Королевский флеш - Эд Макбейн

— Верно.

— Хорошо. Если у вас все, то у меня через пятнадцать минут клиент придет.

— Алекс?

— Нет, все.

На тротуаре у дома Арчи сказал:

— И что ты думаешь?

— Посмотрим в следующий четверг, — ответил Алекс.

— А кроме этого, тебя что-нибудь волнует?

— Что именно?

— Я иду брать супермаркет, и мне нужен человек на шухере.

— Ночью?

— Да.

— Забудь.

— Мне нужно только, чтобы кто-то отключил мне сигнализацию.

— Какая система?

— Звонок.

— Почему бы тебе просто не вырубить звонок? Он ведь снаружи, на улице, разве нет?

— Да, но он высоко на стене, которая выходит на многоквартирный дом. Туда по лестнице лезть надо, и меня все увидят. Я хочу одного: чтобы кто-то вырубил проводку внутри магазина.

— Что за проводка?

— Наверняка кодовая система, как думаешь? В супермаркете-то? Но у тебя сколько угодно времени. Прошлой ночью я осматривал место. Сторожей там нет, патруль приезжает только дважды — в полночь и в два ночи. Объезжает стоянку, светит в окна — и все.

— Сколько ты надеешься там взять?

— Там должна быть по крайней мере дневная выручка. Две тысячи или больше.

— Какой там сейф?

— Большой, старый, коммерческий, с одной дверью. Стоит на полу в кабинете.

— Где должен прятаться твой напарник?

— Сзади есть комнатушка, где сваливают пустые коробки. Я думаю, он зайдет туда прямо перед закрытием и спрячется там. Там вся комната ими завалена.

— И все же… ночью…

— Ладно, ты подумай.

— Когда ты планируешь?

— Как только найду напарника.

— Думаю, на меня лучше не рассчитывать, — сказал Алекс.

И все же в пятницу вечером он поймал себя на мысли о том самом супермаркете. Он и не думал проворачивать это дело в одиночку, но, может, с напарником выйдет не так уж и плохо? К тому же ему работать днем или, по крайней мере, до темноты. Как только он вырубит сигнализацию и впустит Арчи, вдвоем они возьмут сейф на раз. Это уже зависит только от силы, и пробудут они в супермаркете всего несколько часов, сменяя друг друга, с зубилом и кувалдой. Может, им повезет, и сейф можно будет взломать попроще. Арчи сказал, что это старый ящик фирмы «Мослер» с квадратной дверью. Может, в нем будет шпиндель, который удастся сломать.

Его постель по-прежнему пахла Джессикой. Она ушла от него чуть за полночь, поскольку сегодня в школе были занятия и она не хотела слишком долго задерживать Фелис. Они договорились, что, возможно, вместе выберутся на уик-энд, и сейчас, не вылезая из постели, он набрал номер Джессики и спросил, не поговорила ли она еще со своей свекровью. Она ответила, что все улажено, и они назначили время. Он повесил трубку и снова вернулся к тому делу, которое предлагал Арчи.

Алекс сам не понимал, почему думает о нем. Ведь только на прошлой неделе он взял добычу, да и теперь вовсю готовит дело, которое может принести действительно большой куш, так какого черта он снова размышляет о ерунде? Он отшвырнул одеяло и сел, спустив ноги с кровати, но не встал, а просто сидел и смотрел на телефон, раздумывая — вправду ли ему охота весь уик-энд проводить с Джессикой? Может, он все время надеялся, что ее свекровь откажет? Интересно, что же это за свекровь, которая, когда ее сын разводится, соглашается посидеть с внуком в то время, когда Джессика уезжает в Массачусетс? Джессика не сказала ей, что едет с кем-то, конечно же, но все равно человек должен знать, сколько будет дважды два, и понимать, что симпатичная молодая женщина, даже если она едет одна, не будет грустить в одиночестве слишком долго.

Не поймешь, что в мозгах у этих фраеров. Они считают, что это «цивилизованно» — отводить глаза и верить, что чего-то не случится. Если какой-то тип танцует с твоей женой и держит ее за задницу, вызовешь ли ты его на пару слов и набьешь ли ему морду? Нет, ты просто сделаешь вид, что ничего не происходит. Это цивилизованно. Так ведут себя фраера. Твоя невестка приезжает и говорит тебе: «Мама, я тут на уик-энд хочу выехать, подумать, может, мне не разводиться с твоим ублюдочным сыночком Майклом? Что скажешь, мамаша, не посидишь ли с ребенком?» — «Да, дорогуша, посижу». Фраера, одним словом.

