Плавучие театры Большой Планеты - Джек Вэнс

Пеплошторм удалился. Гассун капризно заметил: «Вы настойчиво заверяли меня, что Верхний Виссель совершенно безопасен! А теперь Пеплошторм рассказывает леденящие кровь истории про работорговцев!»

«Пусть говорит все, что хочет! — презрительно обронил Замп. — Его побуждения очевидны».

Замп присутствовал на вечернем представлении «Золотого фантазма Фиронзелле», и ему пришлось признать, что постановка отличалась теми же качествами, что и сам Гарт Пеплошторм — вкрадчивой приятностью, уравновешенной обходительностью и элегантностью.

По окончании спектакля Замп прошелся по причалу к «Эстуриальной таверне», где любили собираться актеры плавучих театров. Захватив кувшин пива, антрепренер уселся в углу потемнее.

Исполнители начинали заходить в таверну, по одиночке и группами по два-три человека. Замп заметил некоторых бывших участников своей труппы, и среди них — Вильвера-Водомера, изображавшего чудесное «хождение по воде аки по суху» с помощью стеклянных ходулей. К нему присоединились Гандольф и Тимас, два самых невероятных урода из ансамбля сгоревшей «Миральдры». Усевшись неподалеку от Зампа, Вильвер, Гандольф и Тимас подозвали официанта и заказали пиво. Некоторое время Замп не слышал с их стороны ничего, кроме позвякивания кувшина и кружек; благодаря какому-то локальному акустическому эффекту звуки доносились до его ушей на удивление разборчиво, и он не пропустил ни слова из последовавшего разговора.

«Да ниспошлет нам судьба здоровье и процветание!» — провозгласил тост Вильмер-Водомер.

После непродолжительной паузы Гандольф меланхолически заметил: «Боюсь, мы выбрали неудачную профессию».

Тимас отозвался: «Проблема не в профессии как таковой, а в хищниках, выжимающих из нас последние соки и набивающих карманы железом».

«Верно! Трудно сказать, кто из них подлее всех, хотя, конечно, можно было бы назвать несколько имен. Причем Аполлон Замп такой же беспардонный мерзавец, как все остальные».

«Не следует забывать и чистоплюя Пеплошторма. Вы заметили, как он одергивает сюртук и приглаживает волосы прежде, чем осмелится взглянуть в зеркало?»

«В том, что касается наглого мошенничества, я все-таки выдвигаю на первое место кандидатуру Зампа. Изворотливостью он превосходит двуглавую плевучую змею, скользящую по льду».

«По-моему, Пеплошторм коварнее и злопамятнее. Замп оскорбительно скуп, но его жадность по меньшей мере откровенна».

«Как бы то ни было, — вздохнул Гандольф, — какой смысл об этом рассуждать? Ты останешься в театре Пеплошторма? Он собирается в турне по верховьям Суаноля, до самой Черной Ивы».

«Нет, в окрестностях Черной Ивы мне трудно дышать, там какая-то гадость в воздухе. Кроме того, Пеплошторм меня уволил».

«Меня тоже».

«Вот как! Получается, что разбойник Пеплошторм всех нас выкинул на улицу!»

Замп снова услышал стук кружек, опускающихся на стол, после чего заговорил Вильвер: «Значит, нам придется все начинать заново — или нищенствовать на приколе в Кобле».

Гандольф угрюмо крякнул: «Пресловутый экскремент цивилизации, Аполлон Замп, чтоб его дьявол побрал, набирает новую труппу. Надо полагать, он будет приветствовать нас с распростертыми объятиями».

«Меня ему приветствовать не придется! — воскликнул Тимас. — Я лучше буду плести корзины всю оставшуюся жизнь, чем прислуживать этому болтливому прохвосту!»

«Я тоже не поступлюсь своей честью! — поддержал его Вильвер. — Выпьем еще пива?»

«С удовольствием выпил бы еще, но у меня не осталось железа».

«У меня тоже».

«В таком случае пора уходить».

Три приятеля направились к двери и вышли на набережную. Замп допил пиво, оставшееся в кувшине, и уже вставал, опираясь ладонями на стол, но в этот момент в таверну зашла мадемуазель Бланш-Астер в сопровождении Теодоруса Гассуна. Замп тут же опустился на скамью, передвинулся ближе к стене и надвинул кепку на лоб. Заметив свободный с гол тот же, за которым беседовали Вильвер-Водомер и два урода Гассун с безукоризненной галантностью провел к нему свою спутницу.

«Присаживайтесь, моя дорогая, — приговаривал он. — Рад познакомить вас с этим традиционным убежищем актеров плавучих театров. Взглянув вокруг, вы увидите участников труппы Пеплошторма, а также нескольких исполнителей, нанятых нашим скромным предприятием. Чем вы хотели бы освежиться?»

«Мне достаточно чашки чая».

«Ну что вы, моя дорогая! Разве вы не желаете попробовать что-нибудь согревающее, проникающее в душу, более интимное — если можно так выразиться?»

«Нет, только чаю, пожалуйста».

Наступило непродолжительное молчание; судя по всему, мадемуазель Бланш-Астер разглядывала посетителей таверны: «Почему вы меня сюда привели?»

«Потому что я хотел с вами поговорить. На борту моего судна проказник Замп подслушивает за каждым углом, словно прячется одновременно в четырех местах. Куда ни взгляну, везде появляется его лукавая рожа».

«Так что же вы хотели сказать?»

«Один момент! Вот идет официант». Гассун заказал чай и небольшую бутыль вина, после чего снова обратился к собеседнице: «Вы играете главную роль в нашем спектакле. Как вам нравится эта пьеса?»

«По меньшей мере, она производит глубокое и неповторимое впечатление».

«Вполне может быть — но можно ли назвать ее произведением искусства?»

«Не совсем понимаю, какое определение можно было бы дать «искусству»», — мадемуазель Бланш-Астер произнесла эти слова так задумчиво и тихо, что Замп едва ее расслышал.

Гассун напустил на себя тяжеловесную шутливость: «Как же так? Такая умная женщина, как вы? Никогда этому не поверю!»

Замп, конечно же, не слышал, как мадемуазель Бланш-Астер безразлично пожала плечами, но живо представил себе этот характерный жест. Она сказала: «Подозреваю, что термин «искусство» изобретен носителями второразрядного интеллекта для того, чтобы как-то называть не поддающуюся их пониманию деятельность более талантливых людей».

Гассун усмехнулся: «Слова «искусство», «художник», «артист» определяют некий образ жизни. Я не артист и не художник — хотел бы я, чтобы это было так! По меньшей мере мы можем, насколько позволяют наши скромные способности, способствовать распространению произведений искусства». Владелец музея с досадой прищелкнул языком: «Если бы только мы могли избавиться от Зампа!»

«Король гарантировал маэстро Зампу безопасное плавание по Бездонному озеру».

В голосе Гассуна появилась беспокойная нотка: «Почему мы вынуждены пускаться в это ужасное плавание? В Кобле и по всей дельте Висселя воды текут безмятежно, берега спокойны. Здесь мы можем игнорировать опасности, назойливые неприятности и низменные стороны жизни так, как если бы они не существовали!»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});