Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Борис Прянишников

Жаждавшую действий Марию Захарченко Опперпут увлек своими столь смелыми предложениями. Семена его идей падали на почву, хорошо удобренную ненавистью к коммунистам и саморазоблачением «Треста».

Кутепов нисколько не возражал против немедленных террористических актов. Но для проверки искренности Опперпута он поставил обязательным условием его собственное участие в терроре.

— Верите ли вы Опперпуту? — спросил Марию Ларионов.

— Знаете, и да, и нет… Во всяком случае, не на все сто процентов, — ответила она после краткого раздумья.

— Так как же вы решаетесь с ним идти?

— А что же делать? Ведь только он может помочь в моем плане…

— Ну, а если?

— Тогда умрем вместе. Я его предупредила, что пристрелю при первом же подозрении. Будет у меня все время на мушке… Да и должен же он доказать на деле, что честно и бескорыстно перешел в белый лагерь.

Вскоре Мария посвятила Ларионова в свои планы:

— Влезу в самое осиное гнездо. В один из переулков на Лубянке выходит черный ход дома с частными квартирами крупнейших работников ИНО и КРО ОГПУ. Ночью мы войдем. Опперпут должен покончить со сторожем, а после этого положим на площадке лестницы сильную бомбу с химическим взрывателем и зажигательные снаряды. Все взлетит на воздух и запылает. Сами удерем в Польшу. Тем временем вы в Питере пустите на воздух какой-нибудь пленум или партклуб.

Опперпут, знавший входы и выходы на Лубянке, внушил Марии заманчивый план. И в том же письме Кутепову он указал

«список ушедших людей, их клички для Вас и для меня:

Ринг — Грачев — Валин Карл

Шульц М. — Диков Андрей — Вескеч Ольга

Сельский — Сомов Александр

Ларионов — Викторов Федор — Вреде Виктор

Мономахов — Лихачев Дмитрий — Линбек

Соловьев — Ломов Сергей — Левашов

Готовящиеся к отправке (проверьте с Жуковым):

Каринский — Тарасов Антон — Тверин

Андреев — Алексеев Кирилл — Асеев

Шульц Г. — Жуков Иван — Бекер Иван».

* * *

Еще до появления Опперпута в Финляндии в Гельсингфорс из Болгарии приехал В. А. Ларионов. Он собирал вокруг себя активно настроенных молодых людей, окончивших здешние русские гимназии.

22-летний Юрий Сергеевич Петерс, сын инженера, служившего у большевиков в Петрограде, порвал с отцом, когда ему исполнилось 16 лет. В гимназии св. Алексия в Перкиярви он увлекся белыми идеями. Вдумчивый и серьезный, храбрый и мужественный, с легким сердцем он присоединился к СНТ.

Его одноклассник 23-летний Александр Александрович Сольский, сын офицера лейб-гвардии Саперного батальона, воспитанный семьей и школой в духе беззаветного патриотизма, с радостью вступил в террористическое подполье.

20-летний Сергей Владимирович Соловьев, сын полковника царской армии, учился в Гельсингфорсской гимназии. Мужественный и волевой, был он прекрасным спортсменом — качества нужные в опасном деле террора.

Его одноклассник Дмитрий Мономахов, богатырского сложения, тоже отличный спортсмен, с большим самообладанием и крепкими нервами — как раз то, что нужно террористу.

Встреча с Марией Захарченко и беседы с нею произвели на молодых людей потрясающее впечатление. Их поразила и взволновала 33-летняя волевая женщина, полная энергии и решимости, убежденная в правоте избранного опасного пути. С нею они были готовы идти и в огонь, и в воду.

Молодые смельчаки очень понравились Марии. С каждым она беседовала, к каждому присматривалась, стараясь определить их способности и характер. Но Сольский, назначенный в ее тройку, ей показался нервным и застенчивым.

— Дайте мне кого-нибудь другого, более крепкого физически, — сказала она Ларионову.

Выбор пал на Петерса, красивого, веселого, уже не раз бегавшего на лыжах из Териок в Петроград с поручениями от белой организации.

Приближался день отправки в опасный поход. Занятая последними приготовлениями, Захарченко хлопотала целыми днями. Излучая энергию и боевой пафос, она заражала своих боевиков решимостью и верой в конечный успех борьбы с коммунизмом.

Боевики Кутепова проживали в Пакенкюле, рабочем районе Гельсингфорса. Готовились к походу. Под руководством Радковича практиковались в стрельбе из револьверов, метали бомбы, начиненные песком вместо мелинита.

