Дядя самых честных правил 4 (СИ) - Горбов Александр Михайлович

— Всё, уходим. Дело сделано.

Усадьбу мы покинули без приключений и уже под утро вернулись в село, где нас ждали экипажи. За всё время пути Сен-Жермен не перекинулся со мной ни словом. И только прощаясь, он пожал мне руку и заявил:

— Книги по алхимии я вышлю, как и обещал.

— Благодарю, граф. Надеюсь, мы расстаёмся с вами не врагами.

Он рассмеялся.

— Сударь, вы слишком молоды, чтобы быть моим врагом. Вот лет через сто, сто пятьдесят можно будет посмотреть. Да и то, такие редкие Таланты должны дружить, а не делить глупые бумаги. Будете в Париже, обязательно заезжайте ко мне. Я хотел бы задать вам пару теоретических вопросов по некромантии.

На этом мы и расстались. Граф отправился в сторону Москвы и, полагаю, сразу же во Францию. А мы с Кижом — прямиком в Злобино. Если кто-нибудь ещё попробует меня задержать, честное слово, убью на месте.

Глава 23

Ось, планы и письма

Увы, нам пришлось остановиться во Владимире — в моём дормезе сломалась задняя ось. Вроде банальная неприятность, однако я не на шутку разозлился. Да сколько можно⁈ Мне домой надо, а тут то одно, то другое. Теперь искать где чинить, ждать, когда отремонтируют.

Мне пришлось залезть под дормез и соединить сломанную ось «времянкой», закрепив конструкцию Знаками. Медленным ходом мы с трудом доползли до единственной в городе каретной мастерской.

— Починим, барин, — мастер, сухонький мужичонка с хитрым прищуром, дёрнул себя за клочковатую бороду, — не сумлевайтесь, обязательно починим. Через неделю готово будет.

— Сколько? Неделя⁈

— Никак не меньше, барин, — мужичок вздохнул, — ежели по уму делать.

— Да ты с ума сошёл! Ось за час поменять можно, если не сильно торопиться.

— За час, барин, только Филимон мог, да и то с помощниками. А у меня всего двое подмастерьев да заказов много, инструмент, чтоб его, старый да худой. Не-е-е, точно говорю, неделя, ежели за срочность доплатите.

— Где, говоришь, этот твой Филимон?

Мужичок покосился на меня с некоторым недоумением.

— Филька-то? Дык помер он, барин. Годка три как помер.

— Мне без разницы, жив он или нет, я тебя спрашиваю, где он.

— На кладбище, барин, где ж ему ещё быть. Как помер, так и схоронили, по-людски, значитца.

— Ну, пойдём, как тебя там.

— Агафон я, барин.

— Пойдём, Агафон.

— Кудась?

— На кладбище.

— З-з-з-зачем?

— Я, братец Агафон, некромант. Сейчас выкопаем твоего Филимона, я его подниму, он и починит дормез. Коли у вас все безрукие, придётся покойника потревожить.

Округлившиеся глаза Агафона забегали в разные стороны. Испуганный взгляд мужичка остановился на Киже, но тот ухмыльнулся, показав зубы. Взгляд прыгнул дальше и зацепился за денщика. Васька часто закивал:

— Ты не сумлевайся, барин всё как надо сделает. Подымет, а потом обратно в могилку уложит. Константин Платонович — мастер. Бакалавр!

Последнее слово окончательно добило Агафона. Он бухнулся на колени, принялся креститься и завывать.

— Барин, помилуйте! Не надо Филимона поднимать! Сам всё сделаю, копейки с вас не возьму. Только не поднимайте, умоляю! Сейчас помощников позову, только не надо Филимона. Серчать он будет сильно! Рука у него тяжёлая, пришибить может. А у меня детушки малые, сиротами останутся. Не погубите, отец родной! Всю жизнь за вас молиться буду!

— Цыц! Быстро взял ноги в руки и пошёл чинить карету. Если через два часа не исправишь — подниму Филимона. А если сбежишь, я ему твой след укажу.

За два часа я успел отобедать в трактире, осмотреть старинный Успенский собор и полюбоваться видом на Клязьму. А когда вернулся в каретную мастерскую, дормез стоял как новенький.

— Вот, барин, — замельтешил вокруг меня Агафон, — готово всё. Я вам, барин, ещё ступеньку приделал, чтобы вам, значитца, в карету удобнее было залазить. Вы не подумайте, всё как надо, сто лет продержится.

— Можешь, когда хочешь, — я улыбнулся, — стимула просто не хватало. Вот, держи за труды.

Я дал ему двадцать рублей серебром.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да что вы, барин, я же от всей души, — Агафон притворно поотнекивался, но деньги взял сразу.

Но мне он уже стал неинтересен. Я махнул Кижу, и мы поехали дальше, на юг от Владимира, по плохой, но самой короткой дороге.

* * *

Дормез трясся по ухабам, до дома оставалось совсем немного, а меня принялся грызть второй фундаментальный русский вопрос — что делать? В смысле, как жить дальше и на что направить силы.

Главное моё желание, чтобы всякие Шуваловы, Голицыны и прочие могучие дядьки обходили меня стороной, не тянули в свои хитрые комбинации и интриги. Для этого есть только один способ — самому набрать вес, не меньший, чем у них. И способов для этого не так уж и много.

От армейской карьеры я отказался. Война закончилась, а тянуть лямку по гарнизонам я не желаю. Думаю, по старой доброй традиции чуть позже будем воевать с Турцией. Но, честно говоря, это ещё хуже. Пусть там юг, тепло и фрукты, но и дикие окраины, страшный медвежий угол, где нет ничего интересного.

К тому же в армии есть ещё одна трудность. Я не смогу там внедрить ничего нового. Тот же мой боевой треножник армейские офицеры приняли в штыки. А бегать до старости заряжать пушки — не по мне.

В качестве альтернативы я мог бы выбрать карьеру в Тайной канцелярии. Стоило только попросить Шувалова, намекнуть, что смогу делать то же, что и дядя, как высокий чин был бы обеспечен. Но поступить так, значит, навсегда стать пугалом в дворянской среде. Боятся служащих Тайной канцелярии, очень боятся. Лишний раз в гости не позовут, чтобы не рисковать положением за неосторожно сказанное слово. Да и допрашивать мертвяков мне неинтересно.

В результате остаётся последний способ: наращивать финансовое и промышленное влияние. Создать массовое производство лошадей и другого транспорта. Заодно подумать над военными, только не для армии, а для опричников других родов. Там на оружие смотрят с точки зрения полезности, а не «честного боя». А рынок для таких новинок здесь огромнейший.

Торговать, конечно, придётся через вторые руки. Считается, что это низкое занятие, недостойное дворянина. Но к именитым купцам идти не следует — эти жулики обуют, только в путь. Буду выращивать своих «придворных» торговцев. Возьму того же хитрюгу-коробейника из Меленок, поставлю ему Знак, чтобы даже не думал обманывать, и пусть занимается.

Да, кстати, надо не забыть и про своих опричников. Нанимать огромную толпу я не буду, а вот всякими маготехническими приспособлениями надо их усилить. Где-то у меня даже были наброски, что можно сделать.

Меня чуть не подбросило на сиденье от стукнувшей в голову мысли. Связь! Вот бы придумать им переговорное магомеханическое устройство. Помню ведь, как во время операции на хрустальном заводе было сложно координироваться.

Я хлопнул себя по лбу. Дурак! Связь нужна не только моей боевой бригаде, но и в принципе. Ты искал, как приобрести вес? Сделай телеграф! Только никакого электричества, никаких проводов, радио и прочей физики — нет сейчас базы, чтобы всё это сделать. А вот передача сигнала через эфир вполне возможна. Да, наверняка. Обычные деланные маги в этом направлении даже не думают, и можно застолбить за собой ноу-хау. Точно!

В блокнот, на страничку важных дел, я и записал опыты по эфирной связи. Сразу после железной дороги, парового котла и военного щита на основе Знаков в хрустале.

От всех этих размышлений у меня в голове получился настоящий бардак. Изо всех щелей лезли идеи, идейки и проекты. Мне срочно требовалось переключиться и проветриться, чтобы мысли улеглись, обдумались в фоне и всплыли самые разумные.

Я решительно дёрнул за сигнальный шнурок, тянущийся к вознице, и дормез остановился. Выйдя наружу, я велел Ваське перелезть на крышу, что он и сделал с превеликим удовольствием. Денщик улёгся на один из сундуков, завернулся в рогожу и мгновенно заснул. А я занял его место на козлах рядом с Кижом. Мертвец ничего не сказал про такую рокировку, но и вожжи мне отдавать не стал. Между нами уселся Мурзилка, зажмурился от ветра и солнца и принялся урчать. Так мы и поехали дальше, наслаждаясь приближением дома.