Тот, кто придет за тобой - Татьяна Степанова

– Я тебе все расскажу. А с машиной нашей...

– Да плевать на нее. – Анфиса высморкала нос. – Главное – с тобой все в порядке. А это... это тряпкой ототрем, а не ототрем, то химчистку салона закажем.

Катя, стоя перед дверями архива ГУВД, чувствовала, как в груди у нее разливается тепло.

– Это снова вы? – спросил ее сотрудник архива, когда она вошла.

– Это снова я, мы уточнили данные. Мне нужно уголовное дело четырнадцатилетней давности, фамилия обвиняемого Прохоров Виталий.

Вчера на обратном пути с виллы адвоката они со следователем Чаловым договорились, что Катя начнет изучать дело в архиве прямо с утра, а Чалов подготовит все необходимые документы, получит все подписи на изъятие его из архива и приедет в главк уже во всеоружии.

– Прохоров Виталий... Так, есть результат. Сейчас найдем, можете ознакомиться. А знаете, в прошлый раз ведь был еще вариант – по фамилии потерпевшего, я забыл вам сказать. Совпала только фамилия, но не имя. Вот я записал, взгляните.

Он протянул Кате листок бумаги, а сам скрылся между стеллажами, уставленными картонными коробками, в которых хранились уголовные дела. Катя взглянула на запись: фамилия потерпевшего – Гаврилов Петр Валентинович, уголовное дело № ..., возбужденное по статье «Клевета» прокуратурой города Ясногорска.

– Идите сюда, я вам положил дело на стол и свет зажег, можете работать, – позвал Катю архивариус.

Между стеллажами в тесноте приткнулся стол со старинной лампой под зеленым колпаком и на мраморной подставке.

– А вы не могли бы мне найти и это дело тоже? – попросила Катя, указывая на запись.

– Все в наших руках. Какой это у нас год? Девяносто четвертый... Сейчас найду, посидите.

Катя достала из коробки два толстых тома в затрепанных картонных папках. Во втором томе шуршали подшитые листы кальки – копия приговора. Вид у томов такой, что сразу ясно – дело побывало в суде. Хорошо, что вернулось оттуда в главковский архив, а не «затерялось в судебных анналах».

Катя открыла первый том: телефонограмма, постановление о возбуждении... протокол осмотра места... плотные листы схемы места происшествия и... вот то, на что она хочет взглянуть в первую очередь. Не на их лица, а на снимки места происшествия.

Фотография забора...

Снимок дачного крыльца...

Гамак перекрученный, висящий между двух толстых лип...

Фотография дачной улицы...

Летний пейзаж...

Все снимки черно-белые и пожелтевшие от времени, но очень четкие, потому что сняты профессионалом – экспертом-криминалистом.

Еще одна фотография дачного участка с гамаком между двух деревьев – только другой ракурс.

Фотография крупным планом следов на земле – рядом для наглядности положена линейка.

Фотография автомобиля «Жигули» девятой модели с открытым багажником.

Фотография багажника крупным планом.

Фотография проселочной дороги...

Развалины фермы...

Колодец...

На следующем снимке возле колодца были засняты члены следственно-оперативной группы, сотрудники милиции в форме и человек в водолазном костюме, но без шлема.

И еще около десятка фотографий запечатлели в разных ракурсах, чтобы наглядно представить впоследствии суду то, что из колодца достали.

Это был мальчик...

Никакой женщины, съеденной заживо...

Никакого чудовища...

Это был подросток. Кате он показался намного моложе своих шестнадцати лет.

Утопленник с ужасными колотыми ранами на теле.

Глава 29

ИЗ МАТЕРИАЛОВ УГОЛОВНОГО ДЕЛА

Следователь Чалов приехал в главк только к обеду, но зато со всеми нужными бумагами для изъятия уголовного дела из архива. Катя к тому времени успела просмотреть все два тома, да еще и дело о клевете. В некоторые протоколы она вчитывалась с особой тщательностью. Но метод Чалова знакомиться с документами ее поразил. Когда они поднялись в кабинет пресс-центра, Чалов попросил себе полчаса. За эти полчаса в кабинет постоянно заходили сотрудники розыска с вопросами: «Скоро вы, Валерий Викентьевич?» В розыске по ясногорским результатам шла оперативка. И все время трезвонил мобильный. Чалов всем отвечал: минуту, я знакомлюсь с делом. И пролистывал тома быстро, читая как-то странно – наискосок.

– Как вы это делаете? – спросила Катя.

– Метод скорочтения. У меня это с детства. Одну минуту.

Потом он собрался в розыск, а Катю оставил с делом.

– Там на оперативке мы сами разберемся, а вы пока суммируйте, что, на ваш взгляд, самое главное и на что следует обратить внимание.