Опперпут спокойно и внимательно следил за приготовлениями. На его лице нельзя было прочесть истинных чувств и намерений. Когда нужно, поддакивал, а то и авторитетно советовал. Накануне похода он просил Марию собрать всю боевую организацию. Пришли Радкович, Ларионов, Петерс, Соловьев, Мономахов, Болмасов, Шорин и другие. Обратившись к боевикам с краткой речью, он заклинал их ни при каких обстоятельствах не сдаваться властям живыми:

— Все равно, сдача не спасет, «шлепнут» в подвале в затылок, а до этого будут жечь свечкой, бить, издеваться, применять страшные моральные пытки. В каменном мешке долгими месяцами с живыми мертвецами по соседству каждую ночь, каждый день, каждый час вы будете ждать жутких слов: «выходи с вещами», и чувствовать всем своим существом, что вас никто и ничто не спасет, с этой мыслью засыпать и встречать безнадежное утро.

* * *

По плану Опперпута и Марии Захарченко были образованы две тройки. Одна из них — Опперпут, Захарченко и Вознесенский (Петерс) — направлялась в Москву для удара по «осиному гнезду». Другая — Ларионов, Мономахов и Соловьев — для акта в Ленинграде.

31 мая 1927 года проводник от финского генерального штаба перевел тройку Опперпута через границу. Двенадцать часов спустя, в ночь на 1 июня тройка Ларионова, сопровождаемая финским проводником, перешла вброд пограничную реку Сестру и углубилась в лесисто-болотистую местность.

С Опперпутом было условлено, что ленинградская тройка начнет боевые действия только после опубликования в газетах сообщения о взрыве в Москве.

Гибель М. Захарченко и Ю. Петерса

Поразительно быстро добралась до Москвы тройка Опперпута. Как она прошла через Ленинград, как доехала до Москвы, знало лишь ОГПУ.

10 июня 1927 года советские газеты опубликовали первое правительственное сообщение о провале попытки Захарченко-Шульц, Опперпута и Вознесенского взорвать жилой дом № 3/6 по Малой Лубянке.

6 июля в «Правде» была опубликована беседа заместителя председателя ОГПУ Генриха Григорьевича Ягоды с сотрудниками московских газет. Ягода подробно рассказал о неудачном покушении:

«…Организаторы взрыва сделали все от них зависящее, чтобы придать взрыву максимальную разрушительную силу. Ими был установлен чрезвычайно мощный мелинитовый снаряд. На некотором расстоянии от него были расставлены в большом количестве зажигательные бомбы. Наконец, пол в доме по М. Лубянке был обильно полит керосином. Если вся эта система пришла бы в действие, можно не сомневаться в том, что здание дома по М. Лубянке было бы разрушено. Взрыв был предотвращен в последний момент сотрудниками ОГПУ».

По словам Ягоды, после неудачи все трое бежали из Москвы:

«…Опперпут, бежавший отдельно, едва не был задержан 18 июня на Яновском спирто-водочном заводе, где он показался подозрительным. При бегстве он отстреливался, ранил милиционера Лукина, рабочего Кравцова и крестьянина Якушенко. Опперпуту удалось бежать. Руководивший розыском в этом районе зам. нач. особого отдела Белорусского округа т. Зирнис созвал к себе на помощь крестьян деревень Алтуховка, Черниково и Брюлевка Смоленской губернии. Тщательно и методически произведенное оцепление дало возможность обнаружить Опперпута, скрывавшегося в густом кустарнике. Он отстреливался из двух маузеров и был убит в перестрелке.

Остальные террористы двинулись в направлении на Витебск. Пробираясь по направлению к границе, Захарченко-Шульц и Вознесенский встретили по пути автомобиль, направлявшийся из Витебска в Смоленск. Беглецы остановили машину и, угрожая револьверами, приказали шоферам ехать в указанном ими направлении. Шофер т. Гребенюк отказался вести машину и был сейчас же застрелен. Помощник шофера т. Голенков, раненный белогвардейцами, все же нашел в себе силы, чтобы испортить машину. Тогда Захарченко-Шульц и ее спутник бросили автомобиль и опять скрылись в лес. Снова удалось обнаружить следы беглецов в районе станции Дретунь. Опять-таки при активном содействии крестьян удалось организовать облаву. Пытаясь пробраться через оцепление, шпионы-террористы вышли лесом на хлебопекарню Н-ского полка. Здесь их увидела жена краскома того же полка т. Ровнова. Опознав в них по приметам преследуемых шпионов, она стала призывать криком красноармейскую заставу. Захарченко-Шульц выстрелом ранила т. Ровнову в ногу. В перестрелке с нашим кавалерийским разъездом оба белогвардейца покончили счеты с жизнью. Вознесенский был убит на месте, Шульц умерла от ран через несколько часов.