Я вернусь! Неудачные каникулы - Наталья Парыгина

Мимо неё к проходной шла вторая смена; мужчины, и женщины, и совсем молоденькие девчонки-хохотушки. Вон прошёл, прихрамывая, начальник цеха — инвалид войны, вон молодожёны из соседнего дома… Многих Юлька знала, небольшой город — Дубовск, родной Юлькин город, и не удивительно, что многие ей знакомы. Наконец людской поток поубавился, потом совсем иссяк, и тут коротко и не очень громко прогудел гудок. И тотчас из проходной пошла первая смена — густой толпой, как на демонстрации.

Матери долго не было, и Юлька уже начала беспокоиться, не пропустила ли она. Но тут как раз мать в своём сером пальтишке и в пуховом платке вынырнула из проходной, и следом за ней степенным, широким шагом вышел отец. Юлька кинулась к ним.

— Ты чего — аль соскучилась? — спросил отец.

— Конечно, — сказала Юлька.

— Без уроков-то за каникулы, гляди, с тоски сгинешь, — засмеялась мать.

Юлька тотчас воспользовалась хорошим настроением матери и заговорила о поездке в Хмелёво.

— То-то обрадуется тётка такой гостье! — насмешливо проговорила мать.

— А почему же? — возразил отец. — Обрадуется. Она людей любит. Нехорошо, что мы давно не были у неё. А Юля пусть поедет.

— Ну, глядите, — с неожиданной для Юльки лёгкостью согласилась мать.

9

С вечерним автобусом Юльке уехать не удалось.

— Не на пожар, — сказала мать, — в темень-то тащиться. И завтра успеешь.

— У меня, может, завтра настроение ехать пройдёт.

— Того лучше, — решила мать. — Дома посидишь.

Юлька надулась и молчала. «До каких же пор, — обиженно думала она, — до каких пор я буду во всём ей подчиняться? Скорей бы уж школу кончить…»

Мать сходила в магазин, купила для тётки гостинцев.

— Смотри, — сказала Юльке, — по вечерам допоздна не шатайся, как здесь.

— Когда это я шаталась? — возмутилась Юлька.

— Знаешь — когда, — обрезала мать.

— Ладно, Аня, не порть девчонке настроение, — вмешался отец.

Утром они рано ушли на работу, и Юльку никто не провожал. Народу на автобус собралось много. Стояли у дороги, приплясывали, и Юлька с рюкзаком за спиной и с лыжами в руках приплясывала, гулко постукивая подошвами ботинок об асфальт.

— Идёт, — сказал кто-то.

Автобус проскочил мимо стоявших кучкой пассажиров и, резко затормозив, остановился. Водители частенько прибегали к этому трюку, чтобы избежать давки при посадке. Юлька не знала хитрой тактики водителей, но времени даром терять не стала: резво кинулась к автобусу и, обогнав пожилую женщину с мешком, первой оказалась возле машины.

Места на билетах не были указаны, и Юлька могла сесть на любое, даже на первую скамейку. Но на первую она не села, чтобы не пришлось уступать потом старикам или ребятишкам. Юлька села в середине, у окна.

Окно, правда, было сплошь обмёрзшее, но это Юльке даже понравилось: всё-таки занятие в дороге — оттаивать стекло. Она сняла варежку и вначале пальцем вытаивала маленький кружочек, а потом стала его расширять, прикладывая к холодному стеклу то одну, то другую ладошку.

В автобусе было холодно — отопление почему-то не работало. Ноги у Юльки начали стынуть, изо рта шёл пар. Кружочек на стекле, который Юлька отвоевала у мороза, быстро затягивало матовой плёнкой. Юлька опять расчищала его согретыми в варежках пальцами, чтобы видеть расстилающийся за окном мир.

Снежные поля то по равнине белели до самого бледно-голубого, сомкнувшегося на горизонте с землёю неба, то взбирались на пологие холмы и спускались в долины и овраги. Рощицы или небольшие группы деревьев встречались иногда в искристом снежном царстве. Вон двумя рядами, точно солдаты, протянулись тополя полезащитной полосы; ветви у тополей обросли пушистым инеем, бледные тени деревьев стелились по снегу. Непонятная смутная радость поднималась в душе Юльки, ей нравилось ехать в холодном автобусе среди белых полей.

Шоссе не проходило через Хмелёво. Автобус останавливался на перекрёстке дорог, и до села надо было километра два идти пешком.

Юлька вышла из автобуса со своим рюкзаком и с лыжами и прищурилась от ослепительного блеска снегов. Окрест Дубовска тоже лежали снега, но такой белизны, такой удивительной искристости Юлька, кажется, никогда ещё не видала.

Чем ближе подходила Юлька к Хмелёву, тем больше узнавала знакомые места. Вот он — пруд, круглый, словно огромная тарелка. Мальчишки носятся по льду на коньках. Один запряг лохматую чёрную собаку, держится за верёвку, барином стоит на коньках, и собака катает его по ледяному полю. «Коньки не взяла, — с досадой подумала Юлька. — Ну что ж я коньки не взяла!»

Тётя не подозревала о приезде Юльки и не ждала её. На дверях дома висел большой замок — тот самый, которым тётя запирала квартиру и три года назад. Ключ она тогда клала под колоду над дверью. «Вот удивится, когда придёт!» — подумала Юлька и, привстав на цыпочки, пошарила рукой на колоде.

Ключа не было. «Не могла положить!» — раздражённо подумала Юлька, словно тётя должна была догадаться о её приезде. Юлька даже пожалела, что приехала в Хмелёво. И что ей взбрело в голову? Решила доказать ребятам, что она без них обойдётся. Удовольствие торчать тут перед закрытым домом…

Крыльцо у тётиного дома было высокое, да и дом стоял на взгорочке, так что Юлька видела всё село. Пруд и дугою изогнувшуюся по берегу пруда улицу с кирпичными и деревянными домиками, и дымки над трубами, и там, за домами, — неоглядные белые поля. Впрочем, теперь они казались не белыми, а чуть голубоватыми.

До больницы было каких-нибудь двести шагов, но не идти же туда с рюкзаком и с лыжами. Юлька огляделась, соображая, куда бы припрятать своё имущество. Разве в огород? Она сбежала с крыльца, отворила кое-как сбитую из штакетника калитку. В огороде был старый сарайчик, в котором тётя хранила дрова и уголь. На этот раз Юльке повезло — сарайчик оказался не заперт.

Юлька никогда ещё не бывала в больнице, и тихое розовое здание с плотными белыми занавесями на окнах внушало ей странное чувство робости. Летом тут по двору бродили больные в серых халатах, сидели на скамейках перед цветочной клумбой и разговаривали слабыми голосами. Теперь двор был завален снегом, и только аккуратно разметённая тропинка вела от калитки к больничному корпусу. Юлька осторожно, словно боясь кому-то помешать, прошла по этой тропинке и потянула за ручку обитую войлоком дверь.

В большой комнате, куда попала Юлька, никого не оказалось. Две белые скамейки стояли справа у стены. Крашеный пол блестел, будто его только что покрыли лаком. Прямо была дверь. И налево тоже. Эта, которая налево, оказалась ближе, и Юлька отворила её. Дверь при этом скрипнула, и человек в белом халате, сидевший в глубине комнаты за столом и что-то писавший, поднял голову.

— Входите, — сказал он.

Юлька вошла.

В просторном и светлом кабинете только пол был желтовато-коричневого цвета, а всё остальное — белое: стены, кушетка, занавески, докторский халат и даже стол, за которым он сидел на белом стуле.

— Кто? — спросил доктор. — Мама? Отец?

— Тётя, — сказала Юлька, не слишком вникнув в суть вопроса.

У доктора были густые волнистые волосы, зачёсанные кверху, бледное лицо и большие карие глаза. «Какой красивый», — подумала Юлька.

— Что с тётей? — отрывисто и строго спросил доктор.

— Я не знаю, — сказала Юлька. — Вот приехала, а у неё замок.

Доктор недоумённо потёр пальцами над чёрными, сросшимися на переносье бровями.

— Ваша тётя лежит в больнице?

— Не лежит, а работает, — уточнила Юлька.

— Как фамилия?

— Переверзева Анна Николаевна.

— Анна Николаевна… Сейчас я её приглашу, вы подождите…

Доктор встал. Он оказался худым и высоким — на целую голову выше Юльки.

— Когда я в прошлый раз приезжала, вас тут не было, — сказала Юлька, несколько осмелев.

— Да, я недавно…

Он пересёк кабинет и вышел — не через ту дверь, возле которой стояла Юлька, а через другую, ведущую в коридор.

— Анна Николаевна! — услышала Юлька его голос. — К вам гости…

И тут же впереди доктора в кабинет вбежала полная неуклюжая тётя в белом халате и с расплывшимся в улыбке круглым лицом.

— Юлечка! — восторженно крикнула она и кинулась обнимать племянницу. — Вспомнила! Приехала!.. Вот радость-то! Ну, идём, идём, я тебя провожу домой.

10

Юлька не ожидала, что тётя так обрадуется ей. Она вообще не думала о тёте, когда ехала в Хмелёво. Но Анна Николаевна была уверена, что Юлька приехала ради неё.

— И как же ты решилась приехать? Как же ты обо мне вспомнила?

— Да вот, — сказала Юлька, шагая рядом с тётей по дороге между высокими снежными отвалами, — приехала. У нас в школе есть кабинет боевой славы. Мы разыскиваем героев Великой Отечественной войны, фотографии их, расспрашиваем о подвигах. В Дубовске много бывших фронтовиков… А перед каникулами Марк говорит: давайте поедем в сёла. А Олег узнал и предложил на лыжах.