Выход силой - Андрей Ерпылев

— Великолепный чаек, знаете ли, — разливался соловьем Пинскер, не сводя с собеседника настороженных глаз. — Свеженький — только вчера с ВДНХ привезли! Там — луч­ший чай во всем метро делают, вы в курсе? Почти как тот, со слоном, до катастрофы...

Игорю его щебет ни о чем не не говорил, и он просто про­пускал слова Пинскера мимо ушей, изредка кивая и ожидая продолжения.

И дождался.

— Неважно выглядите, — погрустнел «вождь», рассеянно водя пальцем по пластиковой, исцарапанной и треснутой во многих местах столешнице: роскошью обстановка камеры не блистала. — Тяжелая работа? Сложные условия содер­жания?

— Терпимые. — К откровенности Князев не был скло­нен. — Зато вы — молодцом.

— Вы заметили? Вообще-то пришлось пережить кое-ка­кие неприятности...

«Знал бы ты, что такое неприятности, — подумал зэк, усилием воли сдерживаясь, чтобы не выпалить это в холе­ное лицо функционера. — Настоящие неприятности...»

—Понизили в должности, лишили кое-каких благ... Не­доброжелателей у меня всегда хватало. Хотели даже под суд отдать... Но я жилистый, сдюжил.

—Не сомневаюсь, — обронил Игорь.

—Но сейчас это неважно, — махнул рукой Пинскер, едва не сбив на пол стакан. — Я пригласил вас не для бесед о здо­ровье.

«Пригласил?» — Молодой человек под столом потер глу­бокие синие борозды на запястьях.

— Слушай, — заговорщически наклонился собеседник через стол, внезапно перейдя на ты и приблизив свое лицо к лицу Игоря так, что па него пахнуло грибным одеколо­ном. — Когда нас с тобой арестовали, то при обыске обнару­жили кучу денег. Доллары, евро... Откуда все это? Я, право, опешил, когда у меня из карманов пачки купюр начали вы­уживать.

Старшина явственно видел перед собой плохо выбритую шею и пульсирующую ямку на ней. Сюда прямым пальцем и — аут...

—А вы что — ничего не помните?

—Не помню, представь себе! — развел руками «вождь». — Меня так и этак пытали, но что можно узнать, если я не помню?

«Пытали тебя... Что ты знаешь о пытках?..»

—Да так, нашли по дороге одно место... — уклончиво от­ветил Князев, лихорадочно прикидывая варианты: стоит ему признавать все или нет?

—И много там такого? — Глаза Пинскера за стеклами круглых очков жадно сверкнули.

—На десять жизней хватит... Нам обоим. Если на Черкизоне обменять на что-то стоящее...

—Серьезно? А показать сможешь? — Собеседник уже со­вал под нос Игорю пестрый лист бумаги — план города. — Ты не бойся: тут чисто все, прослушки нет!

—Не-ет, — развел руками Игорь. — Откуда же мне в кар­те города разбираться? Вот карту метро мне покажите, что угодно найду!

—А на местности мог бы показать?

—На местности? Наверху, то есть? — Сердце екнуло. — Наверху — пожалуйста. Только это... Опасно там.

—Цену набиваешь? — подозрительно прищурился Пинскер. — Не бойся — не обижу. Возьмешь себе, сколько надо, и — свободен. Понимаешь? Свобода! Или обратно в тун­нель хочешь вернуться? Я и это могу устроить легко.

«Ничего ты не устроишь», — подумал Игорь.

Что же раньше не появлялся, родненький? Где был? По застенкам шатался, только реабилитировали? Или сидел тише воды ниже травы, обдумывал, ждал? Или просто раньше терпимо у тебя было с довольствием, а сейчас настолько приперло, что ты решился на такую вот авантюру? Почему-то Игорю казалось, что Пинскер зате­ял всю историю на свой страх и риск, не поставив в курс партийное руководство. А значит, баланс сил выравнива­ется...

—Да не в плате дело, — пожевал Князев. — Рискованно все, вот что.

—Да мы же не вдвоем пойдем, дурень! Ты, я и двое бой­цов. Верных бойцов. - Последние слова он произнес с посылом. — Сам черт им не брат! Ты только дорогу покажи, а уж они...

«Уж они постараются, чтобы я живым не ушел оттуда...»

— Согласен, — ответил Игорь. — Если все по-честному...

— По-честному, по-честному! — улыбнулся во весь рот Пинскер, сверкнув золотым зубом. — За мной не пропадет. Держи пять!

Игорь осторожно пожал своей грязной мозолистой пя­терней узкую холеную руку. Вялую и влажную, как и у всех предателей и трусов...

* * *

Светила неяркая луна, изредка выныривая из-за толстой пелены серых облаков. Но и это освещение резало непри­вычные глаза недавнему заключенному.

Пинскер не соврал. Почти не соврал.

