Чтение Евангельских сказаний об обстоятельствах земной жизни Иисуса Христа, до вступления Его в открытое служение спасению рода человеческого - Иннокентий Херсонский

Евангелие не говорит, чтобы Его особенный глас свыше воззвал из сего уединения, но надобно думать, что был некоторый глас или внутренний, или внешний, вследствие которого Он как бы отрешился от уз, связывавших Его с Матерью и родными. Иоанну предвозвещен был признак, как узнать Мессию, и он с нетерпением ждал Его прихода на Иордан. Для чего Мессия идет на Иордан? Если Он туда послан, то для чего послан? Он мог вступить в служение прямо из Назарета. Разве на другом месте нельзя было над Ним отверзнуться небесам и быть гласу, свидетельствовавшему о Его Божественном происхождении? Но Промысл устроил так, что Иоанн и Иисус Христос через тридцать лет встретились, чтобы служение одного из них уступило место служению Другого. Без сомнения, воля Промысла была открыта Спасителю; ибо Он говорит после Иоанну: «остави ныне: тако бо подобает нам исполнити всяку правду» (Мф. 3; 15). Провозгласить себя Мессией Он должен был не Сам в первый раз, а услышать это провозглашение нужно было от другого - Иоанна. «Тогда приходит Иисус от Галилеи на Иордан ко Иоанну креститися от него» (Мф. 3; 13). Для чего креститься Ему? Явно не для того, для чего другим. Он был уверен, что Он - Мессия, и потому крестился только как бы в виде посвящения, и таким образом был объявлен Промыслом народу. Такой обряд для Сына Человеческого сопряжен был с некоторым уничижением. Он должен был искуситься по всяческим, и здесь Ему открывается своего рода искушение. Крещение преподавалось во имя будущего Мессии. "Я Мессия, - мог думать Он, - зачем же Я должен идти на Иордан и креститься? В чье имя Я буду креститься? Всякий последний Иудей идет принять крещение в чаянии идущего Мессии. Я - Мессия, и Мне ли идти креститься? Чем же Я тогда покажусь пред народом? Подумают, что Я нечист". Но все такие мысли были чужды Иисуса Христа. Когда Иоанн говорит Ему: «аз требую Тобою креститися», - то Он отвечает ему: «остави ныне» (Мф. 3; 14, 15). Теперь ли такие мысли питать нам? Теперь ли считаться достоинством? Нам нужно исполнить всякую правду. Промысл требует сего. Этого было довольно, чтобы исполнить обряд Крещения над Мессией.

Начинается ряд дел великих и вместе смиренных. Спаситель простер далее Свой подвиг. Он, по свидетельству евангелиста Луки, в Иордане молился. Промысл поставляет Его как бы наряду с грешниками, и Он молится, тогда как Он и без молитвы мог креститься. Креститель возбраняет Ему. Евангелист Иоанн говорит, что Креститель до сего времени не знал Иисуса Христа: как же он теперь возбраняет Ему, когда Дух, имеющий свидетельствовать о Его небесном происхождении, еще не сходил на Него? По видимому он уже знал Мессию. Но Иоанн действительно мог не знать Иисуса Христа, пока не вступал в Свое служение, а после узнал. Откуда же, спросят, такое ведение? Иные для избежания сего недоумения говорят, что Иоанн прежде крестил Иисуса Христа, а после уже стал как бы жалеть о сем деле, как о совершившемся. Но такое толкование неестественно. Скорее и естественнее можно изъяснять таким образом: можно думать, что Иоанн возбранял Ему не как Мессии, ибо он мог возбранять крещение и не Мессии. Крещение, главным образом, нужно было для грешника, а об Иисусе Христе Креститель слышал, что Он имеет высокую святость, мудрость и прочее. Он думал, что сие Крещение ниже Его.„Потому он и говорит Иисусу Христу: если уже нам нужно приготовиться к должному вступлению в Царство Мессии, то скорее Ты приготовь меня, нежели я - Тебя. Но еще ближе можно толковать это так: лишь только Иоанн взглянул на Иисуса, то внутренний голос мог сказать ему: это - Мессия.

При встрече таковых двух лиц долженствовало произойти что-нибудь необыкновенное. С первого взгляда Иоанн возымел сильную мысль: не это ли Мессия? Подобное сему мы видели, когда Иисус Христос был еще во чреве Матери и когда был узнан матерью Иоанна. «Остави ныне», - то есть не думай о наших взаимных отношениях, забудь разницу. По обыкновенному понятию ты, конечно, прав, Я бы должен крестить тебя, но тут есть особое распоряжение Промысла. Теперь много говорить не нужно, а надобно делать свое дело; после же каждый явится тем, чем (что - ред.) он действительно есть. Надобно нам исполнить всякую правду. Определение свыше Он называет "правдой", потому что человек, исполняя сие определение, оправдывается. Как бы так говорит Спаситель: что тебе кажется неприличным, то после будет прилично; мы будем исполнять волю Божию. Богу угодно, чтобы это было так.

 «Тогда остави Его» (Мф. 3; 15). Иоанн увидел причину общую и удовлетворился: для праведника больше причины и не нужно. Здесь уместно вспомнить пререкание апостола Петра при умовении ног. Волей Божией здесь допущен был спор смирения со смирением. «И крестився Иисус взыде абие от воды: и се, отверзошася Ему небеса, и виде Духа Божия сходяща яко голубя и грядуща на Него» (Мф. 3; 16). «Крестився..». Каким образом? Живописцы различно изображают сие происшествие. Представляют иногда Спасителя стоящего и Иоанна, возливающего на Него воду; но по всей вероятности, оно совершено было погружением в воду, а в возлиянии не было нужды. Но при сем предположении как бы мог Иоанн называться Крестителем Господа? Участие Иоанна в Крещении Иисуса Христа могло выразиться некоторым образом в приготовлении сего Крещения, хотя самое погружение в воду могло быть мгновенное.

 «Бысть же егда крестишася вси людие, и Иисусу крещшуся и молящуся, отверзеся небо» (Лк. 3; 21). О чем молился Иисус и как? О Своем служении. Ему открыто было, что Он должен креститься от Иоанна, и что сие Крещение должно быть посвящением и обнародованием пред всеми назначения Его. Потому молитва Его не была ли молитвой смирения, подобно молитве в саду Гефсиманском, как думал один отец Церкви? В таком случае, эта молитва была бы выражением безмерного смирения, и ум человеческий не в состоянии обнять всю глубину самоотвержения Сына Божия, в сем случае простершего Свое смирение до того, что молил Отца Небесного, да мимо идет от Него слава, имеющая возвестить о Его Божественном Сыновстве. Может быть и так. Древность измыслила некоторые обряды, бывшие будто бы при Крещении Иисуса Христа, но едва ли справедливо. Крещение совершилось; затем - чрезвычайные видения.

 «Отверзошася Ему небеса» (Мф. 3; 16). Следовательно, не Он ли один и видел это? Но Духа Святаго видел и Иоанн; а Дух сходил с небес, потому Иоанн видел и разверзшиеся небеса. Посему понимать это надобно так: не Ему «отверзошася... небеса», а для Него, так что и другие могли это видеть. Поелику не видно, чтобы ученики Иоанна видели разверстие небес, ибо они после еще будут испытывать Иисуса Христа, то древние (Ориген и другие) думали, что сие можно было видеть не очами плотскими, а очами духовными. Но на самом деле здесь нет нужды прибегать к духовному видению. Ибо ученики Иоанна не всегда могли быть при своем учителе, притом и находясь при нем, то есть в пустыне, они не всегда были в одном месте и могли расходиться по другим местам. Отверзение небес могло совершиться посредством облака или луча: посредством луча свод небесный может казаться как бы раздвоенным. Для чего Дух Божий сходит на Сына Божия? Что Он мог сообщить Ему? Или Он сходит только для засвидетельствования пред другими? Не для сего только, но и для исполнения Его Духом. Ибо Иоанн говорит, что Он получил Духа без меры. Для чего Дух нисходит на Бога? Отсюда видно, что Божество Иисуса Христа не вдруг все выразилось в человечестве. Теперь, при вступлении в служение Мессии, Ему нужно было теснее соединиться с третьим Лицем Святой Троицы. Возможность соединения одного Лица с другим, без слияния их, не подлежит сомнению. Дух Божий не мгновенно нисходит на Сына Божия, а представляется Грядущим: сшествие картинное и величественное!

Другой евангелист говорит еще, что Дух Божий пребыл на Иисусе Христе (Ин. 1; 33), то есть помедлил несколько над Его головой. Почему «голубь» избран символом Духа Божия? По приличию нравственному и физическому: он чист, тих, незлобив. Но когда молился Сын, то невозможно было Отцу не услышать Его молитвы, и потому слышен был глас: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих» (Мф. 3; 17). Вот как награждено смирение Сына Божия! Если бы и слепые фарисеи при сем были, то и они не усомнились бы признать Его за Мессию. Он крестился водой, й на Него нисходит Дух Святый. «Сей есть..». У другого евангелиста так: «Ты еси Сын..». (Лк. 3; 22). Замечательная разность! И таких единственных Небесных изречений евангелисты не передают буквально! Не предосудительно ли это для евангелиста? Такая неточность им свойственна. Говоря от лица Божия, они дорожат не словом, а делом. Впрочем, разность здесь можно предположить и психологическую. Один и тот же голос мог слышаться Спасителю: «Ты еси Сын Мой», -а Иоанну: «Сей есть Сын Мой». Таким образом, Иисус Христос объявляется Сыном Божиим и Мессией!

Проникая глубже в связь сих событий, можно прийти к той мысли, что хотя Иисус Христос шел на Крещение по внушению свыше, но едва ли Ему было открыто, что здесь произойдет торжественное объявление о Его Божественном достоинстве. Тут произошла некоторая неожиданность. Но сия неожиданность не составляет ли странности? Нет, Иисус Христос прямо говорит, что Он иногда не знает чего-нибудь. И это нимало не должно быть удивительно. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что если чему нужно чудиться в Христе, то соединению в Нем Божества с человечеством, а прочее, предположив (положив в основание - ред.) это, пойдет уже по порядку. С сих пор Иисус Христос уже не Сын Марии, но Сын Божий, Сын неба и земли, - Сын Адамов.