Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Разве оно имело смысл? Не ты ли меня убеждал, не искать смысла в человеческой жизни? Не ты ли мне говорил, что Человек — неразумная форма материи? Поди теперь в лес, полюбуйся на графиню и поразмысли еще раз над своим отношением к Человечеству. Когда поразмыслишь — сообщи мне об этом.

Прежде чем умереть, Мира обратила внимание на разбитое колено, из которого сочилась кровь, и на то, что ее штаны перестали быть белыми и об их внешнем виде больше можно не беспокоиться. Она заподозрила, что на ноге сломан палец. Сломан давно, поэтому и на палец можно не обращать внимание, однако колено перевязать стоит, пока вся кровь не вытекла в землю. Мира не освоила управляемого заноса, зато измазала весь салон и лишилась последней заправки, которая брала американские доллары. Все остальные деньги графиня давно истратила, карточки потеряли кредитоспособность, на разбойный налет не хватало сил, потому что заправщики на этом участке трассы давно укрепили двери и повесили решетки на окна, а потом и вовсе сбежали, закрутив за собою краны. Графиня долго мучилась, но заправить джип не смогла и поняла, что все кончено. Но то же самое озарение посещало ее достаточно регулярно, чтобы привыкнуть и перестать обращать внимание на мысли о смерти, как на испачканные штаны и сломанные пальцы. Она ждала, когда исчезнет туман, но облако все еще стояло у обочины, питая ее бессмысленной надеждой. Стояло, как распахнутые ворота среди пустыни. Графиня села за руль, чтобы исполнить управляемый занос на сухом асфальте и опять перевернула машину, только теперь поставила ее вверх колесами. Стекло разбилось, Мира выбралась на теплый мох. Торопиться было некуда, из бака вытек последний бензин.

Графиня вынула стекляшку, застрявшую в плече, и поняла, что перестала чувствовать боль. Она забылась без сновидений, спала без чувств, вокруг качались елки, макушки ходили ходуном от ветра, но внизу на подстилке из мха было тепло и уютно. Графиня мечтала спать вечно, но утром Солнце снова появилось над ее головой.

— Господи, на что я истратила жизнь? — спросила Солнце графиня и поняла, что не хочет видеть никого, ни Оскара Шутова, ни святого лика, протянувшего длань с облаков.

Графиня поняла, что глава похоронами не закончится. Ее кости сгниют у креста, не донесенного до Голгофы. Сюжетная линия плавно обтечет ее личность и двинется к новым героям. Она въехала в черновик недописанного романа, недодуманного, выброшенного на помойку, возможно, спаленного в огне, но ели зеленели вокруг, источая аромат, которым с непривычки можно было отравиться. Недопитая Густавом бутылка коньяка шлепнулась из-под сидения на потолок перевернутого автомобиля, и Мира вздрогнула. Если б она верила в знамение, возможно, настроение бы поднялось, но Мира больше не верила ни во что, поэтому подползла к машине, достала бутылку и хорошо приложилась. Тоска разбавилась огненной жидкостью. Боль, наконец, пробилась к ноге. На потолке бензобака, временно превратившемся в дно, плескались жалкие остатки бензина. Мира не представляла, как перевернуть эту груду металлолома с крыши на колесо, но точно знала, что справится. Что эта задача будет самой легкой из всех поставленных ею за прошедший год, но недостаточная для возвращения в роман, который был ей так дорог и ненавистен.

Асфальта не было видно, полотно мха, изрытое колесами автомобиля, простиралось между крепких стволов. Графиня пошла по колее, искать зеленый туман, но облако пропало. Колея оборвалась. Дверь за персонажем по имени Мирослава, наконец, захлопнулась навсегда.

— Вот, коза! — удивилась графиня. — Сколько ж раз меня сюда заносило, а я и не помню.

Она затруднилась сосчитать количество полос, продавленных покрышками. Их было определенно больше, чем надо. Простая арифметика казалась графине чрезвычайно подозрительной. Она опустилась на четвереньки, чтобы изучить обстановку. Широкая колея джипа мягко и равномерно давила мох. Та, что поуже, выкорчевывала из мха куски, словно рыла гвоздями.

— Что за ерунда? — удивилась графиня, отказываясь верить глазам. — Не может быть! Не может быть, чтобы Васька… Здесь не могло быть такой машины! Это не гоночный протектор. Я видела шипы, они совершенно другие. — Нет!!! — воскликнула она и упала, впившись пальцами в мох. — Все обман! Все!!! От начала и до конца в этой жизни обман. Этот гнилой роман все равно не дойдет до издателя. Я не позволю… потому что это не роман, а дерьмо! Настоящее дерьмо! Истинное дерьмо! Все вранье, от первой до последней буквы! Не верю! Не верю…

Когда графиня вышла к человеческому жилью, Солнце уже поднялось над лесом. За ее плечами висел рюкзак, тощий, как верблюжий горб после перехода через пустыню. По земле волочился чемодан на веревке. Кое-как отстиранные штаны еще не высохли и были закатаны выше колена, рана перевязана бинтом, использованным много раз. Из чистой одежды на графине была только рубаха размером больше необходимого, зато из прачечной. Прежде чем выйти к людям, графиня купалась в реке с поразительно чистой водой, и это придало ей сил. Она имела в руках подробный план местности, нарисованный пьяным Яшкой, но готова была идти на край света, и чуть не прошла мимо неприметного дома, сложенного из блоков, словно из детских кубиков.

Первый этаж без фундамента вырастал из земли. На плоской крыше стоял куб чердака с узкой дверью. Мира никогда не видела таких домов, только слышала от Бессонова, но не верила. В действительности же все соответствовало описанию: материал, похожий на бурый мрамор, узкая тропинка к реке. Веревки натянутые поперек двора, на которых сох кусок ткани. Неподалеку — постройка из того же конструктора, только ниже этажом, словно удивительный дом врос в землю по самый чердак. Строения не впечатляли архитектурным изыском, но графине понравилось, что их расположение идеально совпало со схемой. Река текла так, как нарисовал Яков, песчаный берег имел небольшой обрыв, и бревно, утопленное в воде, находилось на месте, потому что на нем стирали белье: привязывали веревкой, а река без мыла и мотора выполняла работу стиральной машины. Мира подошла к бревну и увидела в стремнине корзину с тряпками.

— С Богом! — сказала она себе. — Этим шагом мы открываем первую главу нового романа, который станет бестселлером, и авторами его будем мы, — сказала и постучала в открытую дверь.

— Ой! — воскликнула девушка, увидев на пороге гостью.

— Можно?

В глазах хозяйки царил растерянный ужас.

— Что случилось? На вас напали? Вас били?

Графиня вошла в холл, подпертый четырьмя колоннами, кинула багаж, опустилась на циновку у столика и закрыла руками лицо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});