Да, Игоря подкормили и дали как следует отоспаться, вымыли в бане и заменили кишащую насекомыми одежду на стандартное обмундирование, выдали относительно но­вый химкостюм и противогаз... Но оружия ему не доверили, даже простенького ножа. Хотя он просил.

— К чему оно тебе, — отводя глаза, говорил Пинскер. — Вон какие танки с нами идут.

Телохранители «вождя» действительно напоминали танки: высоченные могучие парии, облаченные в броне­жилеты поверх химкостюмов, были вооружены букваль­но до зубов. Не хватало разве что огнемета, зато подствольные гранатометы имелись в наличии. Да и но лицам амбалов можно было прочесть, что людских жизней они оборвали немало. Так что оружие Игорю, еще чувствую­щему себя не в своей тарелке после каторги, вряд ли по­могло бы.

«Посмотрим, — думал он, шагая вперед под неусыпным контролем следующего за ним боевика. — Бывает, что ору­жие-то как раз ничего не значит...»

Сейчас его заботило только одно: как бы какая-нибудь шальная тварь не поломала его планов, напав на маленький отряд.

И твари, как будто слыша его пожелания, время от време­ни возникая на самой границе обзора, исчезали прежде, чем кто-либо из вооруженных людей успевал ее заметить. Не говоря уже о том, чтобы нажать на спуск.

— Видели? Видели? — возбужденно лепетал Пинскер, тыча стволом автомата в ту сторону, где только что рас­творился в хилых зарослях вьюна очередной силуэт хищ­ника. — Я даже прицелиться не успел! Нет, вы видели?

Броневик, конечно, никуда не делся, Игорь заметил его издали, хотя и не подал виду, продолжая брести, опустив го­лову, рядом с возбужденным «вождем», между конвоирами, грамотно контролирующими сектора по сто восемьдесят градусов каждый.

Никуда не делась и «пещера» зияющая между грифель­ными листьями вьюна прямо за ним. Она была налита жи­вой чернотой, будто настороженный зрачок, следивший за приближающимися жертвами. Князев подивился мощи прятавшегося там бесформенного упыря: первые вкрадчивые покалывания в мозгу он ощутил чуть ли не в двух сот­нях метров от логова.

И с каждым шагом они становились все острее и сильнее. Морщась украдкой, Игорь исподтишка изучал реакцию спутников на зов таинственной твари, но те, казалось, ниче­го не ощущали. По крайней мере, поведение Пинскера и те­лохранителей не изменилось ни на йоту.

«Неужели сорвется? Что тогда делать?..»

Он уже начал планировать, что предпринять, если при­дется провести свой почетный караул мимо сейфа на коле­сах, как один из бойцов вдруг сдвинул противогазную мас­ку на лоб и потер глаза.

— Хрень какая-то, — растерянно пробормотал матерый убийца. — Мама сейчас привиделась... Будто стоит вон там, у витрины аптеки, и манит меня к себе. Как в детстве...

— Мама? — повернул к нему уродливое рыло противога­за второй. — А мне Танька моя мерещится... Только где ты аптеку-то увидел? Хлебный магазин это. Вон, вывеска ви­сит! — Рука в перчатке с обрезанными пальцами ткнула в сторону пещеры.

«Действует! — понял Игорь, видя, что Пинскер тоже рас­терянно озирается, будто ищет что-то. — Сработало. Всех троих цепануло!»

Всех четверых.

Но самому Игорю пока удавалось сопротивляться чер­нильному чудовищу. Сверлящие мозг иглы рвались в его сознание, но он пока удерживал их вовне.

— Здесь где-то казино должно быть, — бормотал «вождь». — Сто тысяч на красное... Двести — на черное...

Сам того не ведая, он повторял слова покойного на­емника.

Легкий ветерок подогнал прямо к ногам старшины чер­но-зеленую купюру, шурша ею, как палым листом.

- Вы это искали? — Игорь нагнулся и поднял сто долларов.

Находка оборвала поток сознания. Все трое его спутни­ков встрепенулись.

Банкнота пошла по рукам.

— Это все?.. Где все?.. Где?..

Игорь подпел спятившую троицу к броневику, боясь только одного.

Что кому-нибудь придет в голову избавиться от балласта прямо сейчас.

Но опасения его оказались беспочвенны: забыв об оружии и грозящих со всех сторон опасностях, Пинскер с телохранителями превратились в детей: хохоча, нагре­бали денежные кучи, высыпали прямо на землю инкасса­торские мешки, подбрасывали вверх шелестящие фейер­верки...

Князев отошел в сторонку, уселся на расползающееся под ним сиденье в кабине броневика. Сознание плыло. Чтобы противостоять зову тьмы, он вцепился в руль и при­нялся изучать сквозь проем выбитого ветрового стекла умерший город. Так он сидел до тех пор, пока возбужден­ный голос Пинскера и хохот конвоиров стихли г» черном логове.