Слишком много клиентов (сборник) - Рекс Стаут

Если кто думает, что в учреждениях, стоящих на страже правопорядка, телефоны-автоматы не прослушиваются, пусть остается при своем заблуждении. У меня иное мнение на сей счет. Так что, дозвонившись до Вульфа и сказав ему, где нахожусь, я повел разговор очень осторожно. Сообщил о встрече со Стеббинсом, довел до сведения босса, что Кремер и окружная прокуратура, как обычно, считают, будто я утаиваю информацию, которую они имеют право знать, хотя, как прекрасно понимает Вульф, это чистый абсурд.

В ответ я услышал, что босс уже знает о моей встрече со Стеббинсом. Ему звонила миссис Йигер, он попросил ее приехать, и они все обсудили. Не велеть ли Фрицу время от времени разогревать тушеные почки? Не стоит, отозвался я, посижу на диете.

В конце концов, без четверти час, меня отпустили. Когда я добрался домой, свет уже нигде не горел и никакой записки с указаниями у себя на столе я не обнаружил.

Подзаправившись хлебом, осетриной и сыром и узнав из «Таймс», что окружной прокурор питает надежду в скором времени доложить о подвижках в расследовании убийства Йигера, я потащился к себе наверх. Много лет назад я поклялся своему дантисту никогда не ложиться спать, не почистив зубы, но в ту ночь нарушил клятву.

Поскольку все свои поручения я выполнил, а новых не получил и мечтал хорошенько отоспаться, наверстав упущенное, то не стал заводить будильник. Когда наутро я продрал глаза, часы показывали 9.38. Вульф, вероятно, уже позавтракал и отправился наверх, к орхидеям.

Поваляться в постели еще минут десять мне не повредило бы, но поскольку я терпеть не могу мчаться по делам, сражаясь с застящей взгляд, как туман, утренней сонливостью, то собрал волю в кулак и согнал себя с постели.

В 10.17 я вошел в кухню, пожелал Фрицу доброго утра и получил свой апельсиновый сок. В 10.56 допил вторую чашку кофе, поблагодарил Фрица за бекон и омлет с абрикосами и отправился в кабинет разбирать почту.

Спустился лифт, в кабинет вошел Вульф, пожелал мне «доброго утра» и поинтересовался, не было ли письма от Хьюитта по поводу ликасты нежнейшей. Верен себе. Раз я здесь, значит, меня не упрятали в каталажку, как важного свидетеля. Не побеспокоил его до одиннадцати – не имею, стало быть, никакой срочной информации. Мог бы, по крайней мере, поинтересоваться, долго ли меня мурыжили правоохранители. Вскрывая очередной конверт, я ответил, что от Хьюитта ничего нет.

– Сколько продержали? – спросил наконец он.

– Всего три часа после того, как я звонил вам. Домой добрался в начале второго.

– Нелегко пришлось, наверно?

– Были моменты… Я отказался подписать протокол.

– Неглупый ход. Приемлемо. Миссис Йигер рассказала мне о твоей импровизации перед мистером Стеббинсом. На нее этот номер произвел сильнейшее впечатление. Приемлемо.

Два «приемлемо» в одном разговоре – это рекорд.

– Ничего особенного, – поскромничал я. – Всего лишь присущие мне здравый смысл и осмотрительность. Выбор был невелик: или воспользоваться ими, или застрелить его.

Я подал ему почту.

– Будут указания?

– Нет. Выжидаем.

Он нажал на кнопку, дал один длинный и один короткий звонок, вызывая Фрица с пивом, и занялся почтой. Я сел, зевнул, достал блокнот, готовясь отвечать на письма.

Зазвонил телефон. Лон Коэн интересовался, приятно ли я провел вечер в окружной прокуратуре и как это меня освободили под залог среди ночи. Я ответил, что подозреваемых в убийстве под залог не выпускают, так что я просто выпрыгнул в окно и теперь нахожусь в бегах.

Когда я повесил трубку, Вульф уже был готов диктовать, но не успел я повернуть кресло и взять блокнот, как телефон ожил снова. Это был Сол Пензер. Он хотел говорить с Вульфом. Поскольку Вульф не сделал мне знака уйти, я остался и все слышал.

– Доброе утро, Сол.

– Доброе утро, сэр. Нашел. Верняк.

– Точно?

– Да, сэр. Мастерская на Семьдесят седьмой улице, около Первой авеню. Дом триста шестьдесят два, Восточная Семьдесят седьмая улица. Зовут Артур Уэнгер. – Сол повторил имя по буквам. – Узнал его по фотографиям. Он уверен. День точно не помнит, но на прошлой неделе, то ли вторник, то ли среда, утром. Я в телефонной будке за углом.

– Приемлемо. Он нужен мне здесь, чем скорее, тем лучше.

