Любовь и шпионаж - Чарльз Вильямсон

– О, газетчики налетели на сенсацию как мухи на варенье; для них это была крупная находка. Они брали интервью и в полиции, и в отеле, и у сыщиков; и раскопали кое-какие подробности. Например, то, что в отеле Дандес записался под чужим именем – без сомнения с определенной целью… но, я уверен, он никогда бы не совершил противозаконного поступка!

– Странно! – буркнула Лиза.

– Предположительно, он хотел отыскать в Париже какого-то человека и потому обратился к частному детективу по имени Жирар, довольно известному в своем деле. Но Жирара он, вероятно, чем-то восстановил против себя, потому что тот явился в полицию и дал свидетельские показания против Дандеса сразу же после ареста последнего…

– Какой ужас! – прошептала тетя Лили.

– Да. Мосье Жирар рассказал, что ему удалось довольно быстро напасть на след человека, которого разыскивал Дандес, и, идя по этому следу, он в половине третьего ночи пришел к дому, где тот временно квартировал у своего приятеля…

– В половине третьего ночи? – перебила тетя. – Так поздно? Разве не мог он подождать до утра?

– Видите ли, такое условие поставил ему сам Ивор – найти этого человека как можно быстрее, не считаясь со временем…

– Ну говорите ж, говорите, что было дальше!

– Так вот. Сыщик вместе с консьержем поднялись на шестой этаж, и знаете, кого они там застали? Самого Дандеса, который, весь забрызганный кровью, что-то искал в комнате! А рядом на полу – труп, совсем уже остывший…

– Значит, все произошло за какой-нибудь час? – быстро спросила Лиза.

– В газете указано – между двенадцатью и тремя часами ночи.

– Ну конечно же, все это чепуха! – воскликнула нетерпеливо тетя Лили. – Французишки любят всякие сенсации и поспешили обвинить порядочного, ничем не запятнанного англичанина. Они бы лучше подумали! Не пройдет и двух дней, как им придется просить у Англии извинения за то, что осмелились оскорбить британского подданного, не правда ли, Маунти? Ведь я права?

– Боюсь, что дело не в поспешности французских властей и не в оскорблении британского достоинства, – промямлил дядя Эрик. – Улики, к счастью, косвенные, говорят против Ивора. А что касается британского подданства – оно тут ни при чем. Если англичанин совершает преступление во Франции, его судят по французским законам.

– Но Ивор не совершал преступления, – настаивала тетя Лилиан.

– Конечно, нет. Однако это нужно доказать. И в этом отношении он в худших условиях, чем если б находился в Англии. Английский закон считает человека невиновным, пока его вина не доказана. Французский закон, наоборот, предполагает, что он виновен, пока не докажет свою невиновность. Перед лицом улик, имеющихся против Дандеса, французские власти не могли поступить иначе, чем они поступили.

Первый раз в жизни я была возмущена мужем тети Лилиан. Я возненавидела его холодное, рассудочное «чувство правосудия», которым он всегда кичился, шел ли разговор о делах друга или недруга!

– Наверное, мистер Дандес сумеет доказать свое ам… аб… алиби, кажется, оно так называется? – спросила Лиза.

– Он не пытается что-либо доказывать, – возразил Роберт. – Он просто-напросто отказывается давать следователю какие-либо существенные показания… по крайней мере, так сказано в дневном выпуске газеты. Он не говорит, где был и что делал между двенадцатью часами ночи и тем моментом, когда его задержали. Сказал только, что прогуливался от отеля до дома, где его застал сыщик Жирар. Но где доказательства? Никакого алиби! Конечно, Ивор отрицает, что убил человека, но объяснил, что убитый обокрал его в дороге, когда они ехали вместе на пароме Дувр – Кале. И уже после обращения к частному сыщику Дандес получил записку от вора, который приглашал его зайти и получить украденное – за известное вознаграждение. Однако, когда он пришел по указанному адресу, вор был уже мертв… и в этот момент на сцене появился Жирар.

– Предъявил ли Ивор следователю записку, написанную вором? – спросила тетя Лили.

– Нет. Он сказал, что выбросил ее – и этим лишил себя существенного доказательства своей правоты. Что там было написано? И была ли записка вообще? – вот какие вопросы встали перед полицией на предварительном допросе. Кроме того, Ивор отказался назвать украденную у него вещь и не сообщил, какое «вознаграждение» требовал у него вор.

– Он восстановил правосудие против себя, – пробормотал лорд Маунтстюарт, вяло ковыряя вилкой в своей тарелке.

– Не повезло бедняге! – вздохнула его супруга.

