Герой советского времени: история рабочего - Георгий Калиняк

Случалось по ночам выполнять неприятную, но нужную работу – хоронить однополчан. Использовали для этого большие воронки от бомб и снарядов. К утру уже нельзя было определить место захоронения. Снаряды уродовали землю до неузнаваемости.

А через несколько дней приходил приказ из штаба: забрать пирамидки[55] и установить на месте захоронения. Приказ мы выполняли, но устанавливали пирамидки приблизительно, а к утру от них не оставалось следов. Их уничтожали фашистские снаряды. Такова правда войны.

В бою нас поддерживала бригада легких танков. Эти шеститонные малютки с экипажем в два человека и маленькой пушечкой (32 мм)[56], были уязвимы для снарядов любого калибра. Они стояли позади пехоты метрах в двухстах, закопанные по башню. Немцы их не видели, но стреляли по площадям и попадали в танки.

Ночью приходил тягач вытаскивать подбитые танки. Тягач это тот же танк КВ, но без башенки. У него мощный мотор, и когда он начинал работать, то рев мотора слышали фрицы, и им казалось, что у нас происходит черт знает что. Поэтому они открывали сумасшедший артиллерийский огонь. Тягач замолкал, и наполовину уменьшалась артиллерийская суматоха. Затем тягач снова начинает вытаскивать своего младшего брата, и опять усиливают огонь немецкие батареи. А мы-то, пехота, думали, что ночью будет потише и можно будет прикрыть глаза. Это многодневное недосыпание в бою накапливает в организме усталость и сон. Вот почему, когда раненый попадает в госпиталь, он несколько дней все время спит. Его будят покушать, и он делает это с открытыми глазами, а сам спит. Ему делают перевязку, а он не видит врача и сестры – он спит, хотя и стонет от боли.

Наступает утро и ночные сумасшествия вступают в дневные права. Иногда в два-три часа ночи над полем боя появляется «старшина». Так мы называли учебный самолет У-2, который изготовлен из фанеры и перкаля. После войны этот самолет переименовали на ПО-2 по фамилии конструктора Поликарпова[57]. На этом самолете делали свои первые воздушные шаги курсанты авиационных школ.

Во время войны У-2 приспособили для ночного бомбометания и он стал легким ночным бомбардировщиком с женским экипажем. Командовали полками этих бомбардировщиков Герои Советского Союза Гризодубова и Раскова. Работали У-2 и связистами, развозя приказы армии штабам корпусов и дивизий.

Но [наш] «старшина» бомб не имеет. На нем установили мощный репродуктор, по которому экипаж передает сводку Совинформбюро. «Старшина», невидимый, тихо плывет в небе над израненной землей. Вначале передача идет на русском языке, а затем повторяется на немецком. Начинается передача – и фронт стихийно замолкает, как завороженный. А затем чары рассеиваются, и огонь на земле начинает бушевать с новой силой.

Через двенадцать дней нас сменяет другая часть. От полка в две с лишним тысячи человек осталось триста, это если считать солдат и офицеров тыловых подразделений.

В нашем взводе погибли Петренко, Марков, не вернулся из разведки Попов. Были и другие потери. Но жертвы были не напрасны. Мы измотали немецкие дивизии, и штурм Ленинграда не состоялся. К тому же мы не позволили немцам перебросить войска на Курскую дугу, где шло величайшее танковое сражение Второй мировой войны.

В бою я все время присматривался – не встречу ли Лешу Ямщикова. Но не увидел его ни живого, ни мертвого. Прости мне, Леша, что я не нашел тебя.

Полк выходит из боя. Начал выходить утром с первыми проблесками зари. Для расквартирования полку определено место на правом берегу Невы километрах в двенадцати от передовой. Штаб полка и некоторые подразделения уже на месте.

А у Арбузово продолжают выходить остальные солдаты. Вот идет группа из 37 человек. Все грязные, обросшие бородами, с потухшими глазами и пожелтевшими лицами. Это идет первый батальон, который ведет командир третьей роты, оставшийся в строю. Перед боем батальон насчитывал около четырехсот человек. Идет взвод ПТР. Четыре человека и два противотанковых ружья. Вот и весь взвод.

И когда они подойдут к расположению полка, их внимательно будет рассматривать старшина роты автоматчиков, рота которого пришла уже на место. Старшина высматривает свою подругу Анечку, что с ней? Он знает, что она может появиться только с третьим батальоном, но все равно провожает взглядом каждого солдата. Медленно, молчаливо идут измотанные боем солдаты.

И наконец появляется третий батальон. Они сразу увидели друг друга, и лица их расцветают приветственными улыбками и молодеют. И этот бой окончен для них удачно. Рядом со старшиной стоит беленькая, с фарфоровым личиком Ниночка из санчасти полка. Она никого и ничего не ждет, но все-таки на что-то надеется.

На восьмой день боя весь полк узнал: убит комиссар полка. Это была убита ее первая коротенькая любовь. Еще прошло мало времени, чтобы могли зарубцеваться раны сердца. Она знает, что стоит напрасно, но одной Ниночке мучительно, а на людях не так тоскливо, и горе не так терзает ее душу. И все ей кажется, что свершится чудо.

Но смерть не ошибалась фамилией. Так и идут рядом: любовь, война и смерть. Получив пополнение, наш корпус (30-й гвардейский) девятнадцатого сентября был снова в бою, но уже левее Арбузово. Корпус наступал на Синявинские высоты, которые до пятидесяти метров поднимались над лежащей перед ней равниной.

Перед высотами простиралась абсолютно ровная, безлесная, частично заболоченная местность, которую фашисты просматривали на глубину около десяти километров. Беда усугублялась тем, что наша пехота не могла закопаться – мешала болотная вода. Артиллерия противника методически уничтожала все живое на этой болотине, которая была розовая от крови наших солдат. Еще в 1983 году на этом болоте была найдена медицинская сестра. Она как живая плавала в этой торфяной жиже. Время и смерть не изуродовали девушку. Сколько погибло там людей – трудно сказать.

Синявинские высоты нашим корпусом были взяты. Был освобожден и поселок Синявино. В этих боях мы потеряли командира взвода лейтенанта Полетаева. Он был душевный человек и хороший командир. В землянку, где находился командир и четверо солдат, попал тяжелый снаряд, и наши товарищи погибли без мучений. Был убит боец нашего взвода Носков, который мечтал после войны приехать в родной колхоз и покрасоваться наградами перед девушками. Был ранен Захарченко.

После Синявинских высот полк обосновался в Углово, среди лесистых холмов. Там мы учились штурмовать высоты и пополнялись. Предстояли новые бои. Солдатское радио утверждало, что будем воевать под Пулково.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});