Кутузов. Победитель Наполеона и нашествия всей Европы - Валерий Евгеньевич Шамбаров

Он прекрасно понимал: главное – поскорее заключить мир. Чтобы подтолкнуть к этому турок, надо уничтожить их армию. От крепостей Михаил Илларионович решил вообще оторваться. Силистрию, Никополь и другие твердыни приказал взорвать. Гарнизоны собирал в свой главный кулак.

Один корпус, 5 тысяч солдат генерала Засса, Кутузов выдвинул на запад, прикрыться от Ибрагима-паши. А с остальными силами выступил навстречу великому визирю. Ахмед-паша был его старым знакомым. Когда-то Михаил Илларионович разбил его под Бабадагом. Потом в Константинополе познакомился лично, ходил к нему в гости. Теперь Кутузов воспользовался этим. Послал учтивое письмо, поздравил с должностью великого визиря. Предложил переговоры об обмене пленных, даже о перемирии. Но тем самым, пересылаясь письмами, Кутузов только выигрывал время. А гонцы были его разведчиками, разузнали – турецкая армия хочет отбить крепость Рущук, занятую русскими.

Туда и направился Кутузов. Сил у него было в 4 раза меньше, чем неприятелей, 15 тысяч. Да и позиция перед крепостью была неудобная. Лишь с одной стороны прикрыта оврагом и речкой, с другой – сады, виноградники. Но Михаил Илларионович показывал, будто войск у него ещё меньше, чем на самом деле. Располагал их скрытно. Делал вид, будто робеет. Когда вражеская конница атаковала наши передовые посты, они после короткого боя отступили, и больше на турок никто не лез. Кутузов заманивал Ахмеда-пашу, пусть нанесёт удар. Тот поддался.

22 июня 1811 года неприятельская армия двинулась вперёд. Михаил Илларионович действовал не по принятым правилам. Вместо одной линии построил войска тремя эшелонами. В первом шесть пехотных каре, в промежутках пушки. Во втором три каре – они встали в шахматном порядке за первым эшелоном. В третьем – вся конница. И в самой крепости Рущук Кутузов оставил шесть батальонов пехоты и моряков Дунайской флотилии.

Турки обстреливали, сыпались ядра. Они падали и возле командующего. Но Михаил Илларионович лишь посмеивался: «Это любезные посылочки моего друга Ахмет-паши!» Видя такое поведение генерала, и солдаты стояли железно. Первые атаки вражеской лавины отшвырнули картечью, залпами ружей, ощетинившимися штыками. Турки накатывались снова и снова. Пробовали удары в разных местах. Когда навалились на правый фланг, Кутузов послал туда батальон пехоты. Приказал рассыпаться по оврагу и лупить неприятелей прицельным огнём из ружей.

Слабое место враги нащупали на левом фланге. 10 тысяч конницы через сады проломились через наш строй. Они откинули русскую кавалерию, хлынули к крепости Рущук. Но оставленные в ней батальоны и моряки достойно их встретили. А Кутузов бросил свою конницу и одно пехотное каре отрезать прорвавшихся неприятелей. Те заметались, пробиваться назад, пока не окружили. После этого турки снова сунулись вперёд, но уже неуверенно. Их отбили и… Михаил Илларионович скомандовал общую атаку. Вот это для турок стало полной неожиданностью. Они повернули прочь. Их провожали пулями, ядрами, вдогон рубила кавалерия. Удирали 10 километров, укрылись в своём укреплённом лагере.

Победа была впечатляющей. Положили 5 тысяч турок, сами потеряли в 10 раз меньше. Но после такого успеха Кутузов повёл себя совершенно непонятно – и для начальства, и для подчинённых. Все настроились наступать, довершить разгром. Этого и турки ждали. Засели в лагере, укрепляли позиции. А Михаил Илларионович простоял три дня на поле боя. Потом приказал… крепость Рущук взорвать и отступать! Уходить за Дунай. Нашим генералам он пояснил: если пойдём за турками, то дойдём до следующей крепости, Шумлы. А что потом станем делать? Потом придётся возвращаться, как в прошлом году. Турки опять объявят себя победителями. Нет, «лучше ободрить моего друга Ахмед-пашу, и он опять придёт к нам».

В Петербург Кутузов доложил, что готов принять на себя все упрёки, но удерживать Рущук, как и остальные крепости, не имеет смысла. Одной крепостью больше, одной меньше, какая разница. Правда, намекал, что надеется победить турок «иным образом». Но каким именно, не раскрывал. Если тайну знают двое, это уже не тайна. Главный свой план, как выиграть войну, Михаил Илларионович пока не сообщал никому.

Упрёков и в самом деле было сколько угодно. Недоумевали солдаты, офицеры: как же так, победили, и отступать? При царском дворе вообще не понимали, что творится. Ахмед-паша, узнав, что русские бросили Рущук, сразу же известил султана не о поражении, а о своей блестящей победе. Даже награду получил. Узнал и Наполеон, смеялся над нашей армией и Кутузовым. Поверил, что турки их разгромили. Хотя на самом-то деле Михаил Илларионович заманивал неприятелей за собой. И готовил им западню.

Ахмед-паша объяснил случившееся так, как понял он сам: если русские отступили, значит, в сражении они понесли слишком большие потери. Надо преследовать их и добить. Правда, он всё же осторожничал. Его войско встало укреплённым лагерем возле Рущука, на правом берегу Дуная. Дождалось подкреплений, турок стало 70 тысяч. А Измаил-бею Ахмед-паша послал приказ. Переправиться через Дунай в другом месте, обойти Кутузова и ударить по тылам. Тогда и основная армия за Дунай двинется. Зажмут русских с двух сторон и уничтожат.

Корпус Измаил-бея переправился возле городка Калафат. Но Михаил Илларионович отслеживал его. Не случайно выдвинул на это направление 5 тысяч пехоты и конницы генерала Засса. Они перекрыли промежуток между болотами, встретили 20 тысяч неприятелей. А когда там начались бои, Кутузов послал Зассу подкрепления. Измаил-бей бросался в атаки, но прорваться так и не смог. Ахмед-паша узнал об этом. Опять расценил по-своему. Решил, что Кутузов повернул против Измаил-бея всю армию. Если так, то против великого визиря остались какие-то отдельные отряды. Значит, теперь он сам может ударить русских по тылам. Вот и зажмут их с Измаил-беем, разнесут вдребезги.

28 августа 1811 года турецкая армия на лодках и речных судёнышках стала переправляться через Дунай. И как будто бы, догадки Ахмед-паши подтверждались. Малочисленные русские отряды на берегу встретили огнём. Множество турок оттеснило их, и они отступили. Неприятели, как научили их французские инженеры, сразу стали окапываться. Укрепляли свой лагерь. А лодки подвозили к ним новые и новые партии воинов, лошадей. Никто им не мешал, не атаковал.

Хотя наши солдаты ушли совсем недалеко. Наблюдали за врагами с окрестных холмов. Приехал и Кутузов. Посмотрел на неприятельский лагерь и сказал: «Ну что ж, пусть они переправляются. Чем больше их будет на нашем берегу, тем лучше». После битвы у Рущука Михаил Илларионович стягивал к себе подкрепления со спокойных участков фронта. У него собралось уже 20 тысяч солдат, 155 орудий. Поблизости была и русская Дунайская флотилия, 40 канонерских лодок (больших лодок с пушками крупного калибра).

Лагерь турок был на берегу, в низине. Пока они перевозили войска через реку, Кутузов приказал скрытно, по ночам, построить на окружающих холмах редуты, расставить орудия. Русские позиции охватили лагерь полукругом,