– Не повезло, – подтвердил и Боб, пробежав глазами свежую заметку в газете. – Вот тут говорится, что еще одно важное показание против Ивора дал консьерж того дома, где произошло убийство, и помещены фотографии дома, комнаты и трупа… но не рекомендую дамам смотреть на это малоприятное зрелище!

– Что же показал консьерж? – спросила Лиза с любопытством.

– А вот слушайте, я вам прочитаю: «Леон Ниссо консьерж дома номер двести восемнадцать на улице Филь Соваж показал что подозреваемый в убийстве англичанин по имени Ивор Дандес находился в комнате убитого минут сорок до прибытия детектива мосье Анатоля Жирара. Но это был уже второй ночной визит Дандеса: перед этим он заходил туда часом раньше и, уходя предупредил, что заглянет еще раз. Оба раза консьерж находился уже в постели и разглядеть посетителя не мог. Но он поклялся, что голос был один и тот же – с английским акцентом. Узнав, что съемщик Пьер Буше в отъезде, а в его комнате находится его приятель Морель (которого консьерж знал в лицо), ночной визитер пожелал увидеться с Морелем. Дандес отрицает это утверждая что заходил всего лишь один раз, – и если б он смог доказать это, то получил бы в некотором роде алиби, потому что оба врача, вызванные на место происшествия, удостоверили, что убитый мужчина умер за два часа до их вызова. Однако никто из допрошенных соседей, живших поблизости, не видел Дандеса на улице, и это естественно: в такой поздний час все спали. Последним кто видел его ночью, был кэбмен Жак Гобер, отвозивший его из отеля „Елисейский Дворец“. Он показал, что в половине первого довез его до улицы Курбвуа, где Дандес расплатился и отпустил кэб, а сам пошел дальше пешком. Таким образом, Дандес имел время совершить убийство, уйти, а потом явиться вторично, очевидно, чтобы убрать какие-то улики или замести следы, и был задержан сыщиком, срочно вызвавшим полицию и врачей»…

– Это все? – спросила Лиза.

– Все. Таковы последние сообщения, – ответил Боб, откладывая газетный лист в сторону. – Но, повторяю, я уверен – со временем все разъяснится, и Дандес благополучно выпутается из этой грязной истории.

– А ты, Эрик, тоже думаешь, что он выпутается? – спросила тетя.

– Надеюсь на это всей душой! – ответил лорд Маунтстюарт, но лицо его оставалось глубоко озабоченным.

И мое сердце упало…

Глава 19. Диана навещает Ивора

Чем полней я осознавала опасность, грозящую Ивору, тем больше таяла моя обида на него, тем больше утихали возмущение и негодование, вызванные его изменой. Все это начинало казаться мне мелким и незначительным перед лицом той страшной участи, какая ожидала его.

Почему? Разве случилось что-либо такое, что дало бы мне надежду на возврат нашей былой дружбы и любви? Разве нашлось доказательство, что он заботится обо мне больше, чем о НЕЙ? Нет, наоборот. Все указывало на его беззаветную преданность этой актрисе, имя которой он отказался назвать на допросе – даже ради своего спасения…

Теперь, когда мир отвернулся от него, моя душа рванулась к нему – защитить его, вернуть ему свое доверие вопреки всему.

Что-то в глубине сердца подсказывало мне: тут кроется неразгаданная тайна. И я уже была готова простить Ивору его жестокое обращение со мной. Я тосковала от переполнившей меня безмерной нежности к нему. Больше всего на земле мне хотелось помочь ему, – но чем, как?

И во время разговора за столиком, когда официант подавал нам все новые блюда (на которые я и смотреть не могла), я подумала, что, пожалуй, у меня есть шанс помочь Ивору, если Лиза будет действовать со мной сообща, заодно.

Я так стремилась переговорить с ней с глазу на глаз, что с нетерпением ждала момента, когда ленч закончится, мы покинем «Рицу» и вернемся в свой отель. К счастью, никто из нас не желал долго задерживаться в ресторане, у всех аппетит был испорчен. И около трех часов дня я уже была в своей комнате.

Мужчины пошли улаживать дела, связанные с арестом Ивора: Роберт Уэст решил хлопотать насчет адвоката, а дядя Эрик направился в британское посольство. Тетя Лилиан заявила, что, хотя у нее страшно разболелась голова, она удалится к себе в будуар – и целый час будет писать письма и телеграммы, чтобы отменить встречи, назначенные в Лондоне. Поэтому у нас с Лизой была возможность поговорить без помехи, и я не стала терять время, а сразу выложила ей свой план спасения Ивора, в котором она должна была участвовать.