Теософические архивы (сборник) - Елена Блаватская

Субстанция – это термин, в различных случаях вводящий в заблуждение. Мы можем назвать наше тело, или обезьяну, или камень, так же как и любой другой предмет – «субстанциальным». Поэтому мы скорее называем «сущностью» материю тел таких субъектов – сверхчувственных существ, в существование которых мы верим, но которых наука и ее поклонники рассматривают как суеверие и бессмыслицу, называя выдумками как «личного» бога и ангелов христиан, так и наших дхиан коганов, или девов, «планетарного человека», гениев и так далее у каббалистов и оккультистов. Но последние никогда не помышляли о том, чтобы называть свет, звук, теплоту, силу трения и т. д. – «сущностями», как это делают субстанциалисты. Они определили бы такие силы как чисто нематериальные воспринимаемые действия – вовне, субстанциальных и эссенциальных ПРИЧИН – внутри: в окончательном итоге которых, или в самом источнике, пребывает БЫТИЕ, чья сущность видоизменяется в зависимости от элемента,[693] к которому оно принадлежит (См. «Монады, боги и атомы» в I томе «Тайной доктрины», кн. 2). И нельзя смешивать душу с СИЛАМИ, которые существуют на совершенно ином уровне восприятия. Поэтому теософа возмущает то, что субстанциалисты столь нефилософично помещают душу среди сил.

Приведя, как он сообщает читателям, «обоснование своих аргументов к точным аналогиям, существующим в природе», редактор «Scientific Arena» в статье, озаглавленной «Научное доказательство будущей жизни», продолжает следующим образом:

Если принципы субстанциализма верны, тогда, как это было показано, каждая из известных науке сил или форм энергии должна быть субстанциальной сущностью. В дальнейшем мы намерены показать, что если некая форма силы убедительно продемонстрировала свое субстанциальное или объективное существование, было бы отступлением от здравого смысла и логики не наделить все остальные силы или создающие феномены причины в природе такой же субстанциальной сущностью. Но если бы какой-либо вид физической силы, или одна единственная создающая феномены причина – такая как теплота, свет, или звук – могла бы проявить себя простым движением материальных частиц, а не субстанциальной сущностью, тогда при помощи разумной аналогии и гармоничного единообразия законов природы, все остальные силы или производящие феномены причины, будь они физическими, витальными, ментальными или духовными, должны были бы попасть в ту же самую категорию как не обладающие сущностью виды движения материальных частиц. Однако, в таком случае это привело бы к тому, что душа, жизнь, разум, или дух, столь удаленные от бытия субстанциальные сущности, которые могут создать основу для надежды на бессмертное существование после данной жизни, должны были бы в соответствии с материализмом, считающим их простым движением частиц мозга и нервов, прекратить свое существование, как только такие физические частицы прекратят свое движение в результате смерти.

ДУХ – это «субстанциальная сущность»!! Безусловно, в данном случае субстанциализм не может сколько-нибудь серьезно претендовать на право называться философией. Но дочитаем доказательства до конца. Мы обнаруживаем справедливую и правомерную атаку на материализм, которая оканчивается тем же самым нефилософским утверждением!..

Исходя из вышеприведенного утверждения наиболее заметных положений материалистической науки, так как они направлены против существования души после смерти, мы делаем логичный вывод о том, что никакой христианский философ, который признает общепринятые доктрины о звуке, свете и теплоте как лишь о видах молекулярного движения, никогда не сможет ответить на аналогичные рассуждения материалиста против бессмертия человека. Никакой иной способ видения, на чем мы столь часто настаивали, не может успешно выдвинуть против таких материалистических рассуждений или настроений какое-нибудь возражение на этот великий аргумент Геккеля и Гексли, направленный против души как сущности и ее возможного существования отдельно от тела, кроме учения субстанциализма, которое последовательно утверждает, что душа, жизнь, разум и дух – это необходимым образом субстанциальные силы или сущности, исходя из аналогий физической науки, а именно, субстанциальной природы всех физических сил, включая притяжение, электричество, магнетизм, трение, звук, свет, теплоту, и так далее.