Алекс не знал, где находится Стокбридж, он никогда там не бывал, и его беспокоило, что там есть театр. Джессика говорила ему, что там есть театр, может, спросит, не знает ли он там кого-нибудь. Очень вероятно. Предположим, она попросит его: «Своди меня в театр, может, ты знаешь каких-нибудь знаменитых актеров?» И что он тогда будет делать? Подойдет к Гэри Гранту и скажет — привет, Гэри, давно не виделись?

Машину, которую он взял в прокате, вело вправо, и он подумал, что надо что-то сделать с балансировкой колес, но не знал, что именно. Тут он был полным профаном. Его просто беспокоило, что машину ведет вправо, непонятно почему. Чем больше вело машину — это случалось, только когда он давил на тормоз, — тем больше он думал о супермаркете и возможности быстро заработать тысячу, всего лишь перерезав несколько проводов. За городом все цвело, правда, он не разбирался в деревьях и кустарниках, и, когда он спрашивал Джессику, что это такое, его раздражало, что она так быстро отвечает. Это, да еще и машину вправо ведет. Да еще этот супермаркет. Арчи совсем спятил, если хотя бы думает о том, чтобы взять его ночью, да еще и без напарника. Да пошел он, этот Арчи, пусть другого себе найдет.

Когда сильно за полдень они добрались до Стокбриджа, они зарегистрировались как муж и жена в гостинице «Красный лев», которую порекомендовала Джессика. Коридорный отнес их вещи наверх, и Алекс дал ему доллар на чай. Осмотрел комнату и услышал, как Джессика спрашивает, открыт ли в это время года театр. Нет, ответил тот, еще рано. Алекс ничего не сказал, но сунул парню еще один доллар, словно то, что театр закрыт, было его заслугой. Джессика предложила побродить по городу, а затем съездить пообедать в местечко, в котором, насколько она знает, играет пианист, обучающий аккомпанементу. Там часто бывают люди театра, иногда они устраивают вечеринки, и это очень забавно. Алексу только такого развлечения и не хватало, но он ответил: хорошо, все, что захочешь. Он смотрел, как она освежает помаду, и снова подумал о супермаркете.

Когда они бродили по городу, компания длинноволосых подростков обернулась посмотреть на нее, и один присвистнул, когда они проходили мимо. Алексу захотелось вернуться и дать этому засранчику в рыло. Его начинало раздражать, что Джессика не носит лифчика. Его также раздражало, что она слишком хорошо знает этот город, знает тут все магазины, может рассказать, что происходит в соседних городках — о концертах классической музыки, о балете, экспериментальных театрах и даже рок-концертах. Конечно же, в сезон. У нее почему-то возникло ощущение, что сезон начинается раньше, а почему — она не знала. Может, потому, что рекламировать «Тэнглвуд» в «Таймс» начинали задолго до первого концерта, хотя в этом году она никакой рекламы не видела. Может, она просто хотела, чтобы театры были открыты, чтобы сезон уже начался, чтобы они вместе могли все посмотреть.

— Наверное, — сказал он.

Они зашли в городе в антикварную лавочку. Повсюду на полках стояли стеклянные штучки, бронзовые вещички, медали и все такое прочее, и везде были написанные от руки объявления:

«Если ты намерен это стащить,

Лучше уж сначала нам это обсудить».

Джессика спросила хозяина — неужели помогает? Тот ответил — о да, вы просто удивитесь. Это был игривый старый хрен в сиреневой рубашке, клетчатом пиджаке, хлопчатобумажных брюках и черных туфлях без носков. Он объяснил Джессике, что подобное воровство подчиняется особому циклу; он полагал, что его, в общем, можно классифицировать как взлом. Он считал, что магазинное воровство является видом взлома, — хрен ты знаешь, подумал Алекс. Взлом как явление изучался, рассказывал он Джессике, и, короче говоря, чтобы не утомлять ее долгим ответом на простой вопрос, было обнаружено, что взломщики имеют те же потребности, что и честные граждане (вот-вот, подумал Алекс), например, в деньгах, в одобрении равных или даже в необходимости встряски, а во многих случаях в необходимости противостоять человеку в сером фланелевом костюме, если Джессика понимает, что он имеет в виду.

— Замечательно, — проговорила Джессика. — Разве это не замечательно, Алекс?

— Угу, — кивнул тот.

— Теперь свяжем все эти нужды с возможностью украсть, — продолжал хозяин, — и с осознанием этой возможности. Потом человек делает выбор — украсть ему или нет ради удовлетворения своей потребности? Если он украдет и уйдет с украденным, короче, если ему повезет, он ощущает удовлетворенность от процесса кражи, и цикл будет повторяться вновь и вновь — ему просто придется воровать для удовлетворения своей потребности.