Лесная обитель - Мэрион Брэдли

– Эйлан, оботри ей влажной тряпочкой лицо, а я пока все приготовлю. – Она направилась к очагу, потом опять обратилась к Маири: – Смотри, какие красивые пеленки я приготовила для малышни; очень скоро ты прижмешь ее к себе. Или ты думаешь, у тебя родится еще один прелестный сынишка?

– Мне все равно, – тяжело дыша, простонала Маири. – Я только хочу… чтобы это кончилось… а-а… Долго еще?..

– Конечно же нет. Еще немного, Маири, и ты прижмешь к себе свое дитя… ага, вот так, еще немного… Схватки следуют одна за одной; я знаю, тебе тяжело, но это означает, что твой ребенок совсем уже скоро увидит свет…

Эйлан не помнила себя от страха. Маири изменилась до неузнаваемости. Лицо красное, распухшее. Она издавала вопли и, казалось, даже не замечала этого. Вдруг она судорожно заглотнула воздух и, выгнув спину, уперлась ногами в спинку кровати.

– Не могу… о-о… не могу! – хрипло кричала она, а Кейлин все старалась подбодрить ее. Эйлан казалось, что роды длятся уже целую вечность, но солнце только начинало всходить.

Вдруг Кейлин решительно сказала:

– Думаю, пора. Пусть она ухватится за твои руки, Эйлан. Нет, не так – за запястья. А ты, Маири, поднатужься еще разок. Я знаю, ты очень устала, дитя мое, но скоро конец твоим мукам. Дыши… вот так, выдыхай сильнее, помоги ребеночку. Так, так, вот и все! – Тело Маири грузно опустилось на кровать. Жрица выпрямилась, держа в руках какой-то невероятно крошечный красный комочек, который вдруг, дернувшись, огласил комнату тоненьким писком. – Погляди, Маири, какая у тебя прелестная дочка.

Кейлин положила на живот Маири новорожденную, и красное лицо измученной женщины осветилось блаженной, счастливой улыбкой.

– О, Владычица! – воскликнула жрица, глядя на мать и дочь. – Уж и не помню, сколько раз мне приходилось видеть рождение новой жизни, и каждый раз это чудо! – Тонкое попискивание переросло в пронзительный, требовательный крик. Маири засмеялась.

– Ох, Кейлин, она такая красивая, такая красивая…

Быстрым умелым движением жрица перетянула пуповину, затем обтерла новорожденную. Когда у Маири начал отходить послед, Кейлин передала ребенка Эйлан.

Девушка не могла поверить, что это хрупкое существо и есть человеческий детеныш: ножки тонкие, как у паучка, голова покрыта темным пушком. Измученная Маири погрузилась в сон, а Кейлин, повесив девочке на шею маленький металлический амулет, принялась заворачивать ее в пеленки.

– Теперь эльфы не смогут выкрасть ее, а мы сами видели, как она появилась на свет, и поэтому точно знаем, что ее не подменили, – сказала жрица. – Однако даже эльфы не рискнут разгуливать в такой дождь. Так что и наводнение бывает кстати.

Кейлин устало выпрямилась. Сквозь тяжелые облака впервые за много дней пробивались красные водянистые лучи солнца.

Малышка была хрупкая, но довольно рослая для новорожденной; пушок на голове обсох и приобрел рыжеватый оттенок.

– Она такая крошечная – она не умрет? – спросила Эйлан.

– Не вижу на то причины, – ответила Кейлин. – Слава богам, что они надоумили нас не уходить отсюда вчера вечером. Я думала, что безопаснее было бы укрыться в Лесной обители, и тогда ребенок родился бы под каким-нибудь деревом или в открытом поле, и мы могли бы потерять сразу и мать, и дитя. Мой дар предвидения не всегда верно служит мне.

Жрица тяжело опустилась на скамью у очага.

– Надо же, уже совсем рассвело. Неудивительно, что я валюсь с ног от усталости. Скоро проснется мальчик, и мы покажем ему сестренку.

Эйлан все еще держала младенца на руках. Кейлин взглянула на девушку, и ей показалось, что она смотрит на нее сквозь прозрачную пелену, от которой веяло холодом потустороннего мира. Пелена вдруг заклубилась, как туман, и сердце Кейлин заледенело в неизбывной скорби. Она видела другую Эйлан, и то была взрослая женщина в синем облачении служительницы Лесной обители и с синим месяцем над переносицей – принявшая обет жрица. На руках она держала малыша, а в глазах застыло такое мучительное страдание, что у Кейлин от жалости заныло сердце.

От нахлынувшей печали жрица поежилась и заморгала, пытаясь подавить стоявшие в глазах слезы. Наваждение исчезло, и Кейлин вновь взглянула на девушку. Та смотрела на нее с изумлением. Жрица невольно сделала шаг вперед и выхватила из рук Эйлан ребенка Маири. Младенец издал тихий писк и опять заснул.

– Что случилось? – спросила Эйлан. – Почему ты так смотрела на меня?

– Это все из-за сквозняка, – пробормотала Кейлин. – Он обдал нас обоих холодом. – Но камышовые свечи горели ровным пламенем. «Мой дар предвидения не всегда верно служит мне, – повторила про себя Кейлин. – Не всегда…» Жрица тряхнула головой. – Будем надеяться, что реки разлились широко, и их не перейти, – сказала она.

После такого кошмарного видения даже мысль о разбойниках принесла ей облегчение.

– Как ты можешь так говорить, Кейлин? Отец да и матушка тоже непременно захотят приехать сюда как можно скорее, чтобы увидеть внучку. Тем более, ты сказала, что Маири теперь вдова…

Кейлин вздрогнула.

– Разве я это говорила? Ну, погода не зависит от наших пожеланий. Насколько мне известно, даже Верховный друид не может диктовать свою волю солнцу или дождю. Однако я не могу отделаться от мысли, что по дорогам едут не только твои родные. Пойдем, – добавила она. – Малышку нужно отнести к матери, чтобы она покормила ее. – Жрица направилась к постели Маири, неся в руках маленький живой сверточек.

Глава 8

В Деве тоже шел нудный, затяжной дождь. Легионеры целыми днями сидели в казармах, играли в кости, штопали поношенную форму или бегали в винную лавку, чтобы хоть как-то скоротать время. И вот в один из таких беспросветных ненастных дней Мацеллий Север вызвал к себе сына.

– Тебе знакома местность к западу отсюда, – начал он. – Сможешь ли ты провести к селению Бендейджида наш отряд?

Гай застыл в напряжении, не замечая, что с его пропитанного маслом кожаного плаща стекают струи воды, образуя лужицы на выложенном плиткой полу.

– Да, но, отец…

Мацеллий догадался, о чем подумал его сын.

– Я не предлагаю, чтобы ты шпионил за домом человека, который оказал тебе гостеприимство, мой мальчик. Но неподалеку от Сегонтия заметили пришельцев из Гибернии. Если они направятся в глубь страны, в опасности окажутся все земли британцев в той местности. Мы пошлем туда отряд, чтобы защитить британцев, хотя они наверняка подумают иначе. Но раз уж я обязан послать туда отряд, чтобы выяснить обстановку, лучше будет, если его возглавит человек, который питает дружеские чувства к местным жителям, а не какой-нибудь ненавистник кельтов или – того хуже – какой-нибудь новоприбывший из Рима идиот, который полагает, что все британцы до сих пор бегают раскрашенными синей краской, верно?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});