– Боюсь, не захочет ехать. Он один в мастерской. Десять долларов, возможно, решили бы вопрос, но вы же знаете, как это бывает: его же спросят, давали ли ему деньги.

– Не спросят. А если спросят, значит, плохи мои дела. Дай сколько угодно: десять, двадцать, пятьдесят долларов – неважно. Когда ты его привезешь?

– Через полчаса.

– Приемлемо. Жду.

Они положили трубки. Вульф взглянул на часы и распорядился:

– Вызови мистера Эйкена.

Я набрал номер «Континентальных пластиков». Мистер Эйкен на совещании, беспокоить его не разрешается. Я услышал это сначала от женщины, которая разговаривала со мной довольно вежливо, а потом от мужчины, явно считавшего, что и его беспокоить никак нельзя.

Единственное, чего мне удалось добиться, это обещания передать сообщение мистеру Эйкену не позднее чем через пятнадцать минут. Я был краток и велел передать: «Позвоните Ниро Вульфу срочно».

Через девять минут раздался телефонный звонок, и вежливый женский голос попросил соединить с мистером Вульфом. Я таких вещей никому не спускаю – не спустил бы, даже если бы звонили от президента не какой-то там корпорации, а Соединенных Штатов. Поэтому в ответ я потребовал соединить меня с мистером Эйкеном, и она не стала упираться. Через минуту он отозвался, и я сделал знак Вульфу взять трубку.

– Мистер Эйкен? Ниро Вульф. Мне нужно кое-что вам сообщить. Дело не терпит отлагательств. Нет, не по телефону. Вы можете приехать вместе с мисс Макги без четверти двенадцать?

– Нет, мне это неудобно. А не может ваше дело подождать до обеденного перерыва?

– Это нежелательно. Иногда удобством следует жертвовать необходимости. Промедление было бы опасно.

– Черт возьми, я… – Пауза. – Вы сказали, с мисс Макги?

– Да, ее присутствие крайне желательно.

– Не знаю. – Пауза. – Хорошо. Мы приедем.

Вульф положил трубку. Прочистил горло.

– Бери блокнот, Арчи. Это будет не письмо – черновик заявления. Не для отправки по почте.

Глава шестнадцатая

На стене кабинета Вульфа, справа, как войдешь, висит картина, изображающая водопад, небольшая, четырнадцать на семнадцать дюймов. Ее центр примерно на дюйм ниже уровня моего взгляда, но мой рост около шести футов. Картина сделана на заказ.

В нише в глубине прихожей имеется деревянная дверка на петлях. Откройте ее – и увидите обратную сторону той самой картины, но только сквозь нее просматривается наш кабинет. В двадцать минут первого именно это проделал мистер Артур Уэнгер из дома номер 362 по Восточной Семьдесят седьмой улице, костлявый субъект за пятьдесят, лопоухий и лысоватый, доставленный Солом Пензером даже раньше предписанного получаса. Ближайшими к Уэнгеру объектами в комнате являлись красное кожаное кресло и сидящий в нем мистер Бенедикт Эйкен.

Меня не было в прихожей рядом с Уэнгером, рядом с ним находился Сол. Мы с Вульфом сидели за своими столами в кабинете. Джулия Макги расположилась в желтом кресле лицом к Вульфу. Он говорил:

– …но прежде, чем ознакомить вас со своими выводами, я должен рассказать, как пришел к ним. Когда во вторник вечером вы спросили меня, как определить, честно ли я выполняю свои обязательства по договору, я предложил руководствоваться здравым смыслом и добросовестностью. Вы сможете обо всем судить объективно, если будете знать, как я шел к своему решению. Откровенно говоря, я и сам не до конца уверен. Знаю только, что в подобных обстоятельствах… Да, Сол?

Пензер стоял в дверях:

– Один в один, мистер Вульф.

– Очень хорошо. Я посмотрю попозже, – кивнул Вульф и продолжил, обращаясь к Эйкену: – В подобных обстоятельствах у меня не было другого выхода. Как я вам уже говорил, только одно позволит положить конец полицейскому расследованию убийства – приемлемое решение, не связанное с комнатой. Никогда еще я не брался за дело, которое выглядело бы таким бесперспективным. Я и впрямь находил его безнадежным, поскольку знал, что Йигера убили в той самой комнате.

– Вы не знали об этом, пока вчера не подловили мисс Макги, – резко возразил Эйкен.

– Напротив, я знал об этом гораздо раньше, еще во вторник днем, когда мистер Гудвин пересказал мне свой разговор с четой Перес, управляющим и его женой. В воскресенье, в полночь, мистер Перес поднялся наверх с заказанным Йигером угощением и обнаружил там труп. Супруги Перес вынесли его из дома и опустили в траншею.

– Они в этом признались?

– Им пришлось. Альтернатива, предложенная мистером Гудвином, была куда хуже.

– Значит, они его и убили. Это же очевидно. Они убили.

Вульф покачал головой: