Последний гамбит - Дженнифер Линн Барнс

старалась придать словам другой смысл.

Я шагнула к нему.

– Скорбь не делает тебя слабым, Грэйсон.

– В отличие от любви. – Голос Грэйсона стал грубым и низким. – Я должен быть выше всего этого. Эмоций. Уязвимости.

– Почему ты? – спросила я. – Почему не Нэш? Он старший. Почему не Джеймсон или Ксан…

– Потому что это должен был быть я. – Он прерывисто вздохнул. Я буквально видела, как он борется за то, чтобы закрыть дверь клетки, снова запереть свои эмоции. – Всю свою жизнь я знал, Эйвери, что это должен был быть я. Поэтому я должен был быть лучше, поэтому я должен был жертвовать всем, быть благородным и ставить семью на первое место, поэтому я никогда не имел права терять контроль – потому что старик не сможет быть рядом всегда, и я должен был взять бразды правления в свои руки, когда он умрет.

Это должен был быть Грэйсон, подумала я. Не я. Спустя год Грэйсон в глубине души все еще не мог принять это, даже зная, что старик никогда на самом деле не собирался оставить ему наследство.

– И я понял, Эйвери – правда, – почему старик мог посмотреть на нашу семью, посмотреть на меня и решить, что мы недостойны его наследия. – Голос Грэйсона дрогнул. – Я понял, почему он считал, что я недостаточно хорош – в отличие от тебя. Но если великий Тобиас Хоторн не был благородным? Если для него не существовало черты, которую он не пересек бы ради собственной выгоды? Если «семья превыше всего» была просто какой-то ерундой, которую он мне скормил? Тогда в чем смысл? – Грэйсон заглянул мне в глаза. – Ради чего все это, Эйвери?

– Я не знаю. – Мой голос прозвучал так же хрипло, как и его. Неуверенно я вновь подняла круглое стекло. – Но, может быть, есть нечто большее, кусочек пазла, о котором мы не знаем.

– Опять эти игры. – Грэйсон снова ударил кулаком в стену. – Старый болван умер год назад, но все еще дергает за ниточки.

Я бросила полотенце и потянулась к нему.

– Не надо, – выдохнул Грэйсон. Он повернулся и прошел мимо меня. – Я уже говорил тебе, Эйвери. Я сломлен. Я не могу сломать и тебя. Возвращайся в постель. Забудь о стекле и остальных вещах из сумки. Прекрати играть в игры старика.

– Грэйсон…

– Просто прекрати.

Это казалось концом того, чего между нами никогда не было. Я ничего не сказала. Я не пошла за ним. И когда в моей голове зазвенели его просьбы прекратить, я подумала о Джеймсоне, который никогда не останавливался.

О том, какой я была с Джеймсоном.

Я подошла к воде. Сняла штаны и рубашку, осторожно положила стекло на бортик бассейна и нырнула.

Глава 43

Я поплыла с открытыми глазами. Сине-зеленая мозаика на дне бассейна привлекла мое внимание. Я подплыла ближе, провела рукой по плиткам, подмечая каждую деталь: этот цвет, гладкость, разнообразие форм и размеров крошечных плиток, способ их укладки.

После этого я оттолкнулась ото дна, вынырнула на поверхность и поплыла к бортику. Взяв круглое стекло одной рукой, я поплыла к неглубокой части бассейна. Там я опустила стекло под воду и нырнула сама. Не дыши.

Когда я посмотрела сквозь стекло, сине-зеленая плитка исчезла. Под ней я увидела более простой дизайн: квадраты, светлые и темные. Шахматная доска.

В этих играх всегда был момент, когда я почти физически осознавала, что все, что делал Тобиас Хоторн, имело определенную цель. Все эти пристройки Дома Хоторнов, в скольких из них были его загадки, просто ожидающие подходящей игры?

Ловушка за ловушкой, сказал мне однажды Джеймсон, загадка за загадкой.

Я вынырнула, чтобы вдохнуть, изображение шахматной доски горело в моем сознании. Я вспомнила о Грэйсоне, который посоветовал мне прекратить игру, о Джеймсоне, который играл вместе со мной. А затем я выкинула все это из головы. Я подумала о подсказках, которые нашла до этого: королевский гамбит привел меня к королевскому шахматному набору, а он, в свою очередь, к «Не дыши». Я снова нырнула, вновь поднесла стекло к глазам и мысленно поставила на клетки фигуры.

Мысленно я разыграла королевский гамбит. P-Q4. P-Q4. P-QB4.

Не моргая, я запомнила расположение квадратов, использующихся в этом ходе, на дне бассейна и выплыла на поверхность. Я положила стекло на бортик бассейна, ночной воздух был, казалось, ледяным.

P-Q4, подумала я и нырнула на дно с определенной целью. Я стала нажимать на плитки мозаики, составлявшие первый квадрат доски, но ничего не происходило. Я перешла ко второму квадрату – также ничего, затем вновь вынырнула, чтобы вдохнуть, подплыла к краю. Я дрожала, тряслась, но энергия во мне бурлила.

Я вдохнула и вновь нырнула. P-QB4. Конечный пункт королевского гамбита. В этот раз, когда я нажимала на плитки, одна повернулась, задев следующую, а за ней еще одну, словно в чудесном часовом механизме.

Я наблюдала за цепной реакцией, как плитка следовала за плиткой, боясь даже моргнуть, боясь, что это продлится всего мгновение и я что-нибудь пропущу. Последняя плитка повернулась, и вся секция – квадрат, на который я смотрела сквозь зеркало, – изменилась. Мои легкие начали гореть, я просунула пальцы под них. Они коснулись чего-то.

Почти. Почти.

Мое тело приказывало мне вынырнуть на поверхность – кричало об этом, – но я вновь просунула пальцы под плитку. В этот раз мне удалось вытащить плоский пакет, за мгновение до того, как отсек начал закрываться.

Я оттолкнулась, а затем стремительно вынырнула на поверхность и начала хватать ртом ночной воздух. В этот раз, когда я подплыла к краю бассейна, меня схватила чья-то рука.

Джеймсон вытащил меня из воды.

– Не дыши, – пробормотал он.

Я не спрашивала его, где он был и в порядке ли он. Я просто подняла пакет, который достала со дна бассейна.

Джеймсон наклонился, чтобы поднять пляжное полотенце и обернуть меня им.

– Отличная работа, Наследница. – Его губы коснулись моих, и мир вокруг, казалось, зарядился, наполнился предвкушением и трепетом погони. Вот какими мы должны были с ним быть: никакой спешки, никаких пряток, никаких упреков, никаких сожалений.

Только мы, вопросы и ответы, с которыми мы можем справиться только вместе.

Я хотела открыть пакет, но обнаружила, что упаковка была вакуумная. Джеймсон протянул мне нож. Я узнала его. Тот самый нож – из игры с разбитым стеклом.

Взяв его, я раскрыла пакет. Внутри лежал огнестойкий мешочек. Я раскрыла его и нашла выцветшую фотографию. Три человека – женщины – стояли перед огромной каменной церковью.