Поэты 1820–1830-х годов. Том 2 - Семён Раич

6. «Поднявшись с цепи гор огромной…»

Бурю на море мне никогда не случалось видеть: должна быть ужасна! Я читал путешествие капитана Кука, но бурю в чистом поле мне случалось видеть. Вот как описывает ее бурный поэт;

Поднявшись с цепи гор огромной,Накинув мрачный саван свой,Старуха буря в туче темнойНа мир сбирается войной,Стихии ссорит и бунтует!Ее союзник ураган,Жестокий сорванец-буян,Свистит и что есть мочи дует!Что встретит, где ни пролетит,Всё ломит, рвет, крутит, вертит,Мутит, ерошит и волнует.С полей, с равнин, с лесов и гор,Взвивая пыль, песок и сор,По поднебесью тучей носит,И солнца ясные глаза,И золотые волосаОн дрянью пудрит и заносит!

И вот, нахлупя капишон,Седую бровь как лес нахмуря,Несется черной ведьмой буря!За ней, пред ней, со всех сторонКрутятся тучки, Аквилон,Собравши ветров хор с полно́чи,Ревет в честь бури что есть мочи.Стучит, гремит, грохочет гром;Как льстец, змеею молнья вьется!В земле от страху сердце бьется!Но слабым ли моим пером…

И т. д.

Тучи прежде времени угасили день; я не виноват, внимательные, добрые мои читатели!

7. «Окончив драку, шум и споры…»

Окончив драку, шум и споры,Все тучи в западные горыУшли. Природа в тишине.Уж на восточной сторонеРумянец заиграл Авроры;И Феб, оставя сладкий сон,Зевнул, супруге скорчил маску,Надел плащ огненный, взял связкуЛучей, сел в пышный фаэтонИ на лазурный небосклонПустился шагом. Пусть он едет…

Однако, я думаю, как скучно ему ездить всякий день по одной и той же дороге. Вообразите, что эта история продолжается с лишком 7 тысяч лет, не говоря о безначальности и бесконечности.

8. ЭСКАНДЕР

Дитя мое, мысль моя! кто тебя создал? не я ли? но часто ты мне непослушна, и дерзость твою я могу наказать лишь своею печалью!

Пределом сковать можно воздух, и воды, и свет; но тебя ни границы, ни цепи свободы лишить не возмогут, и тяжесть не сдавит!

Тебе так доступны пространство, и место, и время… Как часто желаю я сбросить всю тяжесть земную, чтоб вольно лететь за тобою, от мира до мира, от бездны до неба, от века до века, от смерти безмолвной до сладостной жизни, от слез до восторгов любви бесконечной!

С гранитной душою родился Эскандер; но чей он потомок — преданья не молвят.

Они его встретили юношей гордым, готовым и мыслить высоко и чувствовать сильно.

Приемыш Филиппа не видел отца своего в числе смертных; он в людях рабов своих видел;

Но гордое сердце родную любовь знать хотело — и и́збрал отцом он владельца Олимпа!

* * *

Седая скала над пучиной склонилась, как старец над гробом. На ней восседает Эскандер.

На запад высокие тянутся горы, как путь, восходящий на небо.

И море шумит: Эритрейские волны рядами несутся, и снова всю землю хотят покорить Океану;

Но скалы гранитною грудью набеги валов отражают.

* * *

Задумчив, глядит он на даль и на море; как будто впервые он видит и прелесть и мрачность природы…

Но в тех ли очах любопытство, для коих нет дивного в мире, которым давно всё знакомо?

* * *

«Чего я желаю? — сказал он. — Кого же ищу я на суше и море?

Аммона я видел… В устах чудотворного Нила мой памятник вечный… Мой след не засыпать пескам аравийским… Священные Гангеса волны дружину мою напоили!..

Пределы ли мира мне нужны? Себя ли хочу я поставить повсюду пределом?..

Иран и Индийские царства моею окованы волей; четыре пространные моря в границах победы и власти!

Я гордость сломил возносившихся слишком высоко, эфиром дышать не способных.

Цари предо мной — как пред небом титаны!

Ищу ль я покоя? — покой мне несносен: он тяжесть, гнетущая к недру земному!

Богатства я презрел; блестящие камни и злато — не солнце, не звезды!

Солнце и звезды я со́рвал бы с неба, чтоб видеть их тайны и светлое море, откуда лучи истекают!

Я понял и пищу страстей, и жаждущих чувств упоенье;

Я видел, как явное горе завидует скрытой печали,

И презрел я смертных!

В шатре раздаются звуки песни.

Веселые песни невольниц мне вечно, как вопли, несносны!

Кто пел бы приятно и с чувством для чуждых восторгов над гробом своих удовольствий?

Что радость без цели высокой? — мгновенье безумства.

Но радость великих — улыбка природы в минуту восстанья из бездны хаоса!

Любовь… привязанность к праху… чувство, достойное слабых творений!

Можно простить самовластью природы, рабом быть желаний, внушаемых ею;

Но сбывчивость их у людей ли купить за постыдные чувства?»

В шатре раздаются слова:Отец мой, твой голос взывающий внемлю!Для слуха он страшное слово твердит!Но скоро слезой окроплю я ту землю,В которой твой прах неспокойно лежит!

Эскандер (после долгого молчания)

Печальные звуки! они раздирают мне душу! Но Зенда прекрасна! За Зенду мне Бел не простил бы, если б жрецы были в силах и в мрамор холодный внушить свою злобу и зависть!

Их первосвященник погиб под мечом правосудным, и дух возмутителя казни земной был достоин!

Снова к стенам Вавилона! Желание девы исполнить?

Сокровища Индии ей предлагал — отказалась, и просит одно: Вавилона!

Она говорит, в сновиденьях является ей тень отца и зовет на могилу — преступную душу невинной слезой искупить…

Можно не верить, но кто же молился столь пламенно небу, как пламенно дева меня умоляла?..

Когда бы в молитве ее не заметил я страсти, не видел желанья любовь утаить к Александру;

Тогда не пустое желанье, но я и врожденное чувство в себе заглушил бы!

И солнце проникнуть не может таинственной дебри Зульмата;

Но в мрачном лесу сокрывается светлый источник, которого волны всем жизнь обновляют.

И в Зенде есть светлое сердце — источник блаженства!

(Уходит в шатер.)

Стан Александра на берегах Тигра.

Вдали Вавилон.

Дева, в белом одеянии и покрывале, выходит из шатра на холм. В отдалении следуют за ней черные девы.

Дева

Эскандер! земли тебе мало! Взберись же к престолам воздушным и свергни богов, обладающих миром!

Взберись по могиле народов, тобой пораженных, на небо!

В ней кости отца моего! не они ль тебе будут ступенью? Нет, гордый властитель!

О, если б ты был и добрее и ближе душой своей к Зенде…

О, если б ты не был преступник для девы, тебя полюбившей..

Тогда бы, Эскандер, ты был мне дороже владычества воли над всею вселенной,

Дороже и цели мечтаний твоих закоснелых, наследник Олимпа!

Теперь… драгоценна мне нить твоей жизни, но так, как для Парки жестокой!..

В объятьях моих ты узнаешь блаженство; но… с этим блаженством сольется конец твой!..

И я не останусь в том мире, где борются страшные чувства и где достиженье их к цели есть гибель!

(Поет)

Достаньте мне испить воды из Аб-Хэида,                    Она мои все силы обновит!Отцом оставлена в наследство мне обида,                    Но клятва душу тяготит!Эскандер! кто тебе от девы оборона?Эскандер! полетим скорее в Вавилон!

Там упаду в твои объятья без защиты,Там чувства мне восторгами волнуй!И усладит вдвойне мне душу ядовитый                    Любви и мщенья поцелуй!

Черные девы становятся в кружок и поют.

Дева! смотри: над челом гор высокихЗвезды Таи и Азада взошли!Спой посетителям дев одиноких,Спой им молитву из чуждой земли!

Ветры утихли, и воды уснули.Лебеди! дайте нам крылья свои!Как бы мы скоро и дружно вспорхнули,Как бы мы быстро летели в Таи!

Юноши! где же вы? В храм ХаабахаВ жертву снесите отсюда тельца!Юноши! хладно в вас сердце от страха,Легче похитить вам дочь у отца!

Загородные чертоги Вавилона близ храма Сераписа.

Эскандер в исступлении чувств; Зенда стоит подле него; на очах девы слезы.