Герой советского времени: история рабочего - Георгий Калиняк

Оказалось, это был чудом уцелевший подвал стоявшего здесь когда-то дома. Вот все, что осталось от Арбузово…

…Восьмого сентября 1941 года немцы захватили Шлиссельбург. Ленинград был полностью отрезан от страны. Москва потребовала прорвать блокаду. Командующий Ленинградским фронтом генерал-лейтенант Хозин видел бесперспективность этого требования и обоснованно возражал. Фронт не имел ни людских, ни материальных средств для осуществления этой задачи. Мнение командующего разделял генерал Воронов, представитель ставки Верховного командования в Ленинграде, будущий главный маршал артиллерии. Но пришлось подчиниться Москве.

Местом прорыва немецкой обороны было намечено побережье Невы у деревни Арбузово. Наш десант сумел захватить плацдарм по фронту около двух километров и в глубину до 600 метров. Развить первый успех не удалось. Хотя подбрасывались подкрепления с правого берега Невы. Но подкрепления текли тоненькой струйкой. Из пяти лодок к левому берегу добиралась только одна. Захваченный кусок земли стал называться Невским Пятачком. Деревня Арбузово переходила из рук в руки, но закрепиться нашим войскам там не удалось.

Были сформированы три коммунистических полка и брошены на Невский Пятачок. Первый коммунистический полк вступил в бой 10 ноября. К 15 ноября в первом батальоне этого полка из трехсот человек осталось семь солдат, во втором – 12 человек и в третьем – 15 бойцов. Такие же потери были во втором и третьем коммунистическом полках. Вот такие ожесточенные бои шли на Невском Пятачке. На него в час немцы обрушивали 200 снарядов и мин. На каждый метр земли, занятой нашими войсками, приходилось в минуту 25 пуль.

Когда по Неве пошел лед, оборвалась последняя ниточка, связывавшая два берега. Напрасно на Невском Пятачке выставляли щиты с просьбой: «Товарищи, помогите». Помочь не было никакой возможности, и наш десант погиб. Эта операция и не могла быть успешной. Фактически в бою была одна дивизия, вступавшая в сражение частично[53], и ее фашисты перемалывали артиллерией и самолетами. Но эти бои оттянули на себя пять немецких дивизий, авиацию и артиллерию фашистов, и намечавшийся штурм Ленинграда не состоялся.

Летом сорок второго года опять шли продолжительные бои в районе Невского Пятачка, но успеха не принесли.

И только в январе 1943 года, когда через замерзшую Неву в атаку пошли сразу четыре дивизии, и одновременно ударил Волховский фронт, блокада, наконец, была прорвана.

На этом Невском Пятачке земля перемешана с железом и костями наших солдат. Двести тысяч советских людей сложили тут свои головы.

Друг и товарищ! Если забросит тебя судьба на этот священный кусочек земли, сними шапку и молча помяни тех, кто лежит здесь, не дожив до Победы. Кто никогда не узнает, что возродились из пепла сотни городов и тысячи сел, исчезнувших в пламени войны. Они, лежащие здесь, [не узнают], что социализм объединяет уже десятки стран, что расщеплен атом и распаханы миллионы гектар целинных земель.

Лежащие здесь не узнают, что первый человек, поднявшийся в космос, был советский человек, что Сибирь дает стране миллионы тонн нефти и миллиарды кубометров газа, как не узнают о том, что за десять лет построен БАМ. Павшие на Невском Пятачке, своей кровью и жизнью защитившие нас, никогда не испытают великой любви к женщине и не будут пестовать своих детей и внуков. Они не узнают о том, что после Победы на ленинградских площадях будут повешены изверги палачи – генералы и офицеры фашистов. Как не узнают о том, что пришел День Победы, в светлый солнечный майский день 1945 года.

Друг и товарищ! Если будет у тебя руках букет цветов или просто зеленая ветка, почти память павших здесь отцов, братьев, сестер – положи это скромное приношение на первый попавшийся холмик. Пусть часть твоего сердца навсегда останется тут. Пусть твоя память сохранит этот пятачок земли и все, что таят ее молчаливые недра.

В сводках Совинформбюро наши бои под Арбузово именовались боями местного значения. Такой бой – один из видов кровопролитных боев. Это, пожалуй, самый свирепый вид боя. Все сражение происходит на сравнительно небольшом участке, который за месяцы неподвижности фронта изучен до последнего куста. В таких боях все гремит и клокочет, как в огромном котле.

Вздымаются черные фонтаны из дыма и земли от разорвавшихся тяжелых снарядов. Металлически лязгают стодвадцатимиллиметровые мины. По-щенячьи вякают шестиствольные немецкие минометы. Громыхает дивизионная артиллерия. Иногда возникает все заглушающий гром наших «катюш», когда одновременно в сторону немецких позиций летят несколько сот снарядов с огненными хвостами, а затем у фашистов раздаются мощные взрывы, от которых земля колышется и у наших траншей. Земля перепахивается и перемалывается железом и взрывчаткой день и ночь. В таких боях идет ежедневное, ежечасное истребление живой силы и техники воюющих сторон, авиации и артиллерии. Но если посмотреть со стороны на это поле боя, то особенного ничего не увидишь, кроме взрывов, воронок; да кое-где торчат башни закопанных танков и колья. А людей нет. Все, что осталось от солдатского братства, тщательно прячется в любых укрытиях. Только иногда пробежит связист или пройдет солдат, который тащит раненого однополчанина. Это еще больше подчеркивает пустынность израненной земли.

В штабе немецкого полка решают проверить это безлюдье у русских. Собирается десятка четыре еще не добитых фрицев; подогреваемые шнапсом и треском автоматов, [они] начинают атаку. И тут передний край русских оживает. Над этой мертвой землей гремит рельс, подымая тревогу. Решительно застучали пулеметы. Зло заливаются автоматы. Из глубины нашей обороны, завывая, несутся снаряды. Атака фашистов захлебывается в крови. Уцелевшие фрицы скрываются в своих траншеях. Эта атака немцев ничего им не давала и ничто не решала. Но нужно было отчитаться перед высшим командованием за активность пехоты.

Это вам, фрицы, не сорок первый год, когда мы с пятью патронами и штыками наперевес, с еще не до конца растерянной верой в пролетарскую солидарность шли на ваши пулеметы и автоматы.

Вспоминаю: ночью мы копали траншею. Противник заметил движение и начал бить дивизионом по площади, где мы работали. Снаряды с воем, выворачивающим нутро, ложились вокруг нас. Нужно было где-то укрыться, а укрытий поблизости не было. И тогда мы кинулись к подбитому танку, который стоял на нейтральной полосе метрах в семидесяти. Под танком была вырыта приличная нора, в которой мы спасались от смерти. Вот и теперь, оказавшись в надежном укрытии, мы со стороны могли наблюдать, как бушует безумство [смерти] на месте нашей работы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});