Доктор Кто. Шада - Гарет Робертс

– Благодарю, – произнес он. – Вы помогли мне найти ответ. Весьма своевременно.

И он кивнул туда, где осталась ТАРДИС.

– Идите.

Романе ничего не оставалось, кроме как последовать его приказу: крааги все еще окружали ее плотным кольцом. Отчаяние лишило девушку последней надежды, поэтому она молча двинулась к ТАРДИС и зашла внутрь.

Консольная больше не казалась ей уютной. Сюда пробрался холод межзвездного пространства, разогнать который не мог даже идущий от краагов жар.

Скагра вошел в ТАРДИС следом за ней и тут же направился к центральному пульту. Положив на него книгу, он перевернул несколько страниц.

Ничего не произошло.

Романа с облегчением вздохнула.

– Похоже, вы снова ошиблись. Пора переходить к плану Б? Или это будет уже план В?

Скагра не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Несколько секунд он просто смотрел на книгу, потом захлопнул ее, провел рукой по обложке и раскрыл на первой странице.

Ничего не произошло.

Он перевернул лист.

Центральный механизм внутри колонны ожил.

Раньше Романе не доводилось такого видеть: вся колонна осветилась холодным зеленым светом, идущим откуда-то снизу. По мере того, как Скагра листал страницы, свет становился ярче, а кнопки на панели управления начали набирать координаты. Сам по себе переключился рычаг.

Губы Скагры тронула едва заметная улыбка.

– Я был прав. Доктор знал ответ. И вы знали. Для книги время идет вспять. Я поворачиваю страницы внутри машины времени, и она понимает сигнал. Когда я переверну последнюю страницу, мы окажемся в Шаде.

Глава 47

Двери шлюза открылись, и Крис обнаружил себя в начале темного, явно пострадавшего от времени коридора космической станции. После стерильной белизны корабля Скагры он казался особенно неприветливым.

Доктор первым шагнул вперед.

– Посмотрим, что тут у нас…

Крис замялся на пороге.

– А я не должен сказать что-нибудь героическое? Я ведь первый человек в космосе!

Доктор покачал головой.

– Не первый? – удивленно переспросил Крис.

– Даже не второй. И не третий. Теперь мы можем идти?

Крис поспешил за ним. В коридоре царило запустение и темнота, которую едва рассеивали тусклые светильники на стенах. Издалека то и дело доносились странные звуки, напоминавшие скрежет сдавливаемого металла, и Крису пришлось приложить немало усилий, чтобы отогнать мысль о миллионах световых лет безвоздушного пространства, от которых их отделяли лишь тонкие стены станции.

– А здесь безопасно?

– Разумеется, нет! – ответил Доктор, размашисто шагая мимо дверей с пометками «КАПСУЛА 1» и «КАПСУЛА 2». Каждый его шаг сопровождался гулким грохотом металла. Крис старался не отставать.

– Трудно поверить, что мы только что преодолели сотни световых лет.

– Почему?

– Меня учили, что нельзя путешествовать быстрее скорости света.

– Кто это сказал?

– Эйнштейн.

– Что? – Доктор даже остановился, чтобы внимательно взглянуть Крису в глаза. – Вы знаете теорию Эйнштейна?

– Да, – неуверенно ответил Крис, не понимая, к чему ведет Доктор.

– Неужели? А квантовую теорию?

– Конечно.

– А что насчет Планка?

– Тоже.

– Ньютона?

– Само собой!

– И, конечно, Шёнберга?

Крис запнулся. Предыдущие вопросы его не смущали – он действительно понимал, о ком говорит Доктор и прекрасно разбирался в теориях, предложенных этими учеными. Но Шёнберг… Пришлось пошевелить мозгами, прежде чем на ум пришло несколько нужных формулировок.

– И Шёнберга, – наконец уверенно кивнул Крис.

Доктор присвистнул от изумления. Крис расцвел было, но следующая реплика его огорошила:

– Тебе нужно срочно все это забыть, – решительно сказал Доктор, отворачиваясь и ускоряя шаг.

Удивительно, но Крис почувствовал облегчение. Значит, Вселенная гораздо сложнее, чем он думал.

Коридор привел их в крошечную узловую комнату, из которой тянулся еще один проход, такой же длинный и темный. На одной из стен висела металлическая табличка с надписью: «Общество углубленных научных исследований». Под ней можно было различить еще три буквы: «КСЗ».

Доктор провел по табличке пальцем, на котором остался толстый слой пыли.

– Так много ученых и ни одной уборщицы…

Криса же больше заинтересовала нижняя аббревиатура.

– Что это значит? «Крайняя стадия запустения», если судить по состоянию станции.

– Тише! – неожиданно прошипел Доктор.

Крис тут же умолк, глядя, как тот бесшумно крадется в сторону второго коридора и замирает у входа, напряженно прислушиваясь к темноте.

– Слышишь что-нибудь необычное? – прошептал он, повернувшись к Крису.

Молодой человек покачал головой.

– Только треск металла.

– За металл не беспокойся. За мной!

Однако не успели они на несколько шагов отдалиться от узловой комнаты, как Крис неожиданно остановился. Доктор нетерпеливо обернулся, чтобы узнать, в чем дело.

– Знак, – пробормотал Крис. – Как… Он что, был написан на английском? Вот только не надо говорить, что вся Вселенная говорит именно на этом языке!

Доктор отмахнулся и пошел вперед. Крис двинулся за ним, ожидая объяснений.

– Нет, не говорит. И знак был не на английском. Но ты провел достаточно времени в ТАРДИС. Она дала тебе способность понимать другие языки.

– Она влезла ко мне в голову?! – изумился Крис. – Но вы же сами говорили, что контроль над чужим разумом…

– Говорил, – пожал плечами Доктор. – Но она же не сделала ничего плохого.

– Я вообще не думал, что такое возможно. Получается, ТАРДИС может влиять на психику своих пассажиров?

– Немного. И только на тех, о ком ее отдельно просит пилот. Поскольку пилот – я, ТАРДИС никому не причинит вреда.

За разговором они не заметили, как оказались возле большой стальной двери. Доктор осмотрел боковые панели в поисках замка, но ничего не нашел. Тогда он выудил из кармана звуковую отвертку, нацелил ее на дверь, и та с треском распахнулась.

– А вы часто используете эту штуку, – заметил Крис.

– Так быстрее, – рассеянно ответил Доктор, ныряя в открывшийся проход. – Не люблю ждать.

За дверью оказалась большая комната, из которой, судя по всему, когда-то осуществлялось управление станцией. Стены были покрыты загадочными приборами и панелями. В центре высилась высокая шестигранная пирамида. Внутри каждой грани находилось углубление, по форме и размеру подходящее для взрослого человека. Вершину венчал острый конус вроде того, что был у Скагры на капитанском мостике. Когда станция работала, комната, наверное, кипела жизнью. Но сейчас здесь было темно и тихо.

Доктор подошел к пирамиде и замер, изучая одно из углублений.

– А вот это уже интересно!

– Интересно? – переспросил Крис, который завороженно изучал окружающие приборы. – Да это просто фантастика!

Доктор усмехнулся.

– Все время забываю, насколько впечатляюще эти технологии выглядят для людей. И сколько вызывают вопросов. Кстати, о вопросах, – он сделал приглашающий жест, намекая, что готов ответить Крису.

Тот не заставил себя ждать:

– Вы знаете, для чего все это?

Доктор замялся.

– Думаю, да. Но хотелось бы получить больше информации, – он снова продемонстрировал Крису звуковую отвертку. – И как можно быстрее. Ждать я все еще не люблю.

Отвертка с жужжанием уткнулась в одну из панелей, но ничего не произошло. Электроника никак не среагировала на импульс; на мертвой стене не мигнула ни одна лампочка.

– Обесточено? – предположил Крис.

Доктор вздохнул.

– Похоже. Никакого отклика. Даже если бы он и был, – Доктор подцепил край панели, и она легко отошла в сторону, – отключены все контуры, главная матрица… Вообще все!

Из-под панели показались материнские платы. Доктор посильнее нажал на одну из них, и та рассыпалась в пыль под его пальцами.

– Увеличенная энтропия, – констатировал Доктор.

– Как можно увеличить энтропию? – не понял Крис. Скрежет металла в этой комнате был слышен особенно отчетливо, и молодой человек пытался вопросами разогнать страх.

Но прежде чем Доктор успел ему ответить, из коридора донесся грохот.

Доктор и Крис синхронно развернулись в сторону двери. Там, в полумраке, явно кто-то двигался.

Глава 48

Постепенно Клэр успокоилась. Если не обращать внимания на часы профессора, которые шли то вперед, то назад, можно было сделать вид, что все хорошо, и миром снова правит здравый смысл.

Хронотис вернулся в комнату с двумя чашками чая и, протянув одну из них девушке, осторожно уселся на небольшой диванчик напротив нее.

– Вы сказали, что были, есть и будете профессором, – заметила Клэр, просто чтобы не молчать.

– Я так сказал? – переспросил Хронотис. – Должно быть, я собираюсь… Собирался сказать не это. Простите. Пожалуй, мы, галлифрейцы, так никогда и не приспособимся к грамматике вашего языка. Всего 16 времен! И ни одного, подходящего ситуации.