Педагогическая непоэма. Есть ли будущее у уроков литературы в школе? - Лев Айзерман

Я вас любил; любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем;

Но пусть она вас больше не тревожит;

Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил безмолвно, безнадежно,

То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как дай вам Бог любимой быть другим.

И что же с этим стихотворением делать? Эпитетов нет, метафор тоже, ни литоты, ни гротеска, ни риторического вопроса, ни даже парцелляции. А стихи прекрасные!

В этом же направлении работают и КИМы ЕГЭ по русскому языку.

Есть там задание Б 8, при выполнении которого нужно найти четыре «языковых средства». В каких текстах? Выписываю проблемы по сборнику с грифом ФИПИ: проблема наследственности в воспитании, проблема истинного таланта, роль языка в культуре народа, проблема взаимоотношения человека и природы, проблема засорения русского языка иноязычной лексикой. И в этих нехудожественных текстах школьники должные находить художественные средства выразительности. И каждый год миллион выпускников выискивает в этих никакого отношения не имеющих к литературе текстах метафоры, эпитеты, риторический вопрос, литоту, гиперболу и т. п.

Но даже если бы был и литературный текст, как в ЕГЭ по литературе, то ведь суть в том, чтобы понять, что именно за этим эпитетом, в чем смысл вот этой метафоры, а не в бухгалтерском учете всех этих языковых особенностей.

И вот результат всех этих усилий. За три дня до мониторинга сижу на окружном туре литературной олимпиады. Да, пусть не у всех, но у многих вижу всю эту бухгалтерию: «в этом стихотворении много средств художественной изобразительности» (и здесь, и далее приводятся примеры), «У Пушкина в этом стихотворении много эпитетов», «в стихотворении есть неполногласия». А зачем все это? В чем смысл? Это неважно. Главное назвать. И читаю работу, в которой ни единого термина нет (снизят оценку, я ведь уже прочел критерии оценки, о которых мы с вами говорили), но зато какое тонкое понимание художественного смысла.

О бедные дети. Как же был прав Александр Блок:

Когда под забором в крапиве

Несчастные кости сгниют,

Какой-нибудь поздний историк

Напишет внушительный труд…

Вот только замучит, проклятый,

Ни в чем не повинных ребят

Годами рожденья и смерти

И ворохом скверных цитат…

А итог? Окончательный итог мы знаем: стихи в стране читают немногие, среди покупателей книг поэтические книги покупает 1%.

Есть в ЕГЭ по литературе и раздел С – сокращенный вариант банальных советских и постсоветских сочинений, безо всяких прорывов в новое качество. Остановимся лишь на одной проблеме.

У меня есть «Энциклопедия литературных героев» в одном томе и в двух больших томах. Появление таких книг понятно. Отношение читателя к прочитанной книге прежде всего определяется отношением к ее героям. Читая роман Тургенева «Отцы и дети», десятиклассник думает не об отношениях отцов и детей и не о нигилизме, а о Базарове. И «Война и мир» Льва Толстого для него сегодня это не та тема, на которую не одно поколение писало сочинение, – «патриотизм и героизм русского народа в войне 1812 года» (я говорю «сегодня», потому что хорошо помню четыре томика на газетной бумаге с картонным переплетом – изданный осенью 1941 года роман), а Наташа Ростова, Андрей Болконский, Пьер Безухов, княжна Марья, Николой Ростов, Долохов, Соня.

Да и мы с вами, когда смотрим фильмы, думаем не о проблемах или идеях, а о жизни и судьбе людей, будь то отечественные фильмы, такие, как «Летят журавли», «Девять дней одного года», «Калина красная», «Андрей Рублев», или зарубежные, как «Леди Гамильтон», «Однажды в Америке», «Пролетая над гнездом кукушки», «Ночи Кабирии».

У нас же в школе нередко литература обесчеловечивалась. Мы сводили многомерное художественное произведение к плоской и одномерной формуле. «Горе от ума» – к идеям декабризма, «Отцы и дети» – к противостоянию либералов и революционных демократов, «Кому на Руси жить хорошо» – к разоблачению грабительского характера крестьянской реформы, а «Мертвые души» – к сатире на помещиков. Правда, потом уклон изменился. И вот у нас Чичиков, Штольц и Лопахин – предвестники рыночной экономики.

Десятилетиями мы изучали часто не людей, а помещиков, дворян, чиновников, офицеров, разночинцев, купцов, капиталистов, революционных демократов, крестьян, рабочих, пролетариев, лишних людей, кулаков, строителей социализма, белогвардейцев и иных врагов народа.

