Тот, кто придет за тобой - Татьяна Степанова

– Надеюсь, помер-то он быстро. Не мучился сильно? – сказал Глотов, помолчав.

– Я тоже на это надеюсь.

И опять эта интонация...

– Небось тяжко пришлось с ментами поначалу? – спросил Глотов.

– Так точно, – Гермес усмехнулся. – Ничего, прорвемся.

– Насчет мадам не беспокойся. С ней я все улажу. Не зря ж женился, – Глотов покачал головой. – Это ж надо, а... Надо помозговать, как бы тебе тут остаться. Ну, с нами... со мной... Дом-то он ведь на себя записал, ты тут доли никакой не имеешь. А она, мадам, захочет выпереть тебя, как только чуток оклемается. Но в мои планы... в наши планы это не входит – в смысле расставание, раздельное проживание... После всего, что мы с тобой прошли, что претерпели... Нужно что-то придумать, а, сынок?

– Так точно, придумаем, – Гермес улыбнулся.

– Эх, сынок, – Глотов протянул руку, коснулся его светлых волос, потом растопыренные пальцы неуклюже и нежно погладили щеку парня. – В общаге офицерской и то как-то устраивались... ты вспомни... И тут устроимся. Не зря ж я отдал тебя ему, этому толстому борову, а сам на Маруське Ковнацкой женился. А теперь мы здесь с тобой. Ты и я... Она, старуха, не в счет.

Над пылающим камином висела картина – довольно дорогая копия в золотой раме, изображавшая двух спартанских воинов – зрелого и юного, сложивших доспехи и оружие и предававшихся любовным забавам в гимнастической школе, палестре.

– Слыхал, тут у вас ванная настоящим мрамором отделана и джакузи имеется? – сипло спросил Глотов. – Не покажешь старшему по званию сии апартаменты?

– Успеется, – Гермес наклонился и помешал кочергой угли в камине. – Сначала я хочу знать, что она тебе рассказала. И как оно все было на самом деле.

Глава 27

АДВОКАТ ПОВЕСТВУЕТ

Дядя-адвокат Ростислав Павлович, видимо, заставил себя уговаривать, прежде чем согласился на встречу. Катя сделала такой вывод, потому что, просидев довольно долго в буфете областной прокуратуры, выпив целый чайник чая и объевшись вконец пирожными, она застала следователя Чалова все еще «на телефоне». Правда, это был уже самый конец беседы: «Да, хорошо, спасибо большое, я приеду».

То есть разрешение получить удалось, но Чалов, повесив трубку служебного телефона, отвернулся к окну и какое-то время сидел молча.

И тут сытая и поэтому крайне самонадеянная Катя решила, что уж этот допрос вне всяких правил прокурорского следствия она точно возьмет в свои руки. Родственники... что с них взять... ведь все порой так сложно в этих их отношениях. Отсюда вывод – надо действовать самой и, главное, задавать побольше вопросов, не стесняться.

Чалов наконец отвернулся от окна и с интересом посмотрел на Катю:

– Простите, а вы сегодня на своем драндулете?

– Нет, он в гараже остался.

– Я фильм смотрел «Розовая пантера», там инспектор Клузо на таком путешествовал – точь-в-точь.

– Я не инспектор Клузо.

– Простите, я не хотел вас обидеть. Ладно, если эта роскошь нам недоступна, поедем на моем драндулете. По дороге только заправимся.

Драндулет Чалова оказался... вот совпадение, тоже «Мерседесом», и даже серебристым, но старым, выпуска середины девяностых, на таких по городам и весям колесили «братки», пока не пересели в джипы и «бумеры». И правда, у каждого свой «Мерседес» – вот такой может позволить себе следователь на свою зарплату.

Ехали по Профсоюзной, а в районе Теплого Стана завернули на заправку, затем все прямо – по Калужскому шоссе. Время близилось к пяти часам, и машин в сторону области заметно прибавилось. На горизонте синела гигантская туча, закрывавшая полнеба.

Катя отчего-то решила поначалу, что дядя-адвокат проживает либо где-то в районе Пречистенки, либо тоже на Рублевке, как и Валентин Гаврилов. Ну это если судить по «Бентли» и тому пиджаку песочного цвета, которые в Москве носят только богатые иностранцы. Но путь лежал через Калужское шоссе. Куда?

После реплики про «инспектора Клузо» Катя решила выдержать паузу. В принципе он, Чалов, вообще не обязан брать ее с собой к дяде. Но он профессионал, он понимает, что при таком допросе (а ведь это точно будет официальный допрос, а не просто беседа) должна присутствовать третья, незаинтересованная сторона. Так проще впоследствии, да и в ходе допроса удобнее – легче выдержать нужный тон.

Управляя машиной, Чалов то и дело посматривал на часы. Катя вспомнила, он делал точно так же там, в Пушкинском музее на выставке Пикассо.