Естественно, Катя чувствовала себя польщенной. Но, кроме этого, было и еще какое-то чувство. Странное... Словно тебя обманули, устроили фокус. В общем-то, банальное уголовное дело об убийстве и сокрытии трупа, неплохо доказанное и гладко прошедшее в суде.

А что ты хотела? Хотела узнать про колодец, в котором живет нечто... настолько ужасное, что... Что свидетельница описала его так, как и в кошмарном сне не приснится, а свидетель полез в петлю, испугавшись...

Она долго смотрела на снимки с места происшествия. Итак, его убили на Юбилейной улице – на той самой улице, куда ехал похоронный агент по кличке Гермес и где раньше стояла старая дача Ковнацких, а теперь там этого дома нет, вместо него новый, но это неважно, потому что согласно их показаниям все произошло во дворе. Возле гамака. Было уже поздно, второй час ночи, а во дворе разорялся магнитофон – не тот ли самый, допотопный, что Каротеева до сих пор бережет вместе с кассетами? Японские вещи долго работают и порой переживают людей...

На шум вечеринки никто из соседей не реагировал, потому что на соседних участках никого не было – будний день, середина мая, тот самый «тихий сезон», когда все наработались на дачах в майские праздники вусмерть и ждали следующих выходных. А молодежь приехала гулять без «предков».

Катя открыла вклейку с фотографиями. Его лицо... Потом, конечно, изъяли для дела его прижизненную фотографию. Вот эту. Действительно очень красивый мальчик – темноволосый, что-то нежное, даже девичье в чертах. Евгений Лазарев. Женя... Они в своих показаниях так его называли – Женя... «Он ударил Женю на наших глазах отверткой прямо в лицо, когда тот лежал в гамаке...»

Кстати, об этой отвертке... В деле нет постановления о приобщении орудия убийства в качестве вещдока. В протоколе судебного заседания адвокат обвиняемого Виталия Прохорова обратила внимание суда на то, что орудие убийства так и не было найдено. Свидетели – все трое – сказали, что не помнят, куда ОН дел отвертку. «Кажется, бросил...» – «По-моему, швырнул в багажник машины, туда же, куда засунул тело Жени...» – «Наверное, выкинул тоже в колодец, но я этого не видел...».

Девятнадцать колотых ударов отверткой...

На этой фотографии можно увидеть, во что превращается человеческое тело после таких ран и что с ним делает вода... колодезная затхлая вода, пусть даже тело и не находилось там, внизу, на дне, долго...

Заключение судмедэкспертизы... Наличие воды в легких. Когда его сбросили туда, в колодец, он еще был жив и «оставался жив не менее четырех часов».

Месяц двурогий, майский безжалостный серп над жерлом колодца. Если открыть глаза, залитые кровью, можно увидеть месяц там... над собой...

Но ведь в мае трава зелена, молода и густа... Отчего же она, Полина, в своей страшной сказке описала ее как сухую, сожженную солнцем? Авторская фантазия? Вымышленная деталь? Как и все остальное? Но она же видела все это... колодец... труп...

«Когда ОН сказал, что избавится от тела Женьки... когда засунул его в багажник и вырулил на дорогу, мы сначала не знали, что делать, а потом побежали следом – туда, к колодцу. Мы хотели ему помешать. Но ОН на машине обогнал нас, и, когда мы добежали до колодца, ОН был уже там вместе с трупом, мы закричали, а ОН разжал руки, и Женька упал в колодец головой вниз».

Катя накрыла фотографии места происшествия ладонями. Перед глазами запульсировала оранжевая точка, и сразу же после этого начал ныть висок.

Чалов вернулся из розыска с еще одной пухлой папкой.

– Вот материалы оперативно-разыскного дела по убийству Евгения Лазарева, – сказал он. – Сыщики ваши поделились без всяких там бумажек и постановлений. Ну что, Екатерина, потихоньку разобрались?

– В общем, да, – Катя кивнула.

– Так, жертва – несовершеннолетний Евгений Лазарев, местный житель, из неполной семьи – воспитывался матерью, та по профессии художник-дизайнер, пьющая... Владела в поселке дачей, точнее, садовым домиком, оставшимся ей и сыну в наследство от родителей. Дом этот впоследствии сгорел, она его подожгла. Обвиняемый – Виталий Прохоров, тоже уроженец Ясногорска, к тому времени успел закончить военное училище в подмосковном Серпухове, но почти сразу после получения офицерского звания из армии демобилизовался. Вернулся домой в Ясногорск. И трое свидетелей, на показаниях которых строилось обвинение: Гаврилов, Ковнацкий и Полина Каротеева. Ну, в общем-то, выбор у них небольшой был – либо они становятся свидетелями и рассказывают правду о случившемся той ночью на даче Ковнацких, либо превращаются в соучастников убийства, к чему еще приплюсовывается и статья о недонесении. – Чалов смотрел на Катю.