Петр Грушин - Владимир Светлов

К тому времени американцами уже была завершена разработка первого плана войны с СССР, получившего название «Пинчер», составной частью которого была ядерная бомбардировка 20 крупнейших советских городов. В августе 1947 года появился следующий план – «Бройлер», предусматривавший нанесение 34 ядерных ударов по 24 городам. В дальнейшем подобные планы появлялись через каждые полгода – «Граббер», «Хамфун», «Флитвуд»… В соответствии с последним предусматривалось уничтожение ядерными бомбами уже 70 советских городов в течение месяца.

Шок от известия об испытании в 1949 году советской атомной бомбы ненадолго отрезвил сторонников атомных расчетов. К концу 1949 года в США был готов новый план – «Дропшот». В соответствии с ним упор делался на физическое уничтожение населения Советского Союза и на последующее установление на его территории оккупационного режима. Для реализации этого плана требовалось не только большое количество атомных бомб и бомбардировщиков. Отныне вся эта мощь должна была выдвинуться на передовые рубежи, чтобы, по плану «Дропшот», советская территория оказалась в кольце американских военных баз.

Разрешение британского правительства на размещение первых 60 американских бомбардировщиков на территории Англии, данное летом 1948 года, положило начало созданию многочисленных подобных объектов в Гренландии, Исландии, Марокко, Испании, Италии, Греции, Турции, Японии. По выражению американского писателя Р. Тагуэлла, политика и стратегия США того периода «преследовали цель зажать коммунистический мир в крокодиловой пасти разветвленной цепи баз с межконтинентальными бомбардировщиками, а позднее и ракетами».

Для подготовки подобного удара в невиданных доселе для мирного времени масштабах и невиданными темпами было развернуто строительство новых бомбардировщиков. И это несмотря на то, что в конце 1949 года США уже имели в строю 840 стратегических бомбардировщиков и еще 1350 находились в резерве.

Ориентировочный срок начала сокрушающего удара по Советскому Союзу был назначен на 1 января 1957 года. С этого дня, как выразился тогдашний командующий американскими ВВС в Европе Кертис ЛиМэй, «оставалось только приступить к очистке от населения громадных просторов территории России».

А пока шли тренировки…

Из оперативной информации:

«26 декабря 1950 года на Дальнем Востоке парой МиГ‑15 сбит самолет Б‑29».

«18 ноября 1952 года над нейтральными водами вступили в бой четыре МиГ‑15 и четыре палубных истребителя ВМС США F‑84. До берега дотянул лишь один МиГ‑15. Американцы потерь не имели».

«29 июля 1953 года в районе Камчатки сбит RB‑50».

«7 ноября 1954 года неподалеку от острова Хоккайдо истребителями‑перехватчиками был уничтожен RB‑29».

«18 апреля 1955 года в районе Командорских островов сбит RB‑47».

Конечно, это далеко не полный перечень подобных случаев. Но фон, на котором происходило развитие в послевоенные годы противовоздушной обороны Советского Союза, он показывает достаточно наглядно.

* * *

Практическая разработка и подготовка к применению в военных целях ракетной техники самого различного назначения началась в СССР уже в первые послевоенные годы. 13 мая 1946 года руководство страны приняло основополагающее Постановление № 1017‑419, которое положило начало формированию отдельной отрасли оборонной промышленности – ракетостроению. Ранее, в 1944 году, было принято постановление о мерах по созданию реактивной техники и подготовке в вузах необходимых для этой цели специалистов. Во исполнение этого постановления уже в 1945–1946 годах началась подготовка специалистов в области реактивной техники в МВТУ и МАИ, а уже в 1946 году состоялся их первый выпуск.

В 1944‑45 годах в Германию для ознакомления на месте с реальным положением дел с немецкой ракетной техникой были направлены десятки советских специалистов, среди которых известные в последующем имена в области ракетной техники: С. П. Королев, В. П. Мишин, Ю. А. Победоносцев, В. П. Бармин, А. Я. Березняк и другие. Несколько ранее была создана комиссия специалистов под руководством В. Ф. Болховитинова, получившая из Англии для изучения остатки ракет и документацию. В Германии совместно с немецкими ракетчиками, которых удалось найти и привлечь к работе, организовали ряд специализированных предприятий, предназначенных для изучения найденных образцов ракет и двигателей, их восстановления и подготовки к запускам. В дальнейшем большинство из этих предприятий, занимавшихся баллистическими ракетами, объединили в институт «Нордхаузен», во главе с генерал‑майором Л. М. Гайдуковым. Главным инженером «Нордхаузена» был назначен С. П. Королев.

Еще одну группу советских и немецких специалистов преобразовали в институт «Берлин», главным инженером которого стал В. П. Бармин, будущий Генеральный конструктор наземных пусковых комплексов.

Под руководством Бармина велись работы, связанные с восстановлением технической документации на зенитные ракеты, поскольку в этом случае количество «железных» трофеев оказалось значительно более скудным, чем у «баллистиков». Так, в конце 1946 года в докладной записке на имя Сталина отмечалось, что в Германии с участием немецких специалистов были собраны из части деталей и узлов две ракеты «Вассерфаль», одна ракета «Рейнтохтер», пять ракет «Тайфун».

В докладной записке особо подчеркивалось, что образцы ракет были собраны без приборов управления, которых на занятой советскими войсками территории Германии не обнаружили. Еще одной ценной находкой, связанной с ракетой «Вассерфаль», стала платформа, предназначенная для транспортировки заправленной ракеты за автомобилем. Смонтированная на хитроумном шасси с торсионной регулируемой подвеской, она позволяла свести к минимуму перегрузки, действующие на ракету при ее перевозках.

В результате количество проблем в работе по зенитным ракетам превысило все возможные ожидания. Сказывалось и полное отсутствие соответствующих знаний у привлеченных к этой работе советских специалистов. Да и немецкие специалисты, которых удалось найти, обычно не отличались широтой познаний в этом деле. Каждый из них в лучшем случае знал только назначение и конструкцию агрегата, над которым он когда‑то работал, – результат секретности, к коей немцы относились с должным почтением. Рассчитывать приходилось только на инженерную смекалку и случайные находки. Тем не менее к концу 1946 года основные задачи, поставленные перед советскими специалистами, были выполнены и они возвратились в СССР. Там уже полным ходом разворачивались работы по созданию и испытанию первых образцов ракетной техники.

Как уже говорилось, поворотным пунктом в этих работах стало Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, определившее их основные направления. Этим же Постановлением было санкционировано создание Спецкомитета № 2, определены головные министерства, предусмотрено создание специализированных НИИ и КБ. Головным в разработке и производстве образцов ракетной техники стало Министерство вооружения, возглавляемое Дмитрием Федоровичем Устиновым.

Постепенно к этому делу были подключены и конструкторские бюро, занимавшиеся ранее разработкой боевых самолетов, артиллерийских орудий, других видов боевой техники. К 1950 году было скорее исключением, чем правилом, если какому‑либо из подобных КБ не выдали задание на разработку хотя бы одной ракеты.

Особое место в разработке первых образцов ракетной техники, в том числе и зенитных ракет, занял расположившийся в подмосковных Подлипках НИИ‑88 Министерства вооружения. Его первым руководителем был Л. Р. Гонор, а руководителем образованного при НИИ конструкторского бюро – К. И. Тритко. Организационно это КБ состояло из нескольких конструкторских отделов, занимавшихся разработкой ракет различного назначения. Наибольшую известность среди них в дальнейшем получил отдел № 3, возглавляемый С. П. Королевым. Этот отдел впоследствии развился в ОКБ‑1 – создателя первых межконтинентальных и космических ракет. В нем велась разработка первых советских баллистических ракет на базе немецкой «Фау‑2».

Ряд отделов КБ занимался разработкой зенитных ракет. Туда с первых же дней их существования из Германии направлялись вся найденная и восстановленная техническая документация, фрагменты конструкций, наибольшее количество которых было связано с ракетами «Вассерфаль», «Шметтерлинк» и «Тайфун». Здесь все поступавшие документы немедленно переводились и анализировались, агрегаты и блоки вычерчивались и изготавливались. Путь создания зенитных ракет в НИИ‑88 оказался аналогичным пути создания баллистических ракет. Использованная для этого методология предусматривала только один способ быстрого получения результатов – воссоздание и испытание.