Религия и церковь в Англии - Ян Янович Вейш

церкви как в области культа и обрядности, так и в области социальной политики.

«Буйные пасторы», «новые радикалы» или даже «злые молодые церковники» — так называют как тех, кто, реалистически оценивая события современной общественной жизни, из гуманистических побуждений активно вовлекается в борьбу за мир, за разоружение, идет в ногу с прогрессивными силами страны, так и тех, чья радикальность в основном выражается в сенсационных нововведениях культового порядка и носит показной характер.

Единый ярлык, прикрепленный к столь различным течениям современного религиозного модернизма, дает возможность буржуазной прессе притуплять социальную значимость деятельности целого ряда прогрессивных священнослужителей и объяснять ее как проявление чисто индивидуальных странностей. Практическая деятельность всех этих священников опирается на какое-нибудь из новейших течений в современной философии религии или чаще всего на совокупность всех течений модернизма.

Самого Дж. Робинсона если не по возрасту, то во всяком случае по той роли, которую его теоретические взгляды играют для обоснования радикальных перемен, а также по своеобразному почерку его практической деятельности следует отнести к «злым молодым церковникам» Англии.

В предыдущей главе рассказывалось о его роли в знаменитом судебном процессе по поводу разрешения на публикацию порнографического романа. Это событие немедленно поставило его в центр внимания широкой публики Англии. Кроме того, Дж. Робинсон никогда не упускал возможности широко провозглашать свои крайне пессимистические прогнозы в отношении будущего Церкви Англии и христианства вообще. Высокопоставленные церковные деятели, как правило, не выступают с подобными заявлениями и пытаются избежать признания кризисного положения религии и церкви. Своей откровенностью в этой области Робинсон не раз шокировал своих коллег-епископов и буржуазных читателей. В книге «Честно перед богом» пессимистических прогнозов почти нет, хотя общая направленность этого труда говорит о том, что автор всецело опирается на них. Но последующие работы — журнальные и газетные статьи, книги и другие источники — изобилуют прогнозами о скорой гибели церкви. Характерна в этом отношении его статья в журнале «Нью стейтсмен» под многозначительным заглавием: «Сможет ли англиканство выжить?»[95]

В этой статье епископ Робинсон приводит ряд статистических данных, обнаруживающих кризисное положение дел в англиканстве, и без всяких оговорок делает заключение о том, что Церковь Англии в своей настоящей форме обречена на гибель. Эта мысль подчеркивается при помощи метких стилистических средств (уже отмечалось, что он мастер броского, яркого выражения): «До сих пор Церковь Англии жила, опираясь на свое прошлое, довольствуясь продолжительным периодом вялого осеннего загнивания». Такой «трезвый пессимизм» Робинсон распространяет и на будущее христианства в целом. Единственное, на что надеется епископ, — это сохранение христианской религии в сильно измененном виде благодаря усилиям небольшого числа «радикальных священников», которые не боятся порвать со всеми старыми формами религиозной пропаганды. «Я верю, что существует достаточно радикальное меньшинство, которое при необходимости готово дать всему рухнуть, будучи уверено, что, если церковь желает приобрести жизнь, она должна потерять ее — для других».

Пять лет спустя, в 1970 г., в книге «Христианская свобода в обществе, где все дозволено» Робинсон опять привел массу убедительных данных в пользу тезиса, что Церковь Англии обречена на гибель. И тут, как бы отвечая своим критикам из церковных кругов, которые недоумевают, как может человек, провозглашающий подобные взгляды, носить сан епископа, Робинсон определяет свое положение следующим образом: «Церковь Англии как организация не приближается к обрыву. Она уже перевалила через него. Но моя обязанность в качестве епископа остаться в ломающейся машине и делать все, что в моих силах, до тех пор пока она окончательно не разобьется»[96].

В этой книге Робинсон уделил много внимания обоснованию того радикализма, который следует из его теории. В наши дни всякий «радикализм» церковных деятелей должен оцениваться по их отношению к злободневным социально-политическим проблемам современности. Ибо разговор о необходимости радикальных перемен среди значительной части идеологов в капиталистических странах — не новое и весьма распространенное явление. Но именно практическая деятельность этих людей показывает, идут ли они в ногу с прогрессивными движениями за достижение конкретных социальных целей, или же их требования радикальных перемен, ограничиваются общими фразами и объективно льют воду на мельницу реакции. Теория радикализма епископа Робинсона — яркий пример радикализма второго рода. Робинсон строго отмежевывает свое учение, с одной стороны, от реформизма, с другой — от революционной теории В. И. Ленина. Свое предпочтение «радикализма» «революционности» епископ обосновывает тем, что революционный подход якобы не дает возможности требовать изменения системы изнутри, что революционеры — это обязательно аутсайдеры (стоящие вне системы) и, следовательно, они склонны к разрушению, а не к созиданию.

Подобная клевета на революционеров всех эпох не имеет ничего общего с действительностью. Не остается никаких сомнений и в том, что епископ Робинсон ничего не знает — или не хочет знать — о революционной теории марксизма-ленинизма, ныне преобразующей мир. Его ссылка на Ленина в данном случае не что иное, как модная дань духу современности — прием, который в целях дезориентации читателя все чаще употребляется буржуазными авторами.

На самом деле, как видно из дальнейшего хода аргументации разбираемого труда, радикализм Робинсона имеет совсем иную основу: эту, как и другие части своей теории, Робинсон заимствовал у модных современных течений, в данном случае у известного современного мелкобуржуазного идеолога Герберта Маркузе. Радикализм Робинсона — видоизмененная на христианский лад маркузианская теория «радикального действия». Вслед за Маркузе он повторяет голословные утверждения о том, что «инструментом революции в наши дни не могут больше быть ни рабочие-пролетарии, ни более бедная часть средних сословий», и предлагает свою разновидность христианского радикализма. Но даже в этом Робинсон неоригинален, а лишь следует некоторым современным североамериканским идеологам религии, которые предлагают всякие варианты «революционного христианства». На одного из них, Майкла Новака, и на его книгу «Светский святой» Робинсон ссылается. Он восхваляет автора этой радикально-реакционной книги как «самого выдающегося феномена в современной политической жизни».

После этого становятся понятны настоящая цена робинсоновского радикализма и действительный смысл его утверждений насчет того, что «в политике, как и в области морали, наибольшая опасность грозит справа» или что «за последние десять лет я существенно полевел в своих политических взглядах», либо такое заявление, что, по его убеждению, для решения социальных проблем в США «пригодным окажется только революционное, а не радикальное решение» и т. д.

Знание теоретических источников робинсоновского радикализма помогает понять истоки его пессимизма в отношении будущего церкви и религии и причины его резких нападок на «гниющую цивилизацию», на «предфашистскую ситуацию в США» и т. д.

Стихия Робинсона — это пропаганда идей теории нового христианства и громогласное провозглашение радикальных мер по спасению церкви и «западной цивилизации». Этим он приобрел большую