Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Хотите, я перевяжу вам рану? — спросила девушка, бледнея от страха. — Кто вы? Вы Мирослава?..

— Я Мирослава! — ответила графиня.

— Да, это вы…

— Тогда, может быть, у вас найдется горячий кофе? С утра не емши, не похмелимшись…

— Ой, а у нас нет кофе, — смутилась хозяйка. — У нас даже чая нет. А похмелиться… только бражка не очень хорошего качества. Не такого, к какому вы привыкли.

— Откуда ты знаешь, к чему я привыкла?

— Хотите, я заварю стружку коры? Она хорошо тонизирует. Хотите, дам спирт, обработать раны?

— Пожалуй, дай для начала коры. И погрызть… какой-нибудь корешок.

Юля убежала за ширму к окну, графиня подтянула повязку на разбитой ноге. Ее взгляд мутился слезой, и все вокруг казалось нереально похожим на правду в пьяном бреду. Сочетание аскетичного быта хозяев с фантастическими технологиями строительства. Графиня встала на больные ноги, чтобы потрогать руками эту мутнеющую реальность. Удивительный дом был собран из теплого полимера без гвоздя и цемента, без обоев и батарей. Поверхности были гладкими, стыки ровными, двери прятались в стенах и не имели замков, а ширмы плавно скользили между полом и потолком, позволяя менять планировку. В доме не было даже камина. Он и без камина был теплым. За соседней ширмой Мира увидела склад циновок, которые вероятно служили кроватью, и сложенный рулоном матрас. Материал оказался мягким и легким, как кокон шелкопряда. Все в точности так, как описывал Яша. Отсутствовал только главный злодей, который бил, унижал и, в конце концов, выгнал из дома академика всех наук.

За ширмой, куда убежала Юля, была собрана самодельная печь из речных камней, обмазанных глиной. Труба выходила в окно, лишенное рамы и стекол. На подоконнике сидела ворона и таращила черный глаз на графиню.

— Привет, птица! — поздоровалась с вороной графиня. Ворона поменяла ракурс и вытаращилась на гостью другим глазом. Наверно графиня удивила ворону. Наверно графиня удивилась бы меньше, если бы ворона первая поздоровалась с ней. — Ты учила ее говорить?

— Пробовала, — призналась Юля, заливая кипятком древесную стружку, — я учила, но Оскар сказал, что вороны не говорят. Только попугаи. Сара все равно очень умная птица.

— Сара Исааковна?

— Оскар так зовет всех ворон, но мне почему-то кажется, что это мальчик. В смысле, самец. Вы не разбираетесь?

— Разберемся.

— Хотите вчерашний пирог? Он не очень свежий, потому что…

— Хочу.

— …потому что здесь нет холодильника. Но ничего, съедобный. Только он не из пшеничной муки, вы не удивляйтесь. Он из зерна, похожего на рис. Вы пока поешьте, а потом я рыбу пожарю. Мы же не ждали вас… Точнее, мы, конечно, вас очень ждали…

— Съем все, что дашь, — пообещала графиня.

Ворона первая получила кусок и унесла его в клюве. Юля натянула на оконный проем занавеску и сняла с огня кипящий сосуд, пахнущий цикорием с мятой. Они устроились завтракать на циновке и пока не поели, молчали, словно попрощались вчера, и с тех пор не произошло никакого значимого события.

— Оскар скоро придет. Вот обрадуется, — сказала Юля. — Как он вас ждал!.. Он сказал, что не сдвинется с места, пока не дождется, потому что вы будете искать его в первую очередь здесь, у пещеры.

— Логично, — согласилась Мира.

— Он сказал, что вы придете за нами, когда придумаете, как нам вернуться… — Юля робко подняла глаза на графиню. — Правда?

— Хочешь назад?

— Хочу.

— Даже если память не будет соответствовать реальности?

— Мы должны были все забыть, но мы помним. Значит, наша реальность не потеряна. Вы не представляете, как Оскар вас ждал. Даже Яша ушел в город, не выдержал. Надо пойти его поискать, сообщить, что вы уже здесь. Наверно ему там плохо…

— Не надо, — сказала Мира. — Плохо будет Яше, когда я его найду.

— А почему?

— Правда, что Оська дал ему в глаз?

— Дал, — подтвердила девушка. — А вы говорили с Яшей? Вы знаете, где он?

— Нет. Но узнаю — добавлю.

— Яша просто не выдержал. Он хороший человек, но немного больной, а Оскар верит только вам. Верит как в Бога.

— Ну и где твой драчун?

— Они ушли вниз по реке смотреть сети. Обычно они возвращаются к вечеру, но сейчас не должно быть много рыбы. Тащить будет легче, вернутся раньше.

— Кто «они»?

— Живет у нас в сарае один абрек. Все время на нас ругается. За что ругается — непонятно. Язык у него странный. Мы за год не научились понимать. Когда он спокоен — немного понятно, а как ругаться начнет — говорит быстро, совсем ничего не разберешь.

— У местных другой язык? — удивилась графиня.

— Нет, не другой. Тот же русский, только говорят непонятно.

— Как интересно!

— А может не русский, но я считаю, что он относится к славянской группе языков, только слова в этом языке почему-то поменяли смысл. Может быть, где-то в городе есть переводчики, но наш абрек здесь один. Его родственники живут возле моря, а городские люди его не любят. Может быть там, в городе говорят по-русски, или хотя бы понимают. Послушайте вы его, может, вы поймете.

— Обязательно послушаю, — пообещала графиня.

— Вот… — оживилась Юля, — слышите? Идут…

Графиня заметила за занавеской две головы, прошагавшие от реки через двор. Связка рыбы шлепнулась на порог. Рыбаки прошли мимо в сторону сарая и надолго пропали. Мира пошла за ними, чтобы послушать язык, но рыбаки молчали. Молча, вытащили мешок с порошком, похожим на крупную соль. Молча, его развязали, стали черпать вещество совком и насыпать в короб. Все пространство сарая занимало сооружение, накрытое палаткой из целлофана. В углу мотался гамак. Мира подошла совсем близко. Оскар оброс кудрями и не считал нужным бриться. Со спины Мира не узнала бы его в толпе, но в этом мире не было толп, и второго Оскара не было.

Двое мужчин были исключительно молчаливы и сосредоточенны, пока абрек ни обратил внимание на женщину. Против света он не смог понять, кто она: та, что хозяйничала в доме, имела длинные волосы и юбку до пола; эта — была растрепана и в штанах. Мужчина напрягся, вытянул шею, сощурился, но ни слова не произнес на своем языке, потому что старался не опрокинуть мешок, а может, решил, что так надо. Оскар не обернулся, пока не наполнил короб. И не заметил тень, которая легла ему под ноги. Он поднял груз на плечо, развернулся к дому и замер.

Короб упал. Соль рассыпалась по полу. Рыбаку явилось видение, которое грезилось во снах. Он увидел все, чего ждал от жизни, но это опять был сон. Оскар испугался проснуться от неловкого жеста. Это был сон, виденный много раз, но каждый раз, просыпаясь, он проклинал себя за чрезмерную радость. Каждый раз все было именно так: на фоне яркого света счастливое лицо графини, и рубашка не по размеру большая, и брюки, закатанные до колен, и свежая ссадина на ноге забинтована как попало… Даже соль, рассыпанную на полу, Оскар видел во сне, и необыкновенная точность деталей каждый раз вводила его в заблуждение. Он понял, что начал сочинять сновидения, что если еще раз проснется, то разочарования не переживет. Разочарований больше не будет. Если начнется новый роман, он начнется сейчас или никогда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});