Эта непоколебимая позиция субстанциализма, проистекающая из логической аналогии, основанная на гармонизирующем единообразии природных законов и сил, образует бастион субстанциальной философии и согласно природе вещей должна навсегда установить неприступную башню системы этого учения. Если здание субстанциализма, построенное и укрепленное таким образом, будет захвачено и разграблено силами материализма, тогда наши труды за многие годы, очевидно, сведутся к нулю. Скажите, если вам угодно, что армии субстанциалистов таким образом сжигают за собой мосты. Это так. Мы предпочитаем смерть капитуляции или отступлению; ибо если эта фундаментальная позиция не может устоять против объединенных сил наших врагов, тогда все пропало, материализм одержал победу, и смерть – это полное уничтожение человеческой расы. Поэтому здесь, внутри этой главной цитадели принципов, мы должны закрепиться, чтобы спастись или погибнуть, и здесь, окруженные алмазной стеной, мы храним все свои сокровища и военные запасы, и если агностическая орда материалистической науки надеется овладеть ими, пусть они направят против нее огонь своей самой тяжелой артиллерии…

Как странно, что тогда, когда сами материалисты, понимая безнадежность своего положения, столь охотно используют истинные плоды аналогического аргумента, основанного на субстанциальной природе физических сил, мы обязаны убеждать мнимых субстанциалистов, предоставляя им аргумент за аргументом для того, чтобы доказать им, что они вовсе не являются субстанциалистами в истинном смысле этого слова, до тех пор, пока они оставляют одну-единственную природную силу или одну-единственную создающую феномены причину в природе за пределами всей категории субстанциальных сущностей!

Духовный отец нашего знакомого горячо говорит об окончательном успехе субстанциальной философии и гордо именует себя субстанциалистом, но отказывается включать звук в субстанциальные силы и сущности, признавая таким образом в действительности волновую теорию! Если исходить из логического постоянства, что мог бы сказать этот священник, отвечая другому «субстанциалисту», который настаивал бы на красоте и истинности субстанциализма, но не включал бы туда свет? И еще одному, кто не мог бы включить туда теплоту, или электричество, или магнетизм, или силу тяжести? И все же все они являются добрыми «субстанциалистами» по тому же самому принципу, как и тот, кто оставляет звук вне субстанциальной категории, все еще утверждая, что он правоверный субстанциалист! Почему бы им не оставить вне перечня этих сущностей жизненную силу, силу разума и духовную силу, представляя их, подобно силе звука (как настаивают материалисты), лишь вибрацией материальных частиц, и при этом претендовать на то, чтобы называть себя добрыми субстанциалистами? Гекель и Гексли, в таком случае, были бы готовыми кандидатами для крещения в церкви субстанциализма.

Истина состоит в том, что священник, который может принять хотя бы на один момент, что звук состоит из движения частиц воздуха, то есть не является субстанциальной сущностью, представляет собой материалиста в глубине души, хотя он может и не осознавать логического водоворота, который засасывает его в научную деструкцию. Все мы слышали о постановке «Гамлета», где был пропущен принц датский. Такой же была бы научная пьеса субстанциализма, в которой замалчивался бы вопрос о звуке, а теория акустики передавалась бы материализму (см. нашу статью «Значение дискуссии о звуке», «Микрокосм», том V, стр. 197).

Мы симпатизируем священнику, который отрицает включение звука в число «субстанциальных сущностей». Мы верим в ФОХАТ, но вряд ли признали его голос и эманации за «сущности», хотя они и создаются электрическим столкновением атомов и отражениями, производящими и свет, и звук. Наука не признала бы наш фохат в той же степени, как и звуковые или световые сущности «субстанциальной философии»(?). Но мы во всяком случае удовлетворены тем, что фохат, как только он будет правильным образом объяснен, окажется более философичным, чем материалистические или субстанциальные теории природных сил.

Как может кто-либо, претендующий и на научное, и на психологическое мышление, говорить о душе и о духе, и помещать их на том же самом уровне, что и физические явления природы, используя при этом язык, который может быть применен только по отношению к физическим фактам! Даже профессор Бейн, «монистический АННИГИЛЯЦИОНИСТ», как его называют, признает, что «ментальные и телесные состояния являются в высшей степени контрастными».[694]