандарм Дельпеш обнаружил в свою очередь палку из миндального дерева, имеющую шестьдесят сантиметров в длину и пять сантиметров в диаметре, один конец которой был тщательно обточен ножом: на нем были отчетливо видны коричневые пятна, которые могли оказаться пятнами крови, равно как и иметь любое другое происхождение. (Позднее лабораторный анализ показал, что это были действительно пятна крови, но их слишком незначительное количество не позволило определить, идет ли речь о крови человека или животного; кроме того, экспертизой было установлено, что палка была обточена за восемь иди двенадцать дней до убийства.)

В то время как изнуренные жарой люди продолжали свои поиски, разбившись на две группы, сержант Мэзерак уже в третий раз допрашивал Клода и Николь Лаплас. Невзирая на их протесты, он попросил их остаться в распоряжении жандармерии по крайней мере до вечера понедельника: они смогут за ночь добраться до Парижа.

Аджюдан был удивлен тем обстоятельством, что из множества направлений Клод Лаплас выбрал именно то, которое прямо привело его к трупу. Что мог на это ответить Клод? Чистая случайность… Да, его жена не пошла с ним, оставшись сидеть на камне. А разве он сам не устал? Да, устал, но при виде хаотического скопления скал его охватило почти детское желание взбираться на них и перепрыгивать с одной на другую. Может ли он сказать, чем они занимались в предшествующие дни? Разумеется. Они выехали из пансионата Калеллы де Палафрюгель утром 16 августа, в одиннадцать часов. Около шести часов вечера они переехали границу. Отвечая на вопросы, Клод думал о том, что, когда в следующий раз наткнется на труп, он остережется сообщать об этом кому бы то ни было.

В шестнадцать часов командир эскадрона Кампанес дал приказ прекратить прочесывание, продолжавшееся уже в течение семи часов на площади, превышающей три тысячи гектаров, и не принесшее видимых результатов. В то время как рядовые жандармы не спеша рассаживались по грузовикам, офицеры заняли места в двух машинах и направились в сторону Тараскона.

В старом Дворце правосудия, занимающем северную часть здания мэрии, прилегающего к замку, суровый фасад которого уже в течение четырех веков отражается в быстрых водах Рона, судья Суффри знакомился с заключением аутопсии. Смерть действительно наступила в результате удушения, а удары по голове и в левый висок серьезной опасности для жизни не представляли. Смерть наступила 15 или 16 августа, точнее определить дату смерти не удалось из-за разложения трупа, особенно генитальных органов, вызванного сильной жарой, что также не позволило установить, имело ли место изнасилование.

Жерар Суффри был назначен в Тараскон два года назад, это был его второй служебный пост. Ему было сорок два года, и он был уроженцем севера, точнее, города Лилля. Высокого роста, с большими руками, с волосами, подстриженными ежиком, он всегда немного сутулился, а сильная близорукость вынуждала его носить очки с толстыми стеклами. Если прокурор Деларю не колеблясь поручил ему вести дело Страсберг, то объяснялось это здравым смыслом судьи, его беспристрастностью и поразительной работоспособностью, унаследованной им от фламандских предков. Но у самого судьи была еще одна дополнительная причина личного характера, чтобы взяться за это дело с таким рвением. Он сам был отцом восемнадцатилетней дочери, студентки в Эксе, демонстрирующей свою независимость и прогуливающейся по городу в самых нелепых хипповых нарядах. Как только он увидел труп девушки из Адской долины, он почувствовал «охватившее его до глубины души волнение».

«Я насмотрелся в жизни на разные вещи, но это зрелище было поистине удручающим. Жизнь, оборванная в самом ее начале…»

В восемнадцать часов его небольшой кабинет, расположенный на третьем этаже здания, был заполнен возбужденными, говорившими одновременно людьми. Здесь был прокурор Деларю, опиравшийся, как обычно, на свою трость, командир эскадрона Кампанес, майор Лавернь, сержант Мэзерак, подполковник Брюар, глава уголовного розыска Экс-ан-Прованса, к которым немного позднее присоединился комиссар Бонетти, только что приехавший из Марселя.

Он привез с собой важную информацию, фактически первую серьезную информацию по этому делу. Утром мар-сельская полиция установила радио— и телефонную связь с пассажирским судном «Франция», находившимся в море между 41° 46' северной широты и 50° 24' западной долготы. «Франция» действительно заходила в Гавр ночью 10 июля, высадив на берег американских туристов, и капитан подтвердил, что Кандис Страсберг числится в списках пассажиров. Он сообщил также, что администратор хорошо ее запомнил и описывает как «веселую, жизнерадостную девушку, вносившую оживление среди пассажиров». У нее было с собой немного денег, зато она сразу купила обратный билет на голландское судно (обратного билета в вещах убитой обнаружено не было). Она говорила о своем намерении путешествовать по Франции автостопом.

— Вы наверняка знаете этот тип молодежи, — сказал администратор, — они симпатичные, и в любой другой стране, кроме нашей, славящейся недостатком гостеприимства, их охотно приглашают в дом.

Ясно было одно: с 11 июля по 16 августа Кандис могла изъездить всю Францию, не оставив после себя никаких следов. Возможно, время от времени она останавливалась в каком-нибудь отеле, в таком случае какую-то информацию мог бы дать обслуживающий персонал. Но она могла также останавливаться и у случайных знакомых, а также у тех, чьими адресами располагала по прибытии в страну. Кроме того, по всей стране существовала полулегальная сеть квартир или домов, предназначенных для молодых любителей приключений; они останавливались на ночь, а утром уходили, и никто не требовал с них никакой платы и не интересовался их именами. Бонетти прочитал весной в полицейской газете статью, посвященную этой проблеме (в статье журналист предостерегал полицейских, что не все эти бродяги были правонарушителями и что среди них встречались также и дети из хороших семей). В заключение он предложил обратиться через прессу с просьбой ко всем автомобилистам, подвозившим жертву на своих машинах, срочно связаться с полицией или жандармерией. Прокурор Деларю поддержал эту инициативу, добавив от себя, что следует также передать это сообщение в телевизионных новостях, приложив увеличенное изображение фотографии из паспорта.

Постепенно работа налаживалась, все задачи были распределены. Полиции поручалось собрать все сведения о личности убитой, а также установить алиби тех, кто в тот или иной отрезок времени находился в контакте с жертвой. Жандармерия со своей стороны должна будет установить ее маршрут по Франции, предупредив все дорожные посты в направлении Гавр — Париж — Лазурный берег и направив циркуляр в триста семьдесят восемь молодежных туристских баз. В это время уголовная полиция должна будет тщательно изучить обстановку в регионе на момент убийства: грабежи, угоны автомобилей и велосипедов, а также прочие правонарушения. Полиции Сен-Реми поручалось собрать все сведения, касающиеся пребывания девушки в Бо и его окрестностях, а также обо всех подозрительных лицах, так как не исключалась возможность того, что преступление было совершено каким-нибудь бродягой. Мэзерак не дожидался этого приказа. С самого утра служебная «эстафета» бороздила дороги, останавливаясь перед каждым кафе, отелем и рестораном. Жандармы Калметт и Венсан опрашивали продавцов продовольственных лавок, строителей, водителей автобусов, пастухов, крестьян, сельских жандармов, пограничников, дорожных рабочих… Таким было начало этого расследования, территория которого в течение нескольких месяцев постоянно расширялась.