Но заглянем в день нынешний, обратимся к уже знакомой нам книге «ЕГЭ по литературе. 2010». Посмотрим только на задание С, где нужно предложить свою версию в форме «литературно-критического очерка».

...

Как в лирике М. Ю. Лермонтова воплотился романтический идеал поэта? Как вы понимаете понятие «обломовщины»? Какие нравственные проблемы решает автор «Слова о полку Игореве» своем произведении? Что свидетельствует о недолговечности власти кабаних и диких? Каким образом выражена авторская позиция в рассказе А. И. Бунина «Господин из Сан-Франциско? В чем главный изъян теории Раскольникова, определивший ее крах? Как вы понимаете метафору «дубина народной войны» в романе Л. Н. Толстого «Война и мир»? Какую идейную нагрузку несут на себе финальные сцены пьесы А. Н. Островского «Гроза»? В чем противоречивость изображения Н. А. Некрасовым крестьянской Руси? (По поэме «Кому на Руси жить хорошо?»)

Итак, идея, понятие, нравственные уроки, проблемы, авторская позиция, метафора, идейная нагрузка. И вспоминается Обломов, его слова о литературе: «Человека, человека дайте мне!» А если вы прибавите сюда задания, где надо найти эпитет, назвать рифму, ассонанс, классицизм, символизм, то вы увидите, что это все один почерк обездушивающего псевдолитературоведения, якобы приобщения к науке.

Но есть в этих вопросах и другое. Они догматичны по своей сути. Все ответы уже даны. Вопросов нет. Надо лишь подогнать написанное под готовый итог. Идеал лирики Лермонтова – романтический. Власть диких и кабаних – недолговечна. В теории Раскольникова есть главный изъян. Крестьянская Русь изображена противоречиво. Или вот такая тема: «Чем особенно отвратителен автору мир Костылевых?» (По пьесе М. Горького «На дне») Чего тут думать: отвратителен и баста. Я уже не говорю о том, что даже самая отличная работа на эту тему не дает возможности узнать, понимает ли ее автор пьесу: тема все-таки лежит не на главной оси произведения. Ну и о том, что для ученика это неинтересная тема. Что касается кабаних, то я уже рассказывал, как можно по-разному прочесть образ Марфы Игнатьевны. Если, конечно, не жить в мире догм и схем.

Сейчас готовятся перемены в ЕГЭ вообще и в ЕГЭ по литературе. Но что-либо можно будет сказать на эту тему только тогда, когда мы узнаем, чем все это обернется на деле.

Отвечу на вопрос, который может возникнуть у читателя. А зачем так тщательно рассказывать обо всей технологии преподавания, экзаменов? Не проще ли сказать о том, что они устарели, не отвечают требованиям времени и смыслу литературы? Дело в том, что сами по себе общие принципы еще ни о чем не говорят. Они, кстати, могут быть и внешне правильными. Ад в деталях, частностях, в мелочах. В технологии – и победы, и поражения и провалы. Технологии определяют все, лозунги – ничего.

Я это особенно хорошо понял после того, как в 5-м номере журнала «Знамя» за 2009 год была опубликована моя статья «Технология расчеловечивания, или Как русский язык послали на три буквы». Мне тогда многие говорили, что только после этой статьи они поняли, что же происходит в школе, потому что там была, как говорят следователи, убедительная доказательная база. То есть раскрыты технологии. И сейчас моя главная задача – все показать, доказать, раскрыть, убедить. На уровне общих идей это сделать никак нельзя.

5. «РАБСКАЯ ЛЮБОВЬ»

Эта книга – о преподавании литературы. Поэтому я не касаюсь проблем экзаменов по русскому языку. Интересующиеся моим отношением к ним могут прочесть только что упомянутую мою статью в «Знамени». Но есть в этом экзамене часть С, имеющая прямое отношение к преподаванию литературы. Потому что это связный текст, рассуждение, и текст этот во многом определяет и то, как станут теперь наши ученики писать и о литературе.

Задание С оценивается по двенадцати показателям, и проверяют их не компьютеры, а эксперты, люди. Экспертам этим по каждому тексту дают шпаргалки. Нет-нет, они, конечно же, называются по-другому: «информация по тексту», «модель ответа» или даже «эталон ответа».

...

«Для экспертов, проверяющих работу выпускника, – читаем мы в методических рекомендациях, – дается информация о тексте в табличной форме, отражающей проблематику исходного текста и позицию автора. Эти проблемы в той или иной форме должны быть отражены (курсив мой. – Л. А.) в сочинениях выпускников».

То есть если нельзя поставить на выполнение работы компьютер, то следует человека опустить (или, может быть, поднять?) до его уровня, заранее запрограммировав.