Слишком много клиентов (сборник) - Рекс Стаут

– Вы думаете, я буду и дальше сидеть тут и слушать эту вашу чушь?

– Думаю, будете. Вы уже прекрасно поняли, почему я говорил о срочности. – Он разогнул второй палец: – Вопрос второй. Да, вы могли знать о том, что Йигер будет один. Мисс Макги утверждает, что никому не говорила о назначенном на девять свидании. Другого ответа и ожидать не приходится, если она сказала о нем вам. – Еще один палец разогнулся. – И третий вопрос. Когда я впервые спросил себя, есть ли у вас мотив, то ничего не знал, но теперь я знаю. Я навел справки по телефону. О, уверяю вас, очень осторожно. И миссис Йигер вчера вечером провела около часа в этом самом кресле, где сейчас сидите вы, и многое мне порассказала. Все пять лет, что Йигер занимал пост вице-президента, он представлял собой серьезную угрозу для вас, как главы корпорации. А в прошлом году эта угроза стала особенно зловещей и неотвратимой. Вы могли рассчитывать самое большее на пост председателя совета директоров, да и то вряд ли, то есть были бы отстранены от реального руководства. Между тем за десять лет вы привыкли контролировать все, что происходит в компании, и такая перспектива для вас непереносима. Тут вы ничего не сможете возразить, поскольку это известно слишком многим.

Вульф уронил руку на стол.

– Но вовсе не мотив занимал меня больше всего, когда вы с мисс Макги двадцать четыре часа назад покинули эту комнату. Мотив, как бы глубоко он ни таился, можно выявить. Проблема была в ключах. Вы явно позаимствовали ключи у мисс Макги не в прошлое воскресенье, а раньше, сделали дубликаты, после чего вернули ей оригиналы. Доказать это ни за что не удалось бы, будь это обыкновенные ключи. Однако ключи от цилиндровых замков очень приметны, их не так много. И я решил попытать удачи. Я снабдил трех человек, к помощи которых иногда прибегаю, копиями вашей фотографии и дубликатами ключей, полученных вчера от мисс Макги. Им было велено обойти слесарные мастерские, причем начать с тех, что находятся поблизости от вашего дома и конторы. Менее часа тому назад, как раз перед тем, как я вам позвонил, сообщение мистера Сола Пензера превратило предположение в факт. Это, безусловно, кульминационный пункт моего сообщения. – Он нажал на кнопку на своем столе. – Отсюда и срочность.

Вульф перевел взгляд на дверь. Вошли Сол и Артур Уэнгер. Приблизившись к столу Вульфа, они повернулись лицом к Эйкену.

– Это мистер Артур Уэнгер. Вы узнаете его?

Эйкен уставился на Уэнгера, потом, так же в упор, посмотрел на Вульфа.

– Нет, – буркнул он. – Я никогда его не видел.

– Мистер Уэнгер, это мистер Бенедикт Эйкен. Вы его узнаете?

Слесарь кивнул:

– Я его еще по фотографии узнал. Он самый.

– Где и когда вы его видели?

– Он приходил ко мне в мастерскую на прошлой неделе, заказывал дубликаты с парочки ключей от цилиндровых замков. Ждал, пока я сделаю. Кажется, в среду, но, может, и во вторник. Врет он, что никогда меня не видел.

– Вы уверены?

– Да точно. Люди, они как ключи: вроде и похожи, а все-таки разные. В лицах я понимаю меньше, чем в ключах, но примечаю достаточно. Смотрю на ключи, но и на лица тоже поглядываю.

– Похвальная привычка. Пока все, сэр, но я был бы вам очень признателен, если бы вы уделили нам еще час вашего времени.

– Я же сказал – я готов.

– Знаю. Благодарю вас.

Тут Сол тронул Уэнгера за рукав, и они вышли. В коридоре повернули налево, в сторону кухни. Вскоре после звонка Сола Фриц приступил к приготовлению запеканки из курятины с трюфелями под слоем куриных фрикаделек, чтобы подать ее на обед, и она уже подходила в духовке.

Вульф откинулся на спинку кресла, обхватил пальцами подлокотники и объявил:

– Мисс Макги, мистер Эйкен обречен. Однажды вы перенесли свою преданность с мистера Йигера на него. Теперь вам впору перенести ее на себя. Вы попали в переплет. Если его будут судить, вам придется выступить свидетелем. Показав под присягой, что не давали ему ключей и не говорили о свидании, назначенном на девять вечера в воскресенье, вы совершите лжесвидетельство, которое нетрудно будет доказать. Больше и хуже того: вас могут привлечь к ответственности за соучастие в убийстве. Вы снабдили его ключами, с которых он сделал дубликаты, чтобы с их помощью проникнуть в дом и убить человека. Вы помогли ему без особого риска подобраться к Йигеру в тот момент, когда тот наверняка будет один, потому что назначили вашему боссу свидание на девять часов…

– Я не назначала! – Голос ее опять взлетел слишком высоко. – Это было наше обычное время! А мистеру Эйкену я сказала только потому, что…

– Придержите язык!

Разъяренный Эйкен вскочил и встал перед ней.

– Вы уже однажды попались на его удочку. Теперь он снова ее закидывает. Мы уходим. Я ухожу, и вы уходите со мной!

Я поднялся. Если бы она встала из кресла, я преградил бы им путь к двери, но она осталась сидеть. Джулия Макги запрокинула голову, чтобы смотреть Эйкену прямо в глаза, и я никогда не видел такого каменного лица, как у нее.

– Вы дурак, – изрекла она. И такого ледяного голоса я никогда не слышал. – Неумелый старый дурак. Я подозревала, что это вы его убили, но не хотела верить. Если бы у вас были хоть какие-то мозги… Да не стойте вы тут и не сверлите меня глазами!

Тем не менее он продолжал маячить перед ней, и она развернула свое кресло к Вульфу.

– Да, он взял мои ключи. Сказал, что хочет посмотреть на комнату. Держал их у себя два дня. И да, я сказала ему, что собираюсь туда в воскресенье, в девять вечера. Я обещала держать его в курсе. Держать в курсе! Вот дура-то. – Ее голос оставался ледяным, но в нем появились нотки горечи. – Боже мой, какая же дура…

Вульф покачал головой:

– Вы несправедливы к себе, мисс Макги. Вы не дура. Скорее, гарпия или ламия[11]. Я не в осуждение говорю, просто пытаюсь классифицировать. Фу! – Он обратился к Эйкену: – Итак, что сделано, то сделано. Вопрос, как поступить дальше.

Эйкен вернулся в красное кожаное кресло. Уперши кулаки в колени и стиснув зубы, он изо всех сил притворялся, будто не выбит из седла, но сам прекрасно понимал, что раздавлен. После того как Вульф продиктовал мне черновик заявления, я, предвидя последствия, достал из ящика свой «марли», зарядил и сунул в карман, но теперь понял, что он не понадобится. Я сел.

– Я в затруднительном положении, – сознался Вульф Эйкену. – Самым простым и безопасным выходом было бы позвонить в полицию мистеру Кремеру, попросить его приехать и забрать вас. Но соглашение, заключенное с вашей корпорацией, обязывает меня делать все возможное для защиты ее интересов и репутации и запрещает разглашать факты, способные подорвать ее престиж, если меня не вынудят к тому законный долг гражданина и лицензированного частного детектива. Это почти дословная цитата. Разумеется, нельзя утаить тот факт, что президент корпорации убил ее вице-президента. Подобная возможность даже не обсуждается. Вы обречены. Улики, которыми я располагаю и которые еще соберет полиция, сделают ваше положение безнадежным.

Он выдвинул ящик и достал бумагу.

– Тем не менее в наших силах не допустить того, чтобы существование пресловутой комнаты и связь с ней Йигера стали достоянием общественности. А это и было главной вашей заботой, когда вы пришли сюда во вторник вечером. Сомневаюсь, чтобы это по-прежнему заботило вас, но меня заботит. Я бы хотел по возможности выполнить свои обязательства и потому заготовил черновик признания, который предлагаю вам подписать. Я его зачитаю. – Он взял со стола листок и прочитал:

Я, Бенедикт Эйкен, делаю и заверяю своей подписью это заявление, потому что Ниро Вульф разъяснил мне, что нет никакой надежды скрыть совершенное мною злодеяние. Но я поступаю так по доброй воле и руководствуясь собственным выбором, под давлением обстоятельств, а не Ниро Вульфа. В ночь на 8 мая 1960 года я убил Томаса Дж. Йигера выстрелом в голову. Я привез его тело на Западную Восемьдесят вторую улицу на Манхэттене, опустил в траншею и накрыл куском брезента, который там нашел, чтобы тело не сразу обнаружили. Я убил Томаса Дж. Йигера, чтобы он не заменил меня на посту президента корпорации «Континентальные пластики» и таким образом не отрешил от руководства корпорацией. Поскольку я отвечал за деятельность и развитие корпорации последние десять лет, подобная перспектива была для меня непереносима. Я полагаю, что Йигер заслужил свою участь, и не испытываю никакого сожаления и раскаяния в содеянном.

Вульф откинулся назад.

– Я не упомянул о Марии Перес, так как это несущественно в данном случае и потребовало бы пространных объяснений. Кроме того, нет опасности, что к ответственности за ее смерть привлекут невиновного. Полиция разберется с этим рано или поздно, как и с другими нераскрытыми преступлениями. Вы, разумеется, можете предложить изменения. Например, если вы испытываете сожаление или раскаяние и хотите заявить об этом, то я не возражаю. – Он поднял листок и помахал им в воздухе. – Само собой, в таком виде, отпечатанный на моей машинке, документ никуда не годится. Заявление такого рода должно быть написано собственноручно, так что я предлагаю вам переписать его от руки на листе белой бумаги и поставить под ним свою подпись и дату. Здесь и сейчас. А также написать от руки на конверте мой адрес и приклеить почтовую марку. Мистер Пензер опустит конверт в почтовый ящик неподалеку от вашего дома. Когда он позвонит мне и скажет, что письмо опущено, вы будете свободны и сможете делать что сочтете нужным. – Он обратился ко мне: – Есть шанс, что письмо доставят сегодня, Арчи?