– Валерий Викентьевич, вы боитесь опоздать?

Эх, где уж там паузы выдерживать – любопытство душит!

– С детства привык. Он... дядя Ростик очень пунктуален, привычка адвокатская, и меня еще мальчишкой третировал – вечно опаздываешь, несобран, невоспитан, – у Чалова внезапно покраснели уши. – Снять их, что ли, к дьяволу! – он на минуту оставил руль и быстро расстегнул ремешок часов, сунул их в карман пиджака.

Навстречу прогрохотали фуры с надписью «IKEA».

– А тогда на выставке... вы ведь хотели встретиться с дядей, правда? – осторожно спросила Катя.

– Мы накануне разговаривали по телефону, и он упомянул о Пикассо, сказал, что пойдет. Я вспомнил об этом, когда в тот медцентр на Пречистенке ехал, правда, попал в пересменок.

– Я сейчас подумала, что тогда вы просто хотели с ним повидаться.

– Вы так решили? – Чалов покосился на нее. – Я говорил, что вы наблюдательная особа. А родственники... они вещь довольно неприятная.

– Смотря какие, – Катя усмехнулась. – Ваш дядя такой обаятельный, и мне он очень понравился.

– Женщин он обожает, и они вьют из него веревки. Но это его единственная слабость. А во всем остальном... особенно касательно нас... знаете, если кто-то в семье получает много денег, то он начинает поучать других, как жить. А другим это не нравится. И возникают конфликты.

– Ваши родители и ваш дядя...

– После смерти мамы он разругался с моим отцом, или это отец с ним разругался вдрызг... Отец умер три года назад, а у меня не было времени вникать во всю эту историю. И желания никакого нет. Достаточно того, что дядя мой – акула адвокатского бизнеса и знает много чего такого, в том числе, я думаю, и крайне интересного для нас по нашему делу. Только вот не знаю, захочет ли поделиться... Слушайте, помогите мне, а?

– Я? Как?

– Я же говорю, красивые женщины... девушки вьют из него веревки. Он непременно захочет похвастаться перед вами своей осведомленностью. Это его ахиллесова пята – бабы.

Катя взглянула на Чалова. Интонация, выбор слов... Женщины... девушки... бабы... Ах ты прокурорский, ну ты и жук... Кто вьет веревки из тебя?

У поста ГИБДД свернули налево с Калужского шоссе и углубились по дороге в тенистый лесок. А потом дорогу перегородил шлагбаум и охрана.

– Проезд закрыт, правительственная зона, поворачивайте назад.

– Я во владение сорок четыре, я племянник Ростислава Ведищева, а это со мной.

Охранники тут же позвонили по сотовому. Короткая беседа, пристальные взгляды – машина, пассажиры, один из охранников даже подошел с металлоискателем в руках. С той стороны к шлагбауму подъехали две черные машины с мигалками, их сразу же пропустили, подняв шлагбаум.

– Проезжайте, все в порядке, – охранник махнул рукой и Чалову.

– Ну и обстановочка тут. – Катя смотрела по сторонам – лес.

– Да, здесь много разных всяких... бывшие вице-премьеры, бывшие реформаторы, которые сейчас нигде толком показаться не могут... бывшие любовницы, бессменные председатели партий, сатирик, парочка режиссеров, парочка модельеров... ну и парочка адвокатов, конечно, затесалась, куда ж без них.

Высокие заборы и крыши особняков, участки по гектару и больше.

– Старое, еще советских времен обжитое логово элиты, а виллы давно уже не совковые, сплошь новоделы. А вон избушка моего дяди Ростика.

Высокий кирпичный забор, железные ворота. Чалов посигналил, и ворота бесшумно открылись, пропуская их на территорию виллы.

Смех... женский хохот и плеск... Розовые кусты...

Катя увидела большой двухэтажный особняк, выкрашенный охрой, с террасой, зимним садом, каминными трубами, весь в зелени, точно сошедший с английского рекламного буклета. Очень красивый особняк, просторный и словно ловящий наше северное солнце всеми своими многочисленными окнами.

И еще Катя увидела бассейн – тоже просторный, обставленный шезлонгами под полосатыми зонтами.

Плеск, женский смех...

– Дядя резвится, – Чалов хмыкнул. – Вот отчего он поначалу упирался, не хотел, он тут не один, а со своими сиренами.

И забавная картина предстала их взору, когда они вышли из машины и прошли по дорожке: адвокат Ростислав Ведищев – бледнокожий, костистый и голый, с мокрыми волосами и обильной растительностью на торсе – в бассейне у бортика, на котором восседает пышногрудая сирена топлесс с тугими, явно силиконовыми сиськами и пухлыми короткими ножками, которыми она грациозно и шаловливо болтает перед самым лицом адвоката, подставляя свои ступни под его поцелуи.