Кутузов. Победитель Наполеона и нашествия всей Европы - Валерий Евгеньевич Шамбаров

сих пор не образумились. Мечтали вернуть Прибалтику, Неву с Петербургом. Англия настраивала их, что выдался самый подходящий момент. Вон как Россия ослабела, её французы разбили. Британцы пообещали помочь, прислать в Балтийское море свой огромный флот. Шведы воодушевились, заговорили о наступлении на Петербург. В царском правительстве поняли: какой бы враг ни напал на нашу страну, Швеция обязательно ударит в спину. Пробовали вести переговоры, но шведский король Густав совсем обнаглел, задирался. В 1808 году началась война. Закипели бои и в Финляндии, и на море.

А англичане и турок подталкивали возобновить войну. Обстановка на юге опять стала тревожной. Командующий Дунайской армией Михельсон к этому времени умер, и царь назначил на его место ещё одного старика, фельдмаршала Прозоровского. Вспомнил и про Кутузова. Он оставался губернатором Киева, но ему подчинили четыре дивизии, расположенные поблизости. Михаил Илларионович обрадовался. Это снова была привычная ему военная служба. Объехал войска, начал готовить к предстоящим боям. Хотя когда пришло время отправить их в армию, четыре дивизии разделили на два корпуса. Кутузова назначили командовать только одним из них, а другим – Дохтурова. Но Михаил Илларионович и этим был доволен. Распрощался с Киевом. Отправился туда, где мог принести куда большую пользу.

Когда он прибыл в Дунайскую армию, то оказался там самым боевым и опытным начальником. Прозоровский добавил ему войск, его корпус составил чуть ли не половину армии. Михаил Илларионович проверил подчинённые полки и обнаружил – большинство из них очень плохо обучены. Наладил тренировки по штыковому бою, всех учил прицельной стрельбе. Прозоровский был в восторге от такого генерала. Доложил в Петербург о нём: «Никого лучше избрать не можно. Он знает все здешние места, народы и обычаи здешние. Он всех способнее. Я по части войсковой совершенно им доволен, и он мне в самом деле помощник. Я признаю его в искусстве военном лучшим из генералов».

Но вот только Кутузов был совсем не доволен Прозоровским. С ним ещё Суворов постоянно ссорился, отказывался служить под его началом. Ни офицеры, ни солдаты его не любили. Военачальник он был никакой. Зато очень самоуверенный, придирчивый. Регулировал подчинённых по любым мелочам, совершенно доставал, чтобы выполняли его запутанные указания. Пока стояли на месте, Михаил Илларионович старался на эти указания просто не обращать внимания. Однако весной 1809 года начались бои.

Прозоровский наметил брать крепости Журжу, Браилов и Измаил. Кутузов возражал, что турецкие крепости можно брать до бесконечности. Надо уничтожить армии противника – и откроется дорога вглубь владений султана, восстанут покорённые турками болгары, сербы. Нет, командующий его предложения отбросил. Приказал делать по-своему. Сам двинулся на Журжу, Кутузова направил на Браилов. Но атаку Прозоровского на Журжу турки отбили, дело кончилось только большими потерями.

Тем временем корпус Кутузова подошёл к Браилову. Крепость была сильной. Каменные стены. Вокруг две линии мощных земляных укреплений. 280 орудий, гарнизон 12 тысяч. Михаил Илларионович выставил осадные батареи, 16 апреля начал обстрел. Войска начали постепенно приближаться к крепости, копая траншеи. Но Прозоровский после провала под Журжей прикатил к Кутузову. Объявил, что трёх дней обстрела вполне хватит, на 20 апреля назначил штурм. Кутузов доказывал, что делать этого нельзя. Вражеские батареи ещё не сшибли. Траншеи вплотную к крепости не подошли. И войска надо получше подготовить. Он-то помнил, как Суворов тренировал солдат перед штурмом Измаила.

Нет, Прозоровский требовал выполнять. Дескать, сдавшиеся перебежчики рассказали, будто гарнизон боится, хочет сдаваться. Вот и надо штурмовать (хотя мало ли что наговорят перепуганные перебежчики?). Но раз уж приказано, Кутузов разделил войска на 3 колонны. Подробно расписал, как атаковать. Под прикрытием артиллерии ударить рано утром, на рассвете. И опять Прозоровский вмешался. Переменил – не утром, а ночью, выступить в 11 часов вечера. Мол, в темноте турки не попадут в цель.

Обернулось это бедой. Ночью колонны сбивались с пути, попадали во рвы и канавы. Турки их заметили, осветили всё вокруг зажигательными снарядами, стали расстреливать. А наши войска в темноте не могли найти намеченные им места, где оборона слабее. Лезли где придётся, прямо на батареи. Офицеры шли в атаки первыми, их и вышибали в первую очередь. Солдаты без командиров скопились во рву, по ним палили сверху. Кое-как откатились назад. На штурм пошли 8 тысяч человек – из них 2200 было убито, 2500 ранено. Меньше половины уцелело!

Прозоровский рыдал, бился в истерике, рвал остатки волос. Кутузов, видя эту картину, покачал головой: «Не такие беды бывали со мной, но я так себя не вёл». У командующего всё же хватило ума не перекладывать вину на Кутузова – все офицеры знали, что напортачил он сам. Но в приказе по армии и в докладе царю он обвинил… тех самых солдат и командиров, которых послал в неподготовленную атаку. Свалил на них, что они плохо действовали.

Кутузова это возмутило, других начальников тоже. А Прозоровский собрал их на военный совет. Предложил: если штурм не удался, надо вести осаду крепости. Михаил Илларионович опять возражал, что его планы бессмысленные. Надо прорываться дальше, за Дунай. Намекнул и на то, что он оклеветал солдат. И фельдмаршал понял: офицеры на его стороне. Тогда он наябедничал царю и военному министру. Написал, будто Кутузов настраивает командиров против него, «порочит его действия, возбуждает недоверие к нему и служит ему не помощником, а помехой». Просил перевести его куда-нибудь, хотя сам же недавно расхваливал как бесценного помощника.

А царь и сам не любил Кутузова. Получив жалобы, особо разбираться не стал. Послал Прозоровскому для Михаила Илларионовича рескрипт (документ) о новом назначении – командовать в той же Дунайской армии резервным корпусом. Но фельдмаршал этот документ Кутузову не вручил. Снова написал царю, что в резервном корпусе Михаилу Илларионовичу будет ещё удобнее строить интриги против него, Прозоровского. Он не остановился даже перед самой чудовищной ложью, что Кутузов может… предать Россию! Дескать, с резервным корпусом он будет охранять тылы. И ради того, чтобы напакостить командующему, откроет дорогу туркам. Или даже сам с ними сговорится навредить, чтобы они погромили склады, сорвали Прозоровскому победы.

Поверить в такую клевету было трудно. Конечно, и Александр не поверил. Он же не был глупцом. Но и вздорного командующего царь не одёрнул. Михаила Илларионовича под защиту не взял. Рассудил: если он мешает Прозоровскому, надо просто его куда-то убрать. В это время по болезни уволился военный губернатор Литвы, и царь назначил Кутузова на его место. Летом 1809 года, провоевав всего 3 месяца, Михаил Илларионович покинул армию. В Литве его помнили. Он ведь уже был там губернатором и оставил о себе самые лучшие впечатления. Местные жители встретили его радостно, торжественно. Но для