Рубиновое сердце богини - Екатерина Лесина

– Лифчики-трусики – это прикрытие, – продолжил объяснение Бамбр.

– А на самом деле?

– А на самом деле… Ну, мать, припомни, чем славится земля сибирская?!

– Нефть?

– Холодно.

– Золото?

– Уже теплее. Почти горячо.

– Серебро?

Толик покачал головой, значит, снова пальцем в небо попала, а версии-то закончились.

– Алмазы! – провозгласил капитан Алексин.

– Алмазы?

– Да, Машка, алмазы. Это такие маленькие блестящие камушки, которые стоят очень больших денег. В Якутии – одно из самых богатых месторождений в мире. Если честно, я сам не слишком разбираюсь во всех этих кимберлитовых трубках, голубой глине, добыче, огранке и так далее, зато знаю, что бизнес контролируется государством. Это аксиома, но некоторых граждан подобный расклад не устраивает. Рубишь фишку?

– Не совсем. – В моем представлении алмазы – алмазами, а лифчики – лифчиками, не вижу точки соприкосновения.

– Ну, смотри, – Толик нетерпеливо хлопнул по рулю, – украсть – это только полдела, краденое еще реализовать нужно, и лучше всего за границей, ну, да у нас дела поближе, в Москве. Сама понимаешь, просто так никто партию через таможню не пропустит, курьеры – вариант старый и не слишком надежный. Короче, наши умники основали фирму, законную, чистую, как слеза младенца, и такую же беспомощную. Фирма оная в теории занимается конструированием модного женского белья, пытается выйти на новый уровень, без конца ездит в Европу, что, в общем-то, логично – наши модельеры, умные и талантливые, не теряют надежды отгрызть свой кусок рынка. То, что рынок поделен еще при царе Горохе, ребят мало волнует, они вообще у нас оптимисты и работяги, ни одного показа не пропускают…

– А алмазы-то где? – Слушать сказки мне надоело, Толик, если его буйную энергию в нужное русло не направить, способен часами трепаться ни о чем.

– В лифчиках, трусиках, корсетах и прочей ерунде. Схема проста – белье расшивается стразами, в которые и впаивают алмазы. А на месте оболочку срезают. Вот, собственно говоря, и все. Алмазы – они маленькие, и по виду стекло стеклом, их не всякий ювелир с ходу отличит. В положенное время ценная коллекция белья возвращалась домой, количество привезенного соответствовало количеству вывезенного, все довольны, а если один-другой стразик потерялся по дороге – дело-то житейское, бывает. Да и кто эти стекляшки считать будет. – Он замолчал, а я невольно подумала, что, судя по рассказу Толика, нашлись люди, которые посчитали.

– А мы каким боком?

– Самым что ни на есть прямым. Кто документы на все эти загранкомандировки оформлял?

– Мы не знали!

– Одна поправка – ты не знала. В общем… есть информация, что твой муж… Бывший муж… был в доле.

– Гошик? В доле? – Нет, все-таки это галлюцинация. Большая сумасшедшая галлюцинация. Чтобы нежный трепетный Гошик ввязался в аферу с контрабандой алмазов? Да скорее небо рухнет на землю, реки повернут вспять, дожди прольются над Сахарой, а во льдах Антарктиды заведутся львы.

– Ну, у него неплохие связи на таможне… Маш, ты не думай, я же не с потолка информацию беру, люди работали, думали, проверяли и перепроверяли. Конечно, ты можешь мне не верить, но твой бывший совсем не тот ангел, как тебе казалось. Он не просто курировал переправку, он выполнял функции посредника между продавцом и покупателем. Покупателя нашли, осталось вычислить продавца.

– Вы его арестуете? – Зачем я спрашиваю, конечно, Гошку арестуют, и судить будут, и посадят. А у него здоровье слабое…

– Сама понимаешь, – Бамбр жалостливо поглядел на меня. – Мы бы его уже арестовали, только… Он мелкая сошка, нам нужно найти поставщика, понимаешь?

– Нет.

– Маша, хоть раз в жизни не прячь голову в песок, проблема от этого не исчезнет. Гошика трогать нельзя – Хозяин насторожится, он, сука, хитрый, ни к «Скалли», ни к «Моде» близко не подходит. Кто он – непонятно, но человек не маленький, недаром я два месяца из себя специалиста по фотографии корчу. А вот бывший твой знает поставщика, это сто процентов. В связи с последними событиями у него возникли некоторые проблемы, а Гошик слабый, решать ничего не умеет, единственное, на что способен, – в жилетку плакаться. Еще день-два – и либо тебе, либо Пыляеву расскажет. Потряси его, Маш, для его же блага.

– А если я откажусь?

– Тогда, скорее всего, его убьют.

– Его? – Что-то я недопоняла. По-моему, тут убивают меня, долго, старательно, но безрезультатно, а Гошик-то кому нужен?

– Ты не обижайся, но Баюн – идиот, самый настоящий придурок, к тому же жадный и завистливый, а еще баб любит. Особенно Лапочку.

– При чем здесь Лапочка? – Я окончательно запуталась.

– При том, что то ли Гошик проболтался, то ли наша красавица сама додумалась, но Лапочка оказалась в курсе алмазных дел и решила, что она – самая умная. Элла обокрала Хозяина, за это ее и убили.

– Нет. Не за это.

– Не понял?

– Тут другая история. – Я попыталась изложить в трех словах. Правда, рассказ занял гораздо больше времени – машина въехала в город.

– Знаешь, мать, это многое меняет, очень многое… А мне Сапоцкин не сказал… Ну, да я виноват… Решил, что… Впрочем, неважно, будем исправляться. Тебя в какую больницу доставить?

– А в какой Димка лежит?

– Хромой Дьявол? А он разве в больнице?

– Да. Наверное. Не знаю. Толя, я уже ни в чем не уверена. Мне Аделаида Викторовна сказала, что Димка попал в больницу. А еще в меня стреляли!

– Так, Машка, сначала лечим твою голову, потом разбираемся с Пыляевым, а потом с выстрелом, маньяком, алмазами… Черт, я, кажется, схожу с ума.

– Я уже давно сошла.

По странному совпадению, Бамбр отвез меня в ту же больницу, куда я приезжала с Димкой. И врач был тот же, он, кстати, меня узнал, обрадовался, как родной, и вознамерился госпитализировать – Толик не разрешил. Голову – оказывается, через десять сантиметров может вытечь столько крови! – обработали. В процессе волосы выстригли, саму рану зашили и припечатали сверху пластырем. Зеркало в коридоре я обошла метров за двадцать – страшно даже подумать, что оно может показать.

– Ну, что, Машка, – Толик, как и положено джентльмену, распахнул передо мной дверцу авто, – здоров твой Пыляев. Я с ним только что беседовал, в офисе зависает с твоим бывшим. Тебя домой подкинуть?

– Давай лучше в офис. – Лучше, если Димка о моем побеге от меня узнает, и Валета отыскать нужно, и перед Анастасией Павловной не мешало бы извиниться.

– Вот что… Короче, ты, Маша, забудь все, что я тебе сказал. Понятно? Никаких разговоров, никаких намеков на алмазы ни Гошке, ни Пыляеву…

– А он тоже замешан?

– Похоже, что нет, но рисковать не хочется. Будет лучше, если ты вернешься в Вимино, слишком все запутано. – Алексин притормозил у офиса. – Никому ни слова, поняла?

– Да. Толя… А что именно Лапочка украла?

– Один камешек… Ценный камешек. – И Бамбр уехал. Камешек. Кажется, я догадываюсь, что это за камешек: алый рубин, ограненный в форме сердца.

А ведь Пыляев знает о рубине!

Определенно знает! В тот вечер, когда я заснула у него в квартире, он обмолвился, что Кали – это камень. И мои рисунки. Димка хотел кое-что проверить и попал в милицию. Он ведь так ничего и не сказал, воспользовался тем, что мне стало не до камня.

Лапочка украла камень. Лапочку убил маньяк, который о проклятом рубине и слыхом не слыхивал, и камень, скорее всего, у Гошика. Или у того, кому Гошик беззаветно доверяет, например Дамиану. Но при чем тогда Светочка?

Ничего не понимаю!

И кто стрелял в меня? Врач сказал, что рана не похожа на пулевое ранение, а Толик предположил, что кожу на голове рассек конь, но я-то уверена, что слышала выстрел. Два выстрела. И боль. А Валет… Он поднялся на дыбы уже потом.

Аделаида Викторовна солгала, но откуда она могла знать, что я поеду верхом? Ладно, можно допустить, что за мной кто-то следил, например маньяк, и он просто решил воспользоваться удобным случаем.

Не сходится.

Зачем она лгала? Исключительно из-за врожденной подлости характера? Из желания сделать мне больно? Или ей нужно было, чтобы я появилась в городе?

В офисе было пусто. Странно, Толик сказал, будто Пыляев с Гошиком здесь, а вот где все остальные? Не то чтобы мне слишком уж хотелось ощутить на себе дружелюбные взгляды наших «девочек», которые не пропустили бы ни одной детали, включая перебинтованную голову, грязную куртку и черные пятна засохшей крови на джинсах. Я честно приготовилась выдержать осмотр и даже придумала пару-тройку подходящих к моменту шуток, но офис словно вымер. Может, фирма, пока я там отдыхала, закрылась? Но Пыляев бы сказал.

Или нет?

Опять вопросы, как же они мне надоели!

Хотя, кажется, я поспешила, жизнь здесь все-таки теплилась. Гошик на кого-то орал, поскольку я надеялась найти здесь Пыляева, делаем вывод, что мой бывший именно на него и орет. Вмешаться? Или подождать? Вообще-то я не собиралась подслушивать, просто… Ну, нечего было на повышенных тонах разговаривать!