Мастера детектива. Выпуск 9 - Барнеби Росс

И месье Венс продолжал, стараясь не глядеть на посетительницу:

– Я не мог не заметить, каким вниманием окружают вас в последнее время месье Сантер и месье Перлонжур. Из этого можно сделать определенный вывод, возможно, ошибочный, я сразу готов признать это… Тем не менее я вынужден спросить вас, не собираетесь ли вы в скором времени стать женой одного из них?..

Вопрос рискованный! Однако реакция Асунсьон – Сантер и Перлонжур не раз уже имели возможность убедиться в этом – чаще всего обманывала всякие ожидания.

– Нет, пока еще нет! – просто сказала она своим теплым, мелодичным голосом. – Кстати, меня мучают сомнения… Возможно, я не совсем верно понимала необходимость говорить правосудию всю правду до конца…

Инспектор с любопытством посмотрел на посетительницу.

– Уж не хотите ли вы сказать, что скрыли какое-то обстоятельство, способное?..

– Судите сами. Я заявила судебному следователю, что Марсель Жернико был моим женихом. Это неправда…

Помолчав немного, она закончила свою мысль:

– Он был моим мужем.

Месье Венс откинулся на спинку кресла. Это запоздалое признание открывало перед ним неожиданные горизонты.

– Вы, верно, знаете, что я встретила Марселя на Бермудских островах, – продолжала молодая женщина. – С первой же нашей встречи он объявил, что любит меня.

На другой день он отплывал в Чарлстон. На борту корабля находился миссионер, и Марсель умолял меня немедленно соединить наши судьбы. О том, чтобы я разделила с ним скитания, и речи не было, но он надеялся таким образом крепче привязать меня к себе; этот брак вселял в него уверенность, что я буду преданно ждать его, придавал ему в какой-то мере мужества и силы, чтобы преуспеть в ближайшем будущем. Ему нетрудно было убедить меня, и мы соединили свои судьбы за несколько минут до его отплытия…

«Итак, – думал месье Венс, слушая рассказ Асунсьон, – она тоже имеет право на часть состояния шестерых друзей, она тоже может быть заинтересована в их смерти…»

– Вот почему, – сказала в заключение молодая женщина, – я не смогу выйти замуж в скором времени… Это будет второй брак…

Множество самых разных мыслей одолевало Воробейчика. Всего несколько минут назад в возможности стать женой Сантера или Перлонжура он видел для молодой женщины способ предъявить в один прекрасный день свои права. Но так как она была супругой одного из погибших и уже обладала такими правами, никакого особого интереса в новом браке у нее не могло быть. Следовало ли в таком случае думать – а легкость, с какой Асунсьон сообщила об этом, лишь подкрепляла такую версию, – что предполагаемое замужество должно было отвести подозрения полиции?

Раздался стук в дверь, и вошел дежурный: Жорж Сантер просил его принять.

Воробейчик, который горел желанием учинить ему допрос без промедления, встал, думая про себя: «От меня, моя крошка, тебе так легко не отделаться…»

Однако внешне никак не проявил своих чувств и проводил посетительницу с преувеличенной любезностью, всячески стараясь выразить ей свою симпатию. Он и в самом деле не мог избавиться от мысли, что если молодая женщина невиновна, то ей грозит неминуемая гибель.

В том-то и заключалась странность этого дела: невиновный рано или поздно становился жертвой…

ГЛАВА XIX

САНТЕР НЕГОДУЕТ

«Но почему же сразу было не признаться в этом? – недоумевал месье Венс, вернувшись к себе в кабинет. – Почему сразу не сказать, что Жернико был ее мужем?.. Что его – стыдливость, желание оградить свою частную жизнь?.. Или, может…»

Прервав свои размышления, месье Венс поднял голову: в кабинет вошел Жорж Сантер.

– Что все это значит? – разразился он с ходу, не обращая внимания на протянутую руку инспектора.

– В чем дело? – изумился месье Венс.

– С каких это пор вы, желая встретиться с кем-то из нас, посылаете за нами полицейского? Пускай в штатском, по все-таки полицейского…

Воробейчик развел руками, как бы извиняясь.

– Очевидно, мои указания неверно истолковали… Я всего-навсего распорядился, чтобы вас поставили в известность о том, что мне необходимо срочно поговорить с вами.

– Срочно?.. Да что вы… И поэтому меня тащат сюда как… как преступника?..

– Садитесь, прошу вас, – сказал месье Венс и сам снова сел за письменный стол. – Положение более чем серьезно, надеюсь, вы извините неуместное рвение одного из моих подчиненных.

Сантер ничего не ответил и остался стоять, опираясь на трость, с перчатками в руках.

– Вы сами поведали мне о предположении, высказанном незадолго до смерти вашим другом Жернико, – продолжал месье Венс. – Он утверждал – вероятно, вы помните это? – что какой-то неизвестный проведал тем или иным образом о пакте, связавшем вас и ваших друзей пять лет назад. Он еще добавил, вызвав у вас недоверие, что человек этот намеревается завладеть добытым вами богатством, неумолимо уничтожив вас одного за другим…

– К чему вы клоните? – сухо прервал его Сантер.

– Так случилось, что я вернулся к версии вашего друга Жернико и досконально изучил ее. На то были серьезные причины, окажите милость поверить мне па слово. И в результате я пришел к такому заключению: убийца не может быть неизвестным чужаком, ибо у него практически нет возможности завладеть состоянием всех шестерых, вернее, следовало бы сказать, девятерых…

Не обратив внимания на цифру «девять», Сантер подхватил насмешливым тоном:

– Естественно! Предположение было смехотворным! Я сразу сказал об этом Жернико, и не требуется большого ума…

– Ну не так уж оно смехотворно! – продолжал месье Венс, словно и не заметив оскорбительных интонаций своего собеседника. – Только требовалось, как я уже сказал, изучить это предположение досконально. Взяв его за отправную точку, я пришел к выводу, что убийцу следует искать в самом окружении жертв… и что один из вас шестерых и есть убийца! – закончил он громовым голосом.

Сантер сделал шаг вперед.

– Что вы сказали?

Он буквально задыхался от негодования, но месье Венс и глазом не моргнул. Не спеша поведал он своему собеседнику о разговоре, который состоялся у него утром с судебным следователем, по крайней мере, о части этого разговора, касавшейся избранной им системы рассуждений, которые и привели его к заключению, что убийцу следует искать среди шестерых друзей.

Сантер слушал его с нескрываемым интересом, и лицо его мало-помалу покрывалось смертельной бледностью.

– Великолепно! – сказал он наконец. – А вы подумали о том, что трое из нас уже мертвы, а может, даже и четверо?

– Да, я об этом подумал.

– В таком случае вы, верно, решили, что… Голос Сантера дрогнул.

– …что убийцей должен быть кто-то из оставшихся в живых?..

– Разумеется, и потому мне тотчас пришла в голову мысль вызвать вас сюда, чтобы спросить, чем вы занимались в тот день, когда…

Месье Венс умолк. Лицо Сантера исказилось от гнева, и он двинулся на него. Очутившись возле стола инспектора, Сантер поднял кулак и обрушил его на бювар.

– Несчастный! Уж не хотите ли вы сказать, что я мог, – я! – покуситься на жизнь дорогих мне друзей?

– Весьма сожалею, – спокойно ответил месье Венс, – но обстоятельства вынуждают меня рассмотреть все возможные варианты…

– Вы оскорбили меня! – крикнул, потеряв над собой всякую власть, Сантер. – Ничтожный глупец, да вы понятия не имеете о величии нашей дружбы!.. Вы оскорбили меня и ответите за это!..

Месье Венс встал.

– Но прежде вы ответите на мои вопросы, месье Сантер.

Он позвонил.

– Попросите, пожалуйста, месье Крупле немедленно прийти сюда, – сказал он явившемуся на звонок дежурному. – Нужно будет записать показания.

Дежурный исчез, а Сантер вплотную подошел к месье Венсу.

– Я всегда испытывал к вам антипатию, вы мне ненавистны! Ядовитая гадина! Но мы еще встретимся и тогда…

Отстранив Сантера, инспектор занял свое место за письменным столом.

– Сожалею, – молвил он с полнейшим равнодушием. – Сожалею, но поступить иначе не могу. Я полагал, что вы имеете более точные представления о требованиях, порою тягостных, обусловленных нашим ремеслом. Предупреждаю, что обязан спросить вас, чем вы занимались в то время, когда совершалось убийство ваших друзей, причем ваши показания будут записываться… Если такой порядок вас не устраивает, скажите. У меня есть другие возможности, судебный следователь с превеликим удовольствием тут же подпишет ордер на ваш арест… Он обернулся.