Покаяние - Элоиса Диас

отъявленные преступники раскалываются перед Ираолой под впечатлением одного только его внушительного вида. Но Хоакину их ответы были не нужны.

– Ты так и не поел толком, – заметила Паула с кухни.

Иногда он удивлялся, как вышло, что он женился на женщине с таким прозаическим складом ума – казалось, главной целью ее жизни было сделать так, чтобы он не голодал и не мерз. Хоакин заглянул в кухню и увидел, что она накрывает фольгой тарелку с лазаньей.

– Всего кусок съел! – возмутилась она. Тревога пробуждала в Пауле страсть к готовке. А в Хоакине – аппетит.

Вот почему я женился на женщине с таким прозаическим складом ума.

– Большинство диетологов не рекомендуют съедать за ужином более одного кило лазаньи…

– Справедливо, – заметила Паула, – но для всех остальных.

Он по голосу понял – она улыбнулась. Пререкаться никому не хотелось. Как и находиться в ситуации, в которой они оказались. Уже скоро должен был приехать Вукич вместе с Петакки. Вот бы Хорхе не был таким храбрым, а я был бы похрабрее. Неужели он только что подумал о брате в прошедшем времени? Неужели так оно все и случается? Он что, загодя его оплакивает?

К счастью, тут раздался отчаянный рев машины Вукича. Альсада зажег сигарету, поправил галстук и заглянул в кухню, чтобы попрощаться. Но Паулы там не застал. Так даже лучше.

Захлопнув дверь машины, он повернулся на переднем сиденье, чтобы лучше разглядеть Элиаса Петакки. В участке инспектор лишь скользнул бы по такому взглядом, как по точке на радаре. Еще и временный сотрудник. Петакки, к счастью их обоих, быстро усвоил, какого именно инспектора лучше не раздражать. И старался не попадаться Альсаде на глаза на протяжении всего их знакомства. До нынешнего момента.

Медик заметно нервничал. Он принял позу одновременно неестественную и неудобную – широко расставив ноги, уперся коленями в спинки обоих передних сидений. Черные глаза зорко отслеживали каждое движение Альсады, а инспектор, в свою очередь, пристально рассматривал его. Точеный аристократический нос плохо сочетался с небритым подбородком. Жидкие темные, под цвет глаз, волосы, разделенные прямым пробором, обрамляли лицо, как боковые кулисы, доходя до кожаной куртки и горчичного свитера. Из-под свитера виднелся накрахмаленный белый воротничок и бусы из морских ракушек. Недомужик, право слово.

Под пристальным взглядом инспектора Петакки заерзал. Что, не привык, чтобы тебя изучали, а? Скользкий тип, таким невыгодно привлекать к себе внимание, они держатся в тени. И все же медик уселся поудобнее, сказал: «Добрый вечер, инспектор» – и осторожно протянул Альсаде костлявую руку.

– Скажите, – начал инспектор, игнорируя его жест, – вы не думали уложить свою гриву гелем? А то и подстричь, чтобы достойно представлять организацию, в которой состоите?

– Альсада, – одернул его Вукич.

Пускай кабинет комиссара и находился на другом этаже, ничего в участке не случалось без его ведома. Он прекрасно знал, что по меньшей мере половина его подчиненных недолюбливает Петакки, а благодаря своим вечерним подработкам доктор приобрел не только защитников, но и критиков. Впрочем, все готовы были признать, что скорее согласятся работать бок о бок с ловчилой-медиком, чем с леваком. От него хотя бы понятно, чего ожидать. Альсада наконец пожал протянутую ладонь. В голову тут же пришло сравнение с когтистой лапой. Инспектор расплылся в широкой улыбке. Когда не можешь их убедить, сбивай с толку. Петакки ответил невнятной гримасой.

Но играть в гляделки было некогда. Вукич надавил на педаль газа, и обоих пассажиров вжало в спинку кресла. Комиссар игнорировал светофоры, точно непрошеные советы, а на перекрестках закладывал крутые виражи, словно на гоночной трассе. На великолепном, совсем недавно открытом шоссе имени 25 Июля им встретилось несколько машин, и каждой из них Вукич садился на хвост так плотно, что те в испуге уходили на соседнюю полосу. Сосредоточенно выудив из одного из множества карманов своего безупречного двубортного костюма, который он так и не переодел, жестянку с лакричными конфетками, он принялся настойчиво предлагать их спутникам. До места они добрались втрое быстрее, чем рассчитывал Альсада. Его укачало.

Впереди показался комплекс ESMA[40]. Впрочем, на то, что они на месте, указывали не столько очертания корпусов, сколько чувство пустоты, разверзшейся внутри. На Авенида Хенераль Пас еще светило несколько фонарей да редкие окна ближних многоэтажек. За ними, как и за домами по правую руку, свет обрывался, уступая место непроглядной тьме, тянущейся до самого побережья Рио-де-ла-Плата.

– Петакки, скажите, как будете готовы… – начал Вукич.

Петакки что-то пробормотал в ответ, невнятно и запинаясь.

– Ну? – нетерпеливо спросил комиссар, когда они поравнялись с комплексом. Альсада понимал: даже при наличии разрешения на то, чтобы поставить машину так близко, она точно привлечет внимание. Впрочем, если проскочить мимо и потом развернуться, эффект будет таким же.

Петакки прочистил горло и механическим голосом ответил:

– Я бы предложил свернуть направо на Либертадор и въехать через главный вход. Он на углу с Комодоро-Ривадавия, в самом конце квартала. Там движение пооживленнее, так что на нас даже в такой час никто внимания не обратит.

Альсада сообразил, что означают слова медика, и его пробил холодный пот. Никто внимания не обратит.

Пока они ехали вдоль южной ограды, инспектор разглядывал поверх головы комиссара величественный комплекс. Альсаде уже доводилось ездить мимо него, но еще до перепрофилирования. Изначально тут в самом деле располагалась Школа механиков ВМС. Но обширные территории, удобная планировка и безупречное расположение – вроде и близко к центру города, и в то же время достаточно далеко – в годы диктатуры сослужили комплексу плохую услугу: тут обустроили самую большую тайную тюрьму в стране.

Кладбища – и те не нагоняли такой жути. Величественность комплекса, освещенного несколькими прожекторами с датчиками движения, выставленными вдоль забора, поражала: за пустой эспланадой с аккуратными лужайками высились десятки кипарисов, кедров и сейб в пышном цвету, не давая взгляду сосредоточиться на зданиях позади них. Затем в окне показались Cuatro Columnas[41] – центральный павильон, украшенный ионической колоннадой в античном стиле, которая отбрасывала на двор пугающую тень. До чего похоже на тюремную решетку. Впрочем, внутри, подозревал Альсада, никаких решеток нет.

– Сюда, – скомандовал Петакки.

Они свернули влево – именно здесь находился главный въезд. За воротами их поджидал безмолвный гигантский монстр, широко раскинувший свои щупальца. Инспектор успел насчитать восемь-девять построек на территории площадью порядка четырнадцати гектаров. Все здания были беленые и крытые красной черепицей. Неужели в каждом из них держат заключенных?

Медик похлопал Вукича по плечу. Комиссар как раз вел машину к шлагбауму, похожему на железнодорожный, но с той разницей, что его охраняли вооруженные люди.

– Помашите им, только скорость не сбавляйте.